В 1984-м создал Станислав Косенков цветную линогравюру «12 июля – день памяти. Год любой». Разумеется, вы увидите её в экспозиции. Как-то художник посетил село Прелестное близ Прохоровки и увидел, как местные выносили в поле столы, накрывали их, тут же ставили портреты своих близких, с войны не возвращённых. Так поминали погибших каждое 12 июля, пока традиция не оборвалась.
Пока память жива
Жизнь после катастрофы и предчувствие новой, с чем неизбежно живёт свидетель страшных событий, – в листах Косенкова восстают образ, звук, запах той эпохи. Мы смотрим на эти произведения и воспринимаем ту реальность не в лоб – нет здесь солдат, идущих в бой, покалеченных, убитых, нет танков, не взрываются снаряды, но чувства наши не менее остры. А незаметно погружаемся и в частную, очень интимную историю художника, появившегося на свет в год начала Великой Отечественной и потерявшей в её огне отца (обратите внимание на линогравюру «Светлой памяти отца Косенкова Степана Егоровича, пропавшего без вести, посвящается»). И поколения, обречённого стать сильным и обретшего ореол святости, ибо что, как не святость, есть героическая саморастрата, жертва во имя других?
Чутко чувствовал, понимал, переживал это Косенков и воплощал в своей графике, считая, что именно графика «благодаря аскетичности выразительных средств, вынуждена обратиться к внутренней сущности явления и предмета». Между тем в своих работах он как бы законсервировал своё состояние: в них – удивительно живое чувство, правда его сердца. Вы увидите произведения его ведущих циклов: «Детство», «Прохоровское поле» («Борозда памяти», «Ветеран. 40 лет спустя», «Хлеба не кошены»), «Память» («Над оврагом», «Сёстры, матери и жёны», «Родители»...), «Стога» («Детство», «Бабье лето», «В пути»)... Они складываются в своеобразную авторскую эсхатологию военных лет, обращая нас к минувшему, но вместе с тем являясь напоминанием, и к грядущему.
Эта амбивалентность характерна и для метода Косенкова – реализм здесь сходится с символизмом. И для устройства его художественного мира здесь какой-то страшной прорехой, всё поглощающей, но и всё порождающей, существует фиолетовый простор.
«Фиолетовый – преобладающий цвет и в станковой графике Косенкова, и в его книжных иллюстрациях. Он очень много думал о цветовой символике, был автором собственной концепции. В индийских философиях фиолетовый олицетворяет небытие. Мы появляемся из небытия и в него уходим, проживая лишь краткие мгновения бытия. Об этом Косенков писал в своих дневниках: бытие временно, небытие первоначально, вневременно и вечно», – пояснил Станислав Минаков, писатель, поэт, переводчик исследователь творчества Косенкова.
Одномоментно созданное художником пространство и бесприютно, и уютно, ведь на руинах возводят новый мир, на когда-то полыхающих полях начинает снова колоситься рожь, рождаться хлеб, но их раны-борозды будут болеть, пока память жива. И вот на этом пограничье между жизнью и смертью существуют в основном дети и женщины, в смирении чего-то или кого-то ждущие. Что принесёт тревожно-напряжённое ожидание – новое горе или новую радость? Вот вроде бы дети играют, но из-за холма виднеется остов дома (всё, что осталось после кровавого пира войны), и уже обманчивым кажется первоначально возникшее ощущение беспечности («Окопы зарастают», цветные линогравюры из серии «Детство», 1975–76). Зыбким, призрачным выглядит беззаботная мечтательность мальчика. Рядом с ним куст чертополоха – не ровен час уколется, долго будет саднить («Незабываемое»). Чертополох мы встретим и в «Детях войны» (серия цветных линогравюр «Память», 1980) – четверо детей изображены стоящими как бы в самом центре мясистого чертополошьего куста, будто прорастают из него. Чертополох символизирует мучения, страдания, но в то же время – стойкость, мужество. Содержание символа у мастера, как видите, тоже противоречиво.
Интересно, что не всегда понятно, реальный ребёнок перед нами, или его бесплотный дух, или воспоминание самого мастера о навсегда ушедшем, как, например, в «Моей деревне». Много в детских образах Косенкова от мироконцепции Достоевского – его дети тоже беззащитны, безгрешны, ангелоподобны. И именно в них сокрыта колоссальная надежда на наше спасение.
Впервые для зрителя
Другие смысловые центры выставки «День памяти. Год любой» – несколько иллюстраций к поэзии Алексея Прасолова («Безотцовщина», «Память неба и земли... – «Жизнь прожить...», 1988), впервые экспонируемый уникальный триптих, посвящённый личности Леонида Брежнева, и иллюстрации к прозе Евгения Носова.
Вспомним, что именно благодаря Брежневу полвека назад нашей стране возвращён праздник 9 Мая – День Победы. Декабрь 1981-го, СССР празднует 75-летие дорогого Леонида Ильича. В этот год и к этому событию Станислав Косенков создаёт «Л. И. Брежнев – коммунист, борец, создатель, Советской родины солдат» – три листа в техниках линогравюры и фотоцинкографического клише.
«К Брежневу относились по-разному – критично, саркастично, с анекдотами... Но большое видится на расстоянии. Многие называли Косенкова конъюнктурщиком, упрекали в том, что он взялся делать эти портреты по заказу. Но какой в этом криминал? Сколько Моцарт и прочие великие писали по заказу власти, церкви, знати... Многие не будут знать причины появления этих работ, но не признать, что они блистательны, невозможно. Каждый из фрагментов триптиха оформлен как житийная икона – портрет вождя и этапы его пути. Перед нами – портреты эпохи», – считает Минаков.
Последние дни в Литературном музее экспонируют выставку произведений Станислава Степановича – иллюстрации к рассказу «Красное вино Победы» выдающегося курского писателя Евгения Носова. За этот цикл (18 цветных гравюр) художник взялся в 1977-м, согласившись на предложение издательства «Современник». «Копёшкин с письмом», «Ранение I», «Ранение II», «Проводы», «Михай у туалета», «А Копёшкина уже не было» – теперь некоторые из работ серии и несколько эскизов к ним вы можете увидеть в рамках открывшейся экспозиции.
«День памяти. Год любой» завершат в начале октября.