Размер шрифта:
Изображения:
Цвет:
27 сентября 2014, 11:35
 Сергей Простаков 2698

Николай Рыжков: Своё обещание я выполнил

Биография одного из творцов перестройки напоминает о краткости исторической памяти россиян

Николай Рыжков: Своё обещание я выполнил Николай Рыжков (4-й справа) встречается с жителями Ферганской области на месте погромов
  • Сергей Простаков

Журналист Игорь Цыбульский в издательстве «Молодая гвардия» уже публиковал прижизненные биографии российских политиков Сергея Степашина и Бориса Громова. Их жанр можно было охарактеризовать как «панегирик крепкому хозяйственнику и патриоту».

Полностью этому определению соответствует и новая книга автора – первая биография Николая Рыжкова, главы советского правительства в перестройку. Такие книги должны вызывать интерес и дискуссию – место в истории Рыжков точно застолбил. Сегодня мы публикуем фрагмент книги Игоря Цыбульского «Николай Рыжков», посвящённый ферганским погромам турок-месхетинцев в 1989 году.

Осуществлению задач перестройки мешали не только натиск антисоциалистических сил, но и внутренняя борьба в руководстве страны. Сначала это было противостояние «молодых реформаторов» с ещё оставшимися в Политбюро «стариками». В 1985-1987 годах Горбачёв весьма умело «выдавил» из руководящих органов партии таких ветеранов, как Г.В. Романов, В.В. Гришин, Д.А. Кунаев, Г.А. Алиев. Тем временем у него возникли первые проблемы с собственными выдвиженцами: в феврале 1988 года выступивший против лидеров партии Б.Н. Ельцин был снят с постов первого секретаря Московского горкома КПСС и кандидата в члены Политбюро. Это усилило позиции консервативного крыла, признанным главой которого считался Е.К. Лигачёв.

13 марта с его подачи в «Советской России» появилась статья преподавательницы химии из Ленинграда Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами». Статью, позже названную «манифестом антиперестроечных сил», многие восприняли как новую установку сверху. Недовольный этим Горбачёв организовал 23 марта обсуждение на Политбюро, где в поддержку статьи высказались сам Лигачев, Громыко, Соломенцев, Никонов... Остальные отмалчивались, и тут с резкой критикой на статью обрушился Рыжков. Помощник Горбачёва А.С. Черняев в своих дневниках пишет: «Говорил... жёстко, резко, беспощадно против статьи. Самое сильное выступление. Вот цитата: «Статья Андреевой в «Советской России» касается глубинных вопросов нашего развития. Один из выводов, который может быть из неё сделан: а нужна ли нам перестройка? Может возникнуть и вопрос: не переступили ли мы порог гласности? Думаю, нет. Без гласности партия не сможет решать всех вопросов. Только информация, полная правда о прошлом и настоящем позволят вскрыть недостатки и преодолеть преграды, с которыми мы столкнулись. Гласность нужна не только в вопросах политики, истории, культуры, но и в области экономики, где остаётся много неясного, скрытого временем».

Это выступление зафиксировало ухудшение отношений между Рыжковым и Лигачёвым, о котором пишет в мемуарах секретарь ЦК В.А. Медведев: «Замечу в скобках, что на том этапе между Рыжковым и Лигачёвым сложились весьма неприязненные отношения. Став Председателем Совета министров, Рыжков ревностно боролся за самостоятельность в своей работе, болезненно воспринимал попытки секретарей и отделов ЦК вмешиваться в деятельность правительства... Лигачёв, как второе лицо в партии, считал своим правом и обязанностью осуществлять по отношению к правительству руководящую роль».

Горбачёв также утратил доверие к Лигачёву и на сентябрьском пленуме 1988 года убрал его с должности секретаря ЦК по идеологии, оставив, правда, членом Политбюро. После этого его отношения с Рыжковым постепенно наладились. В своих мемуарах Егор Кузьмич пишет: «Именно против меня и Рыжкова – против двух ближайших соратников Горбачёва – была развёрнута особо яростная атака со стороны новых политических сил, вышедших на общественную арену. Эти антикоммунистические силы, используя лозунги гласности и демократии, начертанные на знамёнах перестройки, повели открытую борьбу за власть, а для этого им прежде всего надо было устранить из высшего эшелона руководства тех, кто начинал перемены в рамках советской системы с целью её совершенствования. Сюжет весьма знакомый, многократно повторявшийся в истории человечества...»

Что касается статьи Нины Андреевой, то она в апреле 1988 года подверглась осуждению в статье в «Правде», написанной А.Н. Яковлевым. Постепенно споры между консерваторами и либералами вышли за пределы Политбюро, расшатывая общество. Одной из первых проявившихся «болевых точек» стал национальный вопрос – в разных концах страны заполыхали меж-этнические конфликты. Весной 1988 года начались столкновения в Нагорном Карабахе, где армянское население требовало отделения от Азербайджана. Росла напряжённость в очагах будущих конфликтов – Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье. Республики Прибалтики, где набирали популярность националистические движения, выступали за самостоятельность и даже отделение от СССР.

В мае 1989 года неожиданно для многих новый конфликт вспыхнул в Ферганской долине, где с 1944 года проживали выселенные туда из приграничных районов Грузии турки-месхетинцы. 23 мая в городе Кувасай турки и узбеки подрались на базаре из-за миски клубники. Этот случай начал череду столкновений, которые к началу июня переросли в широкомасштабные погромы турок. Действия погромщиков были отработаны: вначале оголтелая «промывка» умов, концентрация толпы до 500-1000 человек, затем налёты на турецкие дома, грабежи, поджоги, убийства. В ночь с 3 на 4 июня в Ферганскую область для поддержания общественного порядка стали прибывать подразделения внутренних войск МВД СССР. Войсковые подразделения с первых минут были брошены в самое пекло побоищ и погромов. Руководил подразделениями начальник внутренних войск Министерства внутренних дел СССР генерал-полковник Ю. Шаталин.

Турки, численность которых в Узбекской ССР достигала 16 тысяч человек, бежали из своих домов под защиту солдат. Многие хотели вернуться в Грузию, но руководство этой республики, где также набирал силу национализм, ответило отказом. 9 июня группа депутатов Верховного Совета СССР обратилась к Рыжкову с просьбой:

«Уважаемый Николай Иванович!

Учитывая Вашу человечность, доброжелательность, просим Вас вылететь в Фергану. Если Вы приедете к нам, то – мы уверены – сразу утихнут волнения народа, всё успокоится. Социально-экономическую запущенность срочно надо выправлять».

Николай Иванович не мог не откликнуться на эту просьбу не только как Председатель Совмина, но и как человек, всегда чутко откликающийся на несчастья ближних. О своей поездке в Фергану он рассказывает так:

«Решили лететь утром 12 июня. Вместе со мной вылетели член Политбюро, секретарь ЦК КПСС, ныне покойный, Виктор Михайлович Чебриков и Председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР, ещё не освобождённый от обязанностей первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана Рафик Нишанович Нишанов.

Совпадение, конечно, но когда обрушились на нас трагические события в Фергане, то Генеральный вновь оказался за рубежом, на сей раз в Бонне. В моём архиве сохранилась узбекская газета «Правда Востока» за 15 июня 1989 года, где на первой полосе две фотографии. На одной – улыбающийся Горбачёв приветствует немцев с балкона Боннской ратуши. На второй –потрясённые увиденным горем Рыжков и Чебриков стоят у сожжённого месхетинского дома в Фергане...

Фергана встретила нас жарой и тишиной, многочисленными военными патрулями на улицах, сожжёнными, полуразрушенными домами месхетинцев, которые когда-то были крепкими, добротными.

В этой публикации и без того полно смертей и крови, но всё же не могу не сказать, что трупы убитых и зверски замученных людей находили едва ли не до нашего приезда и после отъезда тоже. Её Величество Ненависть правила очередной кровавый бал. Какой по счёту?

По приезде вечером в город я предложил немедленно ехать в лагерь беженцев, но Кадыров (глава правительства Узбекистана) категорически возражал. Дело в том, что в этот день хоронили погибших. По настоянию собравшихся – а это было несколько тысяч турок-месхетинцев – открыли гробы. Вид изуродованных и сожжённых людей взбудоражил весь лагерь. По поступившей информации, в такой обстановке никакого нормального разговора не могло быть, да и вопросы безопасности были не пустым звуком.

Но я прекрасно понимал, что без посещения лагеря беженцев и их Комитета моя поездка в Фергану будет бессмысленной. Заявил руководству республики, что завтра в 9 часов утра буду в лагере.

Весь вечер и ночь Кадыров вёл переговоры с комитетом лагеря. Ими было принято совместное решение, что наша встреча в лагере состоится утром следующего дня. Комитет гарантировал создать условия для переговоров и безопасность делегации.

Выехали автобусом рано утром, а когда добрались до места, то я ужаснулся: как там можно жить? Выжженное, абсолютно голое, без единого деревца место, насквозь просвечивающие худые бараки, армейские палатки, вода в цистерне, нагретая едва ли не до кипения...

Я вышел из автобуса и попал в этакий коридор, образованный крепкими парнями, взявшимися за руки. Остальные мужчины, женщины, старики, вездесущие детишки толпились позади. Вокруг стоял дикий стон. Две женщины сразу же подхватили меня под руки и повели по этому живому коридору к бараку. Там нас ждали. Часа полтора шли переговоры. Вела их женщина, одна из тех, что шли со мной от автобуса. Разговор вела жёстко, спокойно, резко обрывала любую попытку что-то выкрикнуть, выплеснуть переполнявшие людей эмоции...

На переговорах были приняты в срочном порядке решения по эвакуации людей из лагеря на военно-транспортных самолётах вглубь России. Будущие места проживания в восьми областях Российской Федерации были нами согласованы еще перед моим отъездом в Узбекистан, а военно-транспортная авиация стояла в полной готовности в Ферганском аэропорту.

Но выехать по окончании переговоров не дали. Такая же процедура – коридор из крепких парней, две женщины, ведущие под руку Председателя Совета министров СССР. Я не мог понять, почему меня, здорового человека, держат под руки женщины. Только потом мне сказали, что, по их обычаям, никто не сможет тронуть мужчину, если с ним женщина. Так что они охраняли меня с двух сторон.

Импровизированная трибуна из сколоченных досок и пятнадцатитысячная масса – старики, сидящие на выжженной земле, женщины в чёрном, дети. И гул. Не разговоры. Протяжный крик обездоленных людей. Никогда, ни до, ни после этого, я не слышал ничего подобного. Как будто голая, выжженная земля стонала от горя и безысходности. Недаром этот военный полигон окрестили «лагерем ненависти и скорби».

Одна из моих спутниц – член Комитета – без всяких вступительных речей предоставила мне слово. Установилась мёртвая тишина. Выступление было коротким. Проинформировал о согласованных с Комитетом решениях. Призвал срочно выехать в новые места проживания. Из первых рядов поднялся аксакал с белой бородой и обратился ко мне:

– Прежде чем принять ваше предложение, ответьте нам, товарищ Рыжков: виноваты ли турки-месхетинцы в том, что нас сорок с лишним лет назад выкинули с родной земли?

– Нет, – отвечаю я. – Это было несправедливое решение, и ему партией дана соответствующая оценка.

И снова:

– Виноваты ли турки-месхетинцы в этой дикой резне?

– Нет, – отвечаю я, – но и узбекский народ в этом не виновен. Он приютил вас сорок лет назад, делился с вами последним. Виновны те, кто разжигал межнациональную рознь, устраивал грабежи, погромы, убийства.

Я обещал здесь – кстати, и в других местах республики, – что органы безопасности и внутренних дел найдут виновников содеянного, а суд накажет их по заслугам. Никакой пощады, никаких смягчающих обстоятельств для бандитов и насильников не будет. От ответственности никто не уйдёт, в том числе и тот, чья рука управляла этими тёмными силами. Никто не избежит законного возмездия.

Своё обещание я выполнил.

После посещения лагеря беженцев, рассмотрения многих проблем с руководством республики и центральных ведомств, получения от них исчерпывающей информации о положении дел и расследовании уголовных дел были поездки в Андижан, Наманган, посещения совхозов и фабрик, участие в многотысячных встречах с турками-месхетинцами и узбеками.

 

Лагерь беженцев в Ферганской области, 10 июня 1989 года
Лагерь беженцев в Ферганской области, 10 июня 1989 года

Стало известно, что в погромах принимали участие даже советские и партийные работники. Это давало произошедшим событиям уже другую окраску. Привожу выдержку из публикации республиканской газеты:

«...Ответить на все эти вопросы можно, лишь тщательно разобравшись во всём, сказал Н.И. Рыжков. На это нужно время, но уже сегодня проясняются некоторые детали. Например, теперь стало известно об участии в погромах отдельных партийных и советских работников. Я хотел бы, подчеркнул Председатель Совета министров СССР, показать их, снабжавших бандитов бензином и транспортом, поивших юнцов водкой. Хотел бы заставить их дать ответ ни в чём не повинным людям. Многое видел в своей жизни, но то, с чем вчера пришлось столкнуться в лагере турок-месхетинцев, не сравнимо ни с чем. Убийцы и насильники дадут ответ за свои преступления по всей строгости закона. Но с коммунистов, запятнавших авторитет партии, доброе имя узбекского народа, спрос особый...»

Перед проведением актива в Ташкенте 14 июня мы подвели предварительные «итоги» этого жесточайшего межнационального конфликта между людьми, десятилетиями жившими вместе. Сожжено более тысячи домов, на тот день было выявлено 106 трупов, в том числе 43 из них – турок-месхетинцев, 12 – азербайджанцев, 35 – узбеков, 5 – русских. Получили телесные повреждения более 1000 гражданских лиц и около 150 военнослужащих. Сотни людей пропали без вести (уже были известны случаи скрытых захоронений) – вот таков страшный результат ферганских событий».

Добавим, что более 20 тысяч человек, включая 16 тысяч турок, стали беженцами; они до сих пор живут в России, не найдя себе места на прежней родине, в Грузии.

Источник: портал «Русская планета» (http://rusplt.ru)


 Справка «Белгородских известий»

Николай Иванович Рыжков – представитель в Совете Федерации Федерального собрания РФ от исполнительного органа государственной власти Белгородской области, член Комитета Совета Федерации по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера.

Родился 28 сентября 1929 г. на Украине в Донецкой области. Окончил Уральский политехнический институт. На Уральском заводе тяжёлого машиностроения им. С. Орджоникидзе (Уралмаш) с 1950 по 1975 годы прошёл путь от мастера до генерального директора, дважды удостоен Государственной премии СССР.

С 1975 г. Николай Рыжков работает в Москве: первый заместитель министра тяжёлого и транспортного машиностроения СССР; первый заместитель председателя Госплана СССР; секретарь ЦК КПСС и заведующий Экономическим отделом ЦК КПСС. В 1985 г. назначен Председателем Совета министров СССР. В конце апреля 1986 г. сразу же после аварии на Чернобыльской АЭС Рыжков возглавил штаб по ликвидации последствий катастрофы, неоднократно выезжал в зону Чернобыля. С его именем связана и работа по оказанию помощи Армении после землетрясения в декабре 1988 г. На долю Николая Ивановича выпала нелёгкая задача – погасить вспыхнувший в 1989 г. в Фергане кровавый межнациональный конфликт.

Из-за несогласия с проводимым в стране противоречивым курсом политической и экономической реформ Николай Рыжков в 1991 г. вышел в отставку. Дважды - в 1995 и 1999 гг. был избран депутатом Государственной Думы.

Автор шести изобретений, двух монографий и десятка научных трудов в области машиностроения, экономики и управления. Автор книг «Перестройка: история предательств» (1992), «Я из партии по имени «Россия» (1995), «Десять лет великих потрясений» (1996).

Не принадлежит ни к какой политической партии, считая себя «умеренным реформатором», безусловным сторонником необходимых перемен без крутой ломки судеб миллионов людей и самой страны. Принцип Николая Ивановича Рыжкова – поэтапная, всесторонне взвешенная замена отжившего старого новым, прогрессивным, с учётом лучших достижений прошлого и их развития в новых исторических условиях.

Ваш браузер устарел!

Обновите ваш браузер для правильного отображения этого сайта. Обновить мой браузер

×