«Полёты – это счастье». Белгородские спортсмены-парашютисты рассказывают о любви к небу

«БелПресса» поговорила с белгородцами, совершившими сотни прыжков с парашютом, о том, как они решились приехать на аэродром впервые и что заставляет их возвращаться туда снова и снова.

Александр Спицын, 39 лет, руководитель организации, которая занимается правовыми системами (более 300 прыжков):

Фото: личный архив

«Мой папа – мастер спорта по прыжкам, мама, крёстные и даже свидетели на свадьбе родителей – парашютисты. У меня даже не было вариантов – я хотел прыгнуть всегда. В детстве часто летал на выброску и видел, как спортсмены приземляются. 

Как только поступил в институт, я начал подрабатывать – разгружал вагоны, копал огороды, чтобы насобирать первые деньги на прыжок, и подбил на эту авантюру ещё десять своих одногруппников.

Сейчас у меня свой парашют, который нужно постоянно обслуживать, возить на переукладку и получать допуски.
До сих пор я волнуюсь перед прыжком, но всё проходит, как только отделяюсь от самолёта. Я уверен в своём куполе и укладке, наизусть знаю, что нужно делать в так называемых особых случаях. Если честно, я на машине больше боюсь ездить, потому что там всё зависит не только от тебя.

Фото: Павел Колядин
Артисты, покорившие небо. Как в ДОСААФе Белгорода готовят к прыжкам с парашютом

Ещё я люблю ездить на велосипеде и бегать, люблю путешествовать. У меня было 19 переломов во многих видах спорта, но ни один из них не связан с парашютами, так что парашют безопаснее всего.

Для меня полёты – это настоящее счастье. Время замедляется, и в небе очень красиво! Я ни разу не видел, чтобы оно было одинаковым. Прогуливаясь, я иногда останавливаюсь посреди улицы и смотрю на небо, а если увижу какое‑нибудь особенно красивое облако, представляю, как прыгаю в него.

Мы с командой поставили рекорд высоты в Черноземье – несколько лет назад в честь 55-летия полёта Гагарина я прыгнул с высоты 5 555 м из корзины аэростата. Новая цель – 7 777 м».

Елена Клинник, 28 лет, стоматолог-гигиенист (350 прыжков):

Фото: личный архив

«У меня прыгала старшая сестра, после неё брат, а потом и мне стало интересно. Первые прыжки не помню, потому что мозг отказывался вообще как‑то работать в эти моменты, но к 50-му прыжку я научилась расслабляться в полёте и получать удовольствие.

Страха перед прыжком уже совсем нет, теперь для меня нормально смотреть с большой высоты на кубики полей. А возвращаться снова и снова заставляет чувство свободного полёта. Во время прыжка все проблемы становятся неважными и ты чувствуешь себя совершенно свободным – такое невозможно испытать на земле.

Сначала мама не очень одобряла моё увлечение и переживала, потому что не знала многих нюансов парашютизма. Мне пришлось рассказывать о том, как работает парашют, какие ошибки приводят к травмам и что делать, чтобы их не совершать.

Ещё я люблю играть на гитаре, укулеле, петь, учусь играть в шахматы, иногда играю в настольный теннис, а в последнее время нравится ездить по городам России».

Антон Богданов, 34 года, ведущий специалист в компании «Термомир» (больше 1 100 прыжков):

Фото: личный архив

«В 9-м классе к нам в школу пришёл руководитель одного из военно-патриотических клубов и предложил записаться, пройти обучение, сдать соответствующий зачёт и прыгнуть с парашютом – так началось моё знакомство с небом. До этого желания прыгать у меня не возникало, хотя мой отец работал в этом самом аэроклубе инструктором по парашютно-десантной подготовке – с количеством прыжков, превышающим несколько тысяч.

Сечас перед прыжком чувствую радость, вместо страха – спортивный интерес. Если это выступление на соревнованиях, есть небольшой мандраж за результат. В школьные и студенческие годы прыжки были погоней за адреналином.

В семье взгляды на моё увлечение разделились – кто‑то говорит, что я занимаюсь ерундой, а кто‑то поддерживает.

Парашютный спорт довольно безопасен. Практически все травмы имеют человеческий фактор, и лишь в очень редких случаях приходится грешить на парашютную технику. Если чётко следовать документам и выполнять то, чему тебя обучают на занятиях, риск получить отказ парашюта или травму сведётся к нулю. За 1 000 с лишним прыжков травм у меня не было, как и отказов оборудования. 

Сейчас у меня есть цель – выполнить норматив мастера спорта и стать чемпионом России».

Олег Янко, 22 года, аналитик в консалтинговой компании (259 прыжков):

Фото: личный архив

«Мне посоветовали сделать несколько прыжков, чтобы проще было поступать в военное училище, но с ним не сложилось, а вот прыжки понравились. Получилось не сразу, нужно было разрешение от родителей (его требуют до 18 лет), и я ждал, когда с Украины приедет папа и напишет его. Потом всё‑таки удалось записаться в группу перворазников.

Сейчас я уже не испытываю страха перед прыжком. Есть небольшое волнение, когда думаю, что что‑то может пойти не так и как это исправить, но после отделения всё уходит, я концентрируюсь только на выполнении задания.

Мне этот спорт нужен для выброса эмоций и как некая активность среди рутины. Родители положительно относятся к прыжкам, жена и одна из сестёр тоже прыгают. 

Сейчас мне хочется попробовать другие направления – фрифлай, вингсьют, возможно, когда‑нибудь и бейс».

Антон Шевелёв, 31 год, автомеханик (125 прыжков):

Фото: личный архив

«Мне всегда нравилось всё связанное с воздушно-десантными войсками: береты голубые, прыжки с парашютом. Поэтому я вступил в военно-патриотический авиационный клуб «Крылья Белгородчины», там и прыгнул впервые.

Готовился месяц: всё изучал, отрабатывал в подвесной системе и очень долго ждал, так что основная эмоция, которую испытал во время первого прыжка, была: «Ну наконец‑то!» Сделал, как учили: шагнул, сгруппировался, 521, 522, 523, кольцо, купол. Всё прошло хорошо.

Многие парашютисты говорят: один раз попробовав небо, от него не сможешь уйти. Наверное, так и есть. Это раз за разом – выброс адреналина, чувство, будоражащее кровь. Даже когда ты уже долго прыгаешь, каждый прыжок совершенно не похож на все предыдущие. Всегда, когда покидаешь самолёт, у тебя захватывает дух от того, как ты проваливаешься, падаешь, летишь. Когда я стал прыгать под спортивным куполом, пошли прыжки на задержку в открытии купола: сперва 3 секунды в свободном падении, потом 5, 10 и так до 30. И это ощущение свободного падения, когда ты не чувствуешь, что падаешь, а словно лежишь на воздухе, нравилось мне больше всего.

На мой сотый прыжок мы с моим другом Денисом Сбитневым готовились прыгнуть пирамиду: выпрыгнуть из самолёта, взявшись за руки, горизонтально попадать, разойтись и раскрыться. Прыгнули тренировочный – всё получилось идеально. В следующий раз вышли из самолёта – а нас как начало валить и кружить! Так что юбилейный прыжок получился хуже, чем предъюбилейный.

А вообще, здесь, как и в любом деле, когда набираешься опыта, уже не так ярко ощущаешь этот щенячий восторг от прыжков, а больше работаешь над их совершенствованием. Перестаёшь обращать внимание на какие‑то мелочи, а начинаешь видеть и осознавать, что происходит вокруг: не просто что‑то серо-зелёное внизу, где‑то что‑то шумит, а тебе лишь считать и за кольцо дёргать. А теперь ты можешь развернуться, увидеть других парашютистов, падающих рядом, почувствовать под собой поток воздуха, благодаря которому можешь собой управлять, выполнить то или иное упражнение. И это всё очень интересно. Поэтому и держит».