Почему Светлану Мигачёву ученики назвали «женщиной царственного возраста»

Свои балеты

Когда мы идём по коридору дворца, Светлана Константиновна легко касается моей спины. Неестественно прямой для меня, покаюсь. Потому что сутулиться на встрече с Мигачёвой – подтянутой, эффектной, харизматичной и яркой – мне просто стыдно.

— Светлана Константиновна, вы всех учите спину держать?

— Похоже, так.

О том, как пронести умение держать спину через всю жизнь, она может рассказать многое. Дадим ей слово.

«Родственники мои с Украины, жили в деревне где‑то между Харьковом и Белгородом. Когда началось раскулачивание, собрались и уехали. Я родилась в Ташкенте – это мой основной город, где жарко. Как говорил муж, родилась на асфальте среди камней. Я люблю, чтобы было жарко. Когда серо, мне на душе неспокойно. Вот такая я».

Папа погиб на фронте, а мама всю жизнь работала техником-нормировщиком на заводе. И мы жили в Ташкенте на его территории.

Мы с сестрёнкой благодаря заводу отдыхали в лагере. И там был вожатый Юрка, который танцевал. А я танцевала в лагере свои балеты. Каждый вечер машина, свет фар – и их составляю. Вот откуда они у меня брались!.. Этот Юрка был влюблён в мою сестру, а в его хореографическое училище в Ташкенте набирали группу. И руководил этой группой педагог, который когда‑то занимался с Галиной Улановой.

Юрка привёл меня в училище. Набрали группу – 10 мальчиков. Доходит очередь до меня, и Юра говорит педагогу: «Я хочу вам девочку показать». А он: «Никаких девочек, да она уже взрослая». Но потом посмотрел, а я ни одной буквы хореографической не знала, и сказал: «Всё, я её беру». И нас было 10 мальчиков и две девочки в группе.

И вот первый урок. Он говорит: «Я буду с этой дамой возиться». Сел около меня, а я посмотрела на других: «Как просто! Отставляй да приставляй ногу». И как отставила, а он снизу кричит: «Выворотно!» А я понятия не имею, что такое выворотно. И он тогда рукой как залепит мне по ноге! Я разревелась, меня все успокаивают, и он тоже. Вот так я промучилась у него три года. Мне на всех экзаменах четвёрки ставили, а у него едва тройка набиралась.

Но мне эта порка надоела. И захотелось – уже не помню, по какому случаю, в институт – изучать иностранный язык. Я бросила училище и собралась поступать. Но тогда была мода – два года рабочего стажа иметь. А у меня его не было.

Год в Сибири

«И я начала выдумывать себе профессии. Чтобы доказать всем, что я не белоручка, собралась в Сибирь, коров доить. И маму, конечно, обманула: «Худею, врач велела сменить климат». Мама заволновалась и вспомнила, что у нас есть родственники, которые поехали в Сибирь. Мама их нашла и меня к ним отпустила».

На поезде до Омска, потом на автобусе до центральной усадьбы, а от неё до моей деревни. Заброшенное место, где зимой связь только на телегах, другой нет, и полтора десятка домиков. Мне сказали выходить на работу подменной дояркой. И дали 16 коров. Сначала убрать из‑под них, а потом уже доить. Показали, как это делается. В Сибири на ферме я пробыла год, привыкла. Вернулась домой. В Ташкенте была клиника Федоровича. Я пришла туда: «Хочу у вас работать». Взяли, отработала там год и поступила в институт.

«Он кандидат наук, а я танцую!»

«Мы с мужем познакомились на втором курсе в институте. Поехали работать в детский лагерь. Я знала, что ему нравлюсь. А мне понравилось, как он ведёт себя с детьми. Поэтому сказала: приезжаем в город, и я выхожу за тебя замуж. Вернулись в Ташкент – и сразу в ЗАГС. Нас расписали. Пришла домой, привела с собой мужа – с кожаным чемоданчиком и книгами: «Мама, я вышла замуж!». У нас не было квартиры, жили с мамой. После института его пригласили в несколько городов – Ульяновск, Курск и Белгород. И он выбрал Белгород».

Но сначала, когда мы окончили иняз, нас из Ташкента направили работать в Чирчик – городок под Ташкентом – в школу. В Чирчике было три русских преподавателя – вместе с нами, а остальные – немцы Поволжья. И я давала открытые уроки! Завуч говорил: «У неё – театр на уроке!». Муж кандидат филологических наук, профессором стал, а я танцую.

И всегда танцевала. А потом случайно столкнула меня жизнь с гимнастами. Спортшкола была в Чирчике. Почему я и говорю, что училась всегда у людей. Туда, как и везде, где был свободный зал, приезжали тренироваться молодые гимнастки. Например, Ирина Винер, Элла Сумарокова. Я считаю, что всему, что я в хореографии знаю, меня научила Элла Сумарокова. Потом я составила упражнения чемпионке Узбекистана Ирочке Ижболдиной, и Элла меня похвалила.

Дети детей

Когда мы переехали в Белгород, я где только и с кем не работала. Пять лет меня приглашала Москва на Всесоюзные сборы по спортивной гимнастике. Я работала с молодёжной сборной мальчиков Советского Союза, и у меня был в Белгороде свой чемпион по спортивной гимнастике. Кроме него, у меня были «художницы». Из них Галя Молчанова, которая тренировалась потом у Ирины Винер в сборной Советского Союза. Я её как хореограф азам обучала. Ещё чемпионка моя Наташа Зуева.

Женечка, которая сейчас со мной работает (педагог дополнительного образования младшего состава ансамбля эстрадного танца «Сувенир» Евгения Козлитина. – О.П.), с детства в «Сувенире». Женечка сейчас моя правая рука, направляющая. Или я её правая рука. Я не онлайн, а она современная: водит машину, с компьютером на «ты». Она знает, что современный мир хореографии мне чужой, и взяла его на себя. Моё нутро – это школа непременно и только потом хореография. У нас основа – классика, школа.

Мы никогда не делаем отбор. Сначала даём школу. Как можно заставить прочесть слово ребёнка, который не знает букв? Сначала надо на-учить буквам, потом собирать их в слова, в предложения и лишь затем в сочинения. А теперь все сразу с сочинений начинают.

Набираем ансамбль. Есть тот, кто не научился читать в школе? Нет! Один быстрее, другой медленнее, но все читают. Так и хореография – это буквы, школа. Приходят с шести–семи лет. Сколько я уже детей выучила! Они все – мои дети.

Я всегда говорю им: на первом месте – интеллект, вы должны много читать и знать. Как минимум два языка. А на втором месте – внешний вид. Это хореография даёт, только хореография.

Спина – это хореография!

Я перебиваю её рассказ редко, но тут, пришпориваемая любопытством, спрашиваю о том, что шепнули по секрету ещё до нашей с Мигачёвой встречи.

— Светлана Константиновна, а что за история вашей романтической дружбы с певцом Муслимом Магомаевым?

— Да придумали всё это! Знакомство было. Мои сестрёнки жили в Душанбе. У них по вечерам народ собирался – так у восточных людей принято. И у нас так было, и первое время здесь так было, в Белгороде. У сестёр был друг, который сказал, что как только приедет Магомаев, хороший его знакомый, в Душанбе, то он сразу его приведёт к ним в гости. А Душанбе – это же вообще город-общежитие, как и Ташкент раньше был.

Я приехала к сёстрам, отдыхала у них. И приезжает вдруг Магомаев, и его ведут сразу «к Милочке с Эллочкой». Мы праздновали, он весь вечер пел…

Потом мы смотрим альбом, который воспитанники прошлых лет подарили педагогу на юбилей. «Женщина возраста царственного» – так написала в альбоме одна из бывших учениц Светланы Константиновны.

— Насколько близко они вас знают…

— Так по 11 лет занимаются! Конечно, знают.

— Есть расхожая фраза: «Секрет её молодости». Поделитесь своим секретом.

— Не даю себе лечь спать, пока два листа немецкого шрифта не прочту. По утрам я растираю ступни, делаю упражнения из книги «Фейскультура», уже шесть лет и добросовестно. Упражнения глазами делаю. В обязательном порядке у меня один и тот же завтрак лет шесть.

— Светлана Константиновна, слушаю вас и всё хочу спросить: как «держать спину», несмотря ни на что, и в перенос-ном значении?

— Спина – это хореография!