Что хранят в народном музее чернянского села Малотроицкого

В залах музея то, что радовало в трудные времена, как свадебные наряды и патефон, то, что помогало в быту, как огромная деревянная тёрка для картофеля, прялки и ткацкий станок. Здесь хранят то, о чём нельзя забыть, как горькие воспоминания участников войны и тружениц тыла. И то, что хочется показать гостям села – огромный макет храма, который давно снесли. Мы увидели часть коллекции.

Самый заметный экспонат

История села Малотроицкого длинная. Есть версия, что первые его поселенцы с 1650 года – беглые каторжники из Костромы и Орла. Тут были непроходимые леса и река Котельная Плота. Каторжники селились в землянках, а затем построили дома, образовав Деревню – так стала называться первая улица.

В 1813 году начали строить каменный храм во имя Святой Троицы, завершили его только в 1825-м. Говорят, колокола везли из Тулы. Каким‑то чудом до нас дошли несколько железных ключей от него, Библия на старославянском, старая икона Вознесения и небольшой треснувший колокол. На боку дата 1880 и надпись «Андрон Фёдоров» – то ли мастер-отливщик, то ли меценат, выделивший средства на колокола.

Макет храма, снесённого в 1936 году / Фото: Павел Колядин

Церковь снесли в 1936 году, фотографий не сохранилось. Автор макета – учитель местной школы Николай Григорьевич Шевцов – собрал его по памяти вместе с учениками. Когда снесли церковь, ему было 10 лет. Он запомнил всё в мельчайших деталях, потому что отец руководил церковным хором, и мальчик часто бывал там.

Музей же начался с инициативы его брата, Сергея Григорьевича Шевцова – тоже учителя, ветерана войны. В 1983 году он стал собирать сведения об односельчанах, которые участвовали в войне. Постепенно накопилась экспозиция «Они сражались за Родину» на один школьный кабинет.

Сегодня музеем заведует Лидия Навроцкая. В то время она работала библиотекарем, исследовала и записывала историю села, помогала собирать военные воспоминания односельчан и составляла картотеку участников войны.

«Родственники несли личные вещи, фотографии и документы, описывали фронтовые пути своих близких. Мы составили 200 анкет, – рассказывает Лидия Александровна. – Постепенно анкеты разрослись до полноценных историй о семьях. Вот папка о семье Божкова Павла Васильевича. Его жена замечательно вышивала, её работы хранятся в музее».

Фото: Вадим Заблоцкий
Машина для эмоций. Почему чернянцу Ивану Васькову уступают дорогу другие водители

Самый грустный экспонат

Военному времени посвящён один из трёх залов музея. Под стеклом есть письмо с фронта: «Здравствуй много уважаемоя жина Поля! И дочь Раиса. Разрешите пиредать свой любимый незабываемый привет. Поля! Пишу третье письмо во втором письме послал фото карточку незнаю получили или нет и посылаю вновь фотографию. Всего послал две фотографии. Когда получишь мой фото то сообщи получила или нет Поля». Дальше идут размытые водой и временем слова о том, что письмо, вероятно, последнее, что очень хочется ещё раз увидеться, что очень трудно, но ничего не поделаешь. Рядом выцветший снимок солдата. Смотришь на эти строчки с ошибками, и ком к горлу подкатывает. Напротив стеллаж с касками, гильзами, патронная лента пулемёта с Ил 4 – нашли на раскопках и по огородам.

«Вот труженики тыла, – продолжает рассказ Лидия Александровна, показывая на фотографии женщин с обречённым взглядом. – Пелагея Гребёнкина, её угнали на работы в Германию. За полгода оккупации в 1942 году отсюда угнали 180 человек».

В их числе был Пётр Лазебный. Вообще, разнарядка пришла на его сестру Таню, но можно было поменяться, и поехал он.

Лидия Навроцкая исследовала и записывала историю села и может рассказать о каждом экспонате / Фото: Павел Колядин

«Попал на завод торпед в Германии, там с земляками организовали подпольную ячейку и однажды подожгли цех. Всё выгорело. Ещё одни земляк выдал, кто это сделал. Участников группы расстреляли, а зачинщиков повесили, – рассказывает краевед и племянник Петра Лазебного Алексей Лазебный. – Мы об этом узнали от женщин, которые работали на том заводе и вернулись. А судьба Татьяны сложилась хорошо: вышла замуж, вырастила двух сыновей, всю жизнь прожила в Мелитополе, куда уехала после войны».

Самый полезный экспонат

Экспозицию большого зала начинает коллекция часов.

«Эти мне на свадьбу подарили, – продолжает экскурсию уже Алексей Васильевич, показывая на деревянные настольные часы в форме ромба. – Шли всю жизнь без ремонта, года два назад стали».

Часто находки приносит другой любитель старины Николай Божко, считая, что не должны они дома без дела лежать.

«Несут всё подряд, – продолжает краевед, – но это экспонаты. Вот, смотрите, фонарик какой: раскрывается, сюда батарейка и – раз! – меняются стёкла на красное, зелёное, белое. Он может работать и как обычный, и как сигнальный».

Внимание привлекает старый телефон, годов, наверное, 1920-х – с тяжёлой трубкой сверху и белым узором по корпусу. Говорят, стоял в правлении колхоза и был одним из первых телефонов в районе. Позже его заменили на обычный чёрный аппарат, он находится на полке рядом.

Алексей Лазебный гордится экспонатами музея / Фото: Павел Колядин

Хочется бесконечно долго рассматривать каждый экспонат, взять в руки лакированный ридикюль с надписью «Будапешт», убедиться в его вместимости, а потом перевести взгляд на ещё более старый портфель из потёртой грубой кожи. С таким приезжал в район уполномоченный по налогам. Рядом поношенная сумочка-планшет через плечо.

«Школьный портфель, я с таким ходил, – показывает Алексей Васильевич. У современных школьников в него даже все тетради не поместятся. – Тогда мы носили букварь, родную речь и математику».

Сделав уроки, дети помогали маме по дому. Одной из постоянных забот было производство крахмала, иным наличие в хозяйстве самодельной ручной тёрки для картофеля не объяснить. Крахмал активно расходовали не только не кисель, но и на уют – крахмалили занавески и всяческие салфетки. Рядом деревянный ручной жёрнов размером с большое ведро. Пробую крутить, поддаётся с трудом, понимаю, что у хозяек должны были быть очень сильные руки.

«Пустой, потому плохо идёт, а когда с зерном, всё легко», – поясняет Николай Гондилов. Это он принёс в музей свой жёрнов.

Лидия Александровна показывает прялки: та что поменьше – её личная, делали специально под её рост.

В окружении старинных предметов, где‑то примитивных и неказистых, о современной комфортной жизни начинаешь думать несколько иначе. Стиралки, посудомойки, кухонные комбайны, голосовые помощники, телефоны с тысячами песен и фотографий каждого мгновения жизни, кажется, были с нами всегда, это же так естественно!

Среди экспонатов музея есть и творческие работы, например поделки кружковцев Малотроицкого ЦСДК / Фото: Павел Колядин

Самый трогательный экспонат

Свадебные наряды в дальнем углу зала. Простенькое платье невесты цвета слоновой кости и поблёскивающая люрексом фата на веночке. У жениха была жёлтая рубаха, грубые штаны и картуз с милым букетиком.

«Любовь Дмитриевна Борзилова выходила замуж в 1946 году, – рассказывает о наряде заведующая музеем. – Её уже нет в живых».

Наверняка на их скромной свадьбе играла гармошка, как в соседнем зале, а может быть, даже красный патефон.

Алексей Васильевич крутит ручку, заводя полумёртвую пружину, и ставит иголку на пластинку. Аппарат поднатуживается, кряхтит, стонет и безбожно затягивает. В живых звуках из прошлого явственно слышен «Любимый город» Леонида Утёсова.

 – Почти все приборы рабочие, – продолжает удивлять экскурсовод и достаёт с полки деревянную коробку, внешне похожую на игрушечный фотоаппарат – радио середины ХХ века. В те времена оно заменяло все современные гаджеты: воткнул в радиоточку, тут тебе и «Дискавери», и «Яндекс. Музыка», и «Россия 24» в одном флаконе.

— Радиоприёмник тоже рабочий? – удивляюсь предмету, который был и в моём детстве.

— Рабочий, но почти все радиостанции на волнах ФМ, а тут только УКВ. Нам бы ещё тарелку найти, – мечтательно говорит Алексей Васильевич, подразумевая, конечно, не спутниковую, а уличный репродуктор в форме чёрного кругляка. Такие вещали в 1940-е.
 

Фото: Павел Колядин

Поженившись, Борзиловы, как и остальные малотроевцы, стали жить-поживать в хате с соломенной крышей. До середины 1960-х других в селе и не было.

«Дома были из дерева, обитые дранкой и обмазанные глиной. Помню, в 1965 году сносили хату, которую ещё мой дед строил, – продолжает краевед. – На стене уже стяжки были, потому что сгнила и начала разрушаться. В те годы вся деревня перестроилась».

Новое время и новые экспонаты

Наверное, тогда и начался расцвет Малотроицкого. Старожилы помнят, как снесли маленькое дореволюционное здание школы и построили новое почти на 500 учеников. Туда пешком ходили дети со всей окрестности: хутора Славянка, сёл Хитрово и Баклановка. Занятия шли в три смены. В те времена учился и Лазебный. В середине 1980-х в ней открыли интернат, где дети проводили пять дней в неделю. В Малотроицком тогда было почти пять тысяч жителей, поэтому в селе работала не только своя больница, но даже гостиница.

«В двухэтажном здании гостиницы было ателье, телеателье, парикмахерская, ремонт обуви, даже ритуальные услуги. Потом гостиницу снесли, здание было старое, на его месте теперь парк», – говорит Лидия Александровна.

Сейчас парикмахер приезжает из Старого Оскола или Чернянки, ремонт одежды можно найти на дому, за остальными услугами тоже в райцентр. В Малотроицкой школе 78 учеников, а всего в селе около 900 жителей.

Фото: Павел Колядин