Своими размышлениями о том, как в век глобальной информатизации уберечь детей от опасного для них контента, продолжают делиться члены Общественной палаты Белгородской области, которым предложили ответить на три вопроса:
1. Как защитить ребёнка от опасной информации?
2. Помог ли новый закон, обязывающий СМИ указывать возрастную категорию, защитить детей от вредной информации?
3. В соцсетях развернулся диспут: кто должен решать, что следует смотреть нашим детям - государство или родители? Каково ваше мнение по этому поводу?
Олег Кобец, благочинный I Белгородского округа, настоятель Преображенского кафедрального собора г. Белгорода, кандидат богословских наук, протоиерей:
1. Первое, о чём может подумать большинство, – запретительные меры. Но их использование будет неэффективно, они могут наоборот спровоцировать детей на просмотр, прочтение запрещённой продукции, потому что запретный плод становится ещё более привлекательным. Однозначного решения здесь нет, но всё же решающим может стать правильное воспитание того духовного иммунитета, который необходим человеку, живущему в современном мире. Что я имею в виду под словом иммунитет? Проиллюстрирую примером. Мне когда-то довелось читать мемуары о детстве Василия Осиповича Ключевского. Он пишет, какая у его отца была богатая библиотека, и как он однажды зашёл в неё и взял книгу, когда того не было дома. Было ему тогда лет 12-13. И когда он начал читать попавшийся ему роман, он понял, что это книга не для его возраста, закрыл её и поставил обратно.
Общий фон воспитания должен выглядеть не как то, что нужно старшим, а как то, что даст ребёнку определённую способность сохранить себя и выжить в этом духовно-агрессивном мире. Если бы нам удалось донести, что та информация, которая считается сейчас общедоступной, может быть вредной и для детской психики, и для детской души, то, наверное, многие дети в силу этой убеждённости сами избегали или, во всяком случае, не проявляли активности в поисках вредной для их возраста и неустоявшихся духовных основ информации. С другой стороны, мы видим, что работает целая индустрия, преследующая коммерческие цели. К примеру, когда под видом мультфильма внедряется в сознание ребёнка какой-то бренд, который впоследствии он встречает в той или иной форме в магазине, и потом за этим следует целая система выкачивания денег из родителей. Как правило, все эти бренды обращены к тем темам, которые раньше были запретными при методиках детского воспитания. Например, всегда считалось, что ребёнка надо воспитывать на каких-то положительных образах. Сейчас же видим, что дракоша может быть хорошим, а монстр – вызывать сочувствие к себе. Снимается тот самый барьер, который генетически заложен в психику благодаря нашей культурной традиции многих поколений. Имеется в виду, что когда человек видит какую-либо неблагоприятную внешнюю форму, он её сторонится и не пытается вступать с ней в какие-то контакты и установить связи. Сейчас этот барьер снимается тем, что это безобразная форма якобы может нести в себе некий положительный импульс.
Выходом здесь может стать государственное вмешательство, его решающая воля и законодательная база. Защитить от вредоносных программ, нежелательной и разрушительной информации под силу государству. Оно имеет рычаги, которые позволили бы контролировать время показа видеопродукции и не допускать многие вещи на экраны, в сеть. Ведь есть специальные органы, которые следят за распространением информации о суициде, экстремизме, они тут же блокируют их. Почему тогда мы не считаем, что развращение детей – это тот же экстремизм?
2. Ответить однозначно сложно. С одной стороны, это правильная и действенная мера. Когда садишься за просмотр передачи и видишь, что там стоит маркировка, к примеру 6+ или любая другая, то ты знаешь, что не рискуешь попасть в ситуацию, когда надо будет переключать канал или кому-то выходить из комнаты из-за неловкой ситуации. Но с другой стороны, возникает психологически отрицательная ситуация. Например, показывается чисто научная передача. Если стоит 0+, как-то автоматически к ней снижается интерес. То есть то ли это указан интеллектуальный критерий, то ли нравственный. Что это означает? Это совершенно непонятная для ребёнка программа в столь юном возрасте. Содержание не соотносится с маркировкой.
Да, указание маркировки, в общем, даёт представление о том, что в фильме, передаче не будет жестокости, каких-то безнравственных, сомнительных сцен, но, с другой стороны, это не гарант, что дети будут смотреть то, что запрещено им маркировкой. Телевизор, Интернет доступен ребёнку, когда его никто не контролирует, и это может быть, наоборот, для него ещё и рекламой станет. То, что он не мог бы посмотреть при контроле родителей, становится интересным ему, когда он остаётся один. Для него 18+ станет дополнительной рекламой, что зачастую для привлечения аудитории используется в Интернете.
3. Есть основополагающий принцип нашей культуры, который даёт правильный ориентир любому явлению. Есть такие понятия как совесть и стыд, присущие русской культуре. Если старшим, папе или маме, стыдно смотреть какую-то видеопродукцию со своими детьми, то какие здесь могут быть споры и оценки.
Есть целая система тех культурных ценностей, которые показали свою достаточную устойчивость на протяжении тысячелетней истории нашего государства и которые сейчас размываются. Конечно, то, что мы сейчас называем либерализмом в отношении личностных ценностей, личностных основ, это, наверное, имеет право на существование. Но мы не знаем, какова перспектива, сколько это всё продержится, к чему оно приведёт. А у нас есть те ценности, которые засвидетельствованы историей, они сохраняли основу нашего государства. Вопрос не в том, кто решает, что смотреть, а в создании той культурной среды, которая сама из себя будет исторгать то, что она считает неприемлемой. Скажем, когда проходит какой-то многомиллионный фильм американского производства, делается завлекающая реклама. А на самом деле там - пустышка. Почему наши хорошие фильмы, которые выходят, не получают такой рекламы? Речь идёт не о том, кто будет выбирать, речь идёт о несправедливой конкуренции. Получается, кто имеет право проплатить с самой выгодной точки зрения смотрибельности время, тот и оказывается в поле зрения, в сознании людей. А кто не имеет такой возможности, какого бы высокого, нравственного достоинства не было произведение, не может пробиться.