Чтобы пахло землёй. Кто увековечил учёных в аграрном научном центре

С 1985 года оно украшает стены актового зала здания, построенного в середине 1970-х.

«Мы заказывали панно в фонде белгородского Союза художников, и нам прислали молодого и, как теперь говорят, креативного автора», – рассказывает бывший сотрудник тогда ещё Центрально-Чернозёмного филиала института удобрений и агропочвоведения имени Д. Н. Прянишникова Пётр Акулов.

Именно он определял тематику росписи: чтобы пахло землёй, агрохимией, отражалась работа с растениями.

Первая работа

В белгородском Союзе художников мгновенно вспомнили, что тем самым «креативным исполнителем» был известный и уважаемый ныне белгородский художник Станислав Доляновский.

Выпустившись из прославленной Репинки (Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина), Станислав Михайлович на тот момент уже год как жил в Белгороде, и панно стало его первой масштабной работой.

«Для вдохновения и понимания задачи я ходил в институт, общался с сотрудниками, наблюдал, как они работают в лабораториях, делал какие‑то наброски, – вспоминает Станислав Михайлович. – В результате родился собирательный образ двух групп исследователей, которые расположены справа и слева от центральной картины с корифеями аграрной науки».

Между тремя большими росписями расположены ещё и четыре небольших натюрморта, изображающих плоды крестьянского труда и лабораторные атрибуты в символическом паспарту.

Но сначала был эскиз, который утверждали на худсовете. Заплатили за него Доляновскому, кстати, 300 рублей.

На высоте четырёх метров

Надо сказать, что в советское время нанять кого‑то с улицы для росписи учреждений было невозможно: всем занимался фонд, где городские художники числились в штате. Он же утверждал расценки в собственном сметно-финансовом отделе. Заказчик платил за квадратный метр росписи, при этом учитывалась её сложность: много- или малофигурное изображение, пейзаж, портрет, анималистика. Так что по тем меркам аграрное панно относилось к сложным работам.

Были просчитаны и нормативы расхода краски, которую закупали централизованно в Москве.

«Я работал казеиново-масляной темперой, растворимой в воде», – рассказывает художник.

Сколько её пошло на 80 квадратных метров, теперь не вспомнить. Но технологию росписи, над которой трудился больше года, Станислав Михайлович помнит отлично:

«Сначала готовил стену: грунтовал штукатурку самодельным составом из казеинового клея, мела и олифы. Затем в мастерской, что тогда располагалась на улице Железнякова, на огромных кусках бумаги рисовал панно в натуральную величину. Потом устанавливал леса, без них было никак – высота картин около четырёх метров. Клеил на стену бумажные рисунки, продавливал чем‑то твёрдым, на стене оставался след, который я обводил и расписывал. Заканчивал один участок – леса передвигал».

За время работы художника зал заседаний несколько раз потребовался для каких‑то важных совещаний, ради которых леса полностью разбирали и выносили. Никто тогда никуда не спешил, всё делалось основательно, и в общей сложности роспись длилась больше года. Наверное, поэтому спустя 36 лет панно в актовом зале ФАНЦ РАН выглядит как новое.

Маслом с воском

Монументальные работы Станислава Доляновского украшают и другие учреждения Белгорода и области. Есть среди них и мозаичная абстрактная композиция в лазурных тонах из смальты в фойе центрального офиса Белгородэнерго на улице Преображенской – сложная, почти ювелирная работа.

Выполнил он ещё одну масштабную работу, подобную аграрной, – в фойе пединститута маслом с воском изобразил педагогов Каменского, Песталоцци, Ушинского и Макаренко.

Так что у современных авторов настенных городских росписей есть вполне конкретные и высокопрофессиональные предшественники. И дай бог, чтобы их творения жили столько же, сколько и советские.