Добрейшей души человек
Большинство людей, знавшие Владимира Попова по публикациях в газетах и репортажам на телевидении, узнав об этой истории, испытали шок. «Как, вот этот добрейшей души человек, не чаявший души в своих детях, вот этот самый... Да, не может этого быть! Он же и заслуженный учитель России, и отличник народного просвещения, и награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени»... Состоявшийся в марте суд многих отрезвил. Попову дали 15 лет в исправительной колонии строгого режима с лишением права замещать руководящие и иные должности в дошкольных и образовательных учреждениях РФ на 3 года. Лишили всех государственных наград. Суд также принял решение применить в отношении Попова принудительные меры наблюдения и лечения у психиатра.
Не виноват
Когда такое говорят люди, знавшие Попова по публикациям в СМИ, это понятно. В детском доме справляют Рождество или отмечают Пасху. Радостные дети получают подарки от многочисленных спонсоров и Попечительского совета. Их поздравляют глава территории, батюшка, руководители крупных предприятий. И всегда в гуще торжества счастливый и с неизменной улыбкой на лице Владимир Иванович.
Журналистские пути-дороги несколько раз приводили меня в детдом. Мои статьи и репортажи мало чем отличались от материалов коллег. Рассказывал всё о том же богатом подсобном хозяйстве, где проходило трудовое воспитание детдомовцев. Удивлялся мартышкам в клетках и страусам в просторных вольерах. С каждый визитом детдом всё больше утопал в зелени, превращаясь в настоящий сад-цветник. Менялся и Попов. Он всё больше полнел, становился более важным и величественным. По детдому, да и по территории предпочитал разгуливать в домашних тапочках. По-хозяйски. Собственно, он и был полным хозяином детского дома и его населения – воспитанников и всего персонала.Ничто не говорило о пагубных, преступных наклонностях директора. Никто и не заикался об этом – ни взрослые, ни дети. Да и, если реально посмотреть на ситуацию, кто станет особо откровенничать на такую тему с журналистами. Сегодня они здесь, завтра – там... А директор – всемогущий, уважаемый и почитаемый всеми – всегда рядом.
Словом, для людей, лично не знавших Попова, он был опытным, заслуженным педагогом, рачительным хозяином и просто добрым папой для десятков ребятишек. Однако другие хорошо знали Попова. Речь даже не о сотрудниках детского дома. Они его или защищают – это в основном люди из «ближнего круга», или ничего не говорят о бывшем директоре по разным причинам. Некоторых молчать заставляет простая человеческая логика. Если что-то знали, но молчали, значит, покрывали? Кому охота брать на себя такую ответственность.
Хорошо знали Попова и педагоги школы № 25, в которой учатся воспитанники детдома, а Попов – по совместительству преподавал географию. Они считают, что его оговорили. Даже после решения суда. И «гуляющего» в Сети ролика, где Попов тростью «воспитывает» ребёнка. А некоторые даже немного оправдывают бывшего директора, по-другому с таким контингентом сложно сладить, они признают только жёсткую руку. При Попове, говорят, дисциплина детдомовцев была на порядок выше. Он регулярно приходил в школу и на уроки, и так, для контроля.
Учителя, которые знают Попова и десять, и больше лет, считают, что если бы ЭТО (у учителей язык не поворачивается называть всё своими именами) творилось в детдоме, то они бы об этом рано или поздно узнали.
Педагоги из разных школ работали с Поповым в летних оздоровительных лагерях, где отдыхали и воспитанники детдома. Там он был на виду круглые сутки, и ничего ТАКОГО тоже замечено не было. Слова в защиту Попова звучат убедительные. Но это только слова. А суд в первую очередь оперирует фактами.
Во всём виноват Зыков
Александр Викторович Зыков – майор полиции, старший инспектор по делам несовершеннолетних. На его участке и находится детдом. Об инспекторе я услышал ещё до знакомства с ним. По словам некоторых людей, именно Зыков вызвал волну, которая и накрыла Попова. Если бы он не копал, ничего бы и не было.
Это – с одной стороны. А с другой – по делу Попова судом вынесено два частных постановления. Одно из них в адрес областного Управления МВД РФ в связи с ненадлежащим контролем за деятельностью участкового инспектора и инспектора по делам несовершеннолетних, за которыми закреплён детский дом.
– Александр Викторович, получается, вы виноваты со всех сторон. И копали вы, но копали-то, как оказывается, ненадлежащим образом...
– Как-то так, – виновато улыбается инспектор. – Только я не копал, а честно выполнял свои обязанности. На суд меня вызывали один раз, как свидетеля. Но до меня доходили сведения, что на судебных заседаниях то и дело звучало моё имя. «Зыков, везде виноват Зыков», – обвинял Попов. Прокурор даже выразил удивление: «Причём тут инспектор, вас что, инспектор подвигал на преступления?».
На этом участке Зыков работает с апреля 2005 года. Попова арестовали через восемь лет – в апреле 2013 года. Негативная информация по детдому и Попову, по словам инспектора, стала выплывать особенно часто с конца зимы 2012 года.
– В детдом я наведываюсь часто, – рассказывает майор. – Лекции читаю, индивидуальные беседы провожу. Где-то с середины 12-го года воспитанники детдома стали чаще звонить с жалобами. Одного избили, другого – оскорбили. Я провожу проверку, устанавливаю виновность лиц и, как положено, направляю копию материалов в комиссию по делам несовершеннолетних. Там уже принимают решение: наказывают, штрафуют, проводят беседы. Директору не нравилось, что я всему придавал официальный ход: мол, зачем выношу сор из избы. И приводил такой пример: если в большой семье брат с сестрой подрались, никто же в полицию не жалуется. Мне приходилось напоминать Попову, что если ко мне обращаются дети, я обязан принять меры. На меня стали косо смотреть не только директор, но и другие сотрудники... А однажды я узнал, что по детдому гуляет видео с наказанием детей. Стал внимательнее и принципиальнее ко всем событиям, которые происходили в детдоме. В дополнение к видеозаписи у меня появились и аудиозаписи, на которых дети говорят о голубой комнате с голубым потолком, сексуальных домогательствах. О том, что у Попова имелись различные принадлежности для сексуальных утех… Раньше никто ничего подобного не сообщал, даже анонимно, а в последнее время словно плотину прорвало... Разумеется, я обязан был дать ход этой информации. Попова взяли в разработку. Работал плотно с уголовным розыском и Следственным комитетом. Когда Следственный комитет возбудил дело и детей стали приглашать на допросы, вопросов стало ещё больше. А когда Попова арестовали, и дети стали смелее говорить, начали открываться новые подробности.
Выгорел дотла
Сегодня детский дом не узнать. Старый забор снесли, новый ещё не установили. Больные и великовозрастные деревья спилили, от них остались только огромные пни. Подсобное хозяйство ликвидировано. Осталось лишь несколько курочек и павлинов для красоты. Стало просторнее, свободнее. И в укромных местах обнажились кучи мусора, скрываемые прежними джунглями.
Новый директор детдома Сергей Белов, знакомя с доставшимся ему хозяйством, показывает застарелые бурые потёки на стенах в коридоре, на новые пластиковые окна, неряшливо заделанные строительной пеной.
– Даже я, не строитель, знаю, что пену нужно ровно срезать и зашпаклевать, иначе она высохнет и рассыпется, – показывает с улицы директор на недоделки.
Сейчас Белов напоминает Петра I. Планов, проектов громадьё. Только он обговаривал детали с подрядчиком по установке нового забора. И уже мне на внутреннем дворе объясняет:
– Хозяйственные постройки, я считаю, должны быть в глубине. Поставим пару навесов, летнюю площадку, где можно будет собраться, мероприятия проводить. Когда расчистили территорию от больших деревьев, сами воспитатели сказали: «Какой у нас красивый парк!»
Совершенно поменялась обстановка в кабинете директора. Прежде в угрюмое помещение со старомодной мебелью сквозь тяжёлые бархатные шторы едва проникал солнечный свет. Сегодня на окнах светлые жалюзи, светлая мебель, на лёгких полках – кубки и книги. С новой средой диссонирует только потолок...
– До голубого потолка руки ещё не дошли, – ловит взгляд Белов, – он на меня давит.
В компьютере Сергей Григорьевич открывает эскиз и показывает, как будет выглядеть после перестройки столовая. Поменяются интерьер, цветовая гамма.
Коренным образом собирается перестроить Белов и воспитательную работу. Место трудовой терапии в подсобном хозяйстве заменят, как выражается новый директор, «спорт, патриотика и духовность».
– Я считаю, – объясняет он, – в каком объёме здесь занимались сельским хозяйством, держа до 60 овец, это не нужно. Собираюсь пригласить к себе военно-патриотический клуб «Каскад». Хочу выделить помещение. Заключены соглашения с ветеранской организацией пограничников. Думаю, свой клуб создадим. Организуем радиовещание, а со временем откроем и видеостудию. Будем рассказывать о нашей жизни, транслировать хорошую музыку, именинников с днём рождения поздравлять. Раньше здесь день именинника проходил раз в месяц. Собирали, скажем, апрельских именинников и всех разом поздравляли...
Белов увлечённо рассказывает о планах и перспективах детского дома. О трудностях. Почти за год безвластия дети сильно разболтались. Совершены ряд преступлений. Сейчас здесь 60 воспитанников, и к каждому нужно найти индивидуальный подход. Многие из ребят побывали в нескольких подобных учреждениях, и у них потеряно такое понятие как дом. А это уже, считает Белов, не поломаешь... Разговорами о сегодняшних планах и трудностях новый директор словно пытается как можно дальше отодвинуть беседу о Попове. И всё же такой момент настаёт.
– Как законный представитель потерпевшей стороны я присутствовал практически на всех заседаниях, – говорит Сергей Георгиевич. – Что могу сказать? В детдоме работаю недавно, и сейчас давать оценки – с моей стороны было бы некорректно. Вероятно, то, что случилось с моим предшественником, даже не профессиональная деформация, как это принято называть в психологии, произошло профессиональное выгорание. А это уже конечная стадия.
Возможно, если бы Попов на стадии профессиональной деформации нашёл в себе силы и покинул пост директора детского дома, по-другому бы сложилась и его судьба, и жизнь многих воспитанников. Сил у Попова не нашлось. Да и виновным он себя не считает.
– Я ничего плохого не делал. Я выпустил триста хороших детей, – заявил он в своём последнем слове на суде.