В доме с синими воротами
«Тут у Женечки будет мастерская. Папа в этом году обещает доделать», – кивает Елена Аркадьевна на строение с большим окном во дворе.
Пока же нет официального рабочего места, для творчества у художницы Евгении Маньшиной имеется несколько уютных уголков в доме. В самой большой комнате стоит мольберт. Его два года назад подарил Евгении Николаевне дядя, иеросхимонах храмового комплекса Новый Иерусалим Феодор. На веранде хороший свет – можно примоститься на диванчике с карандашом на часок-другой. А готовые картины висят на всех стенах. И не только в домике, но даже в бане.
«А это – Тошка, – кивает художница и по‑доброму смеётся. – Сказали, кот. А потом выяснилось, что кошечка. Обманули, получается».
На нескольких её картинах изображён предшественник Тоши-Антонины – кот Маркиз. Когда он умер, художница очень горевала и теперь не отпускает свою нынешнюю хвостатую компаньонку во двор. Вдвоём жить не страшно и не скучно.
Наперекор болезни
Родители художницы наведываются в Сухарево из Москвы несколько раз в год. Так что Евгения, несмотря на свой непростой для жизни диагноз – ДЦП, научилась обходиться в быту без посторонней помощи. Готовит в мультиварке, за мелкими покупками ходит в сельский магазинчик. А надо купить что‑то посущественней – вызывает машину до райцентра. Конечно, совсем без помощников было бы трудно.
«Одна Женина подруга работает в Уразово медсестрой на «скорой». Увидела как‑то её картины на выставке и захотела подружится. Она ей очень помогает: и продукты привозит, и лекарства», – рассказывает Елена Аркадьевна.
Есть и другие неравнодушные односельчане.
«Дом как‑то зимой занесло снегом. Женя позвонила мальчику-соседу, приди, мол, откопай меня. А он пошутил: чего тебя откапывать, у тебя туалет и душ в доме, два холодильника… Но пришёл, помог, конечно», – с улыбкой продолжает рассказ мама художницы.
Елена Аркадьевна не перестаёт радоваться даже самым маленьким успехам своей дочери. Ведь каждый из них подтверждает самый главный выбор, который она сделала много лет назад.
«Я родила Женечку как по учебнику. Но потом оказалось, что у нас несовместимость по группе крови и резусу. Мне говорили в роддоме, чтобы я от неё отказалась. Но как бы я смогла с этим жить?» – недоумевает Елена Аркадьевна.
А после врачи ей прямо говорили: раз забрали, теперь лечите, спасайте. И Маньшины сделали всё возможное: возили её по лучшим санаториям, нанимали массажистов, прибегли к нетрадиционной медицине.
«К школе освоили ходьбу и даже бег. Она часто падала, но не плакала. Я за ней следом с зелёнкой ходила», – вспоминает Елена Аркадьевна.
Усилия не прошли даром. Плюс природа будто пыталась компенсировать девочке то, что отобрала при рождении. Уже в четыре года Женя научилась читать. А рисовать начала и того раньше.
«Я храню её первые рисуночки. И это не просто детские почеркушки «калямаля». В 2,5 года она, сидя на коленях у бабушки, уже рисовала церковь», – хвастается старшая Маньшина.
Художественная одарённость дочери не стала для родителей Евгении неожиданностью: у них самих художественное образование. Так что оставалось только направлять и поддерживать её талант. Евгения закончила две школы – общеобразовательную и художественную. Параллельно увлеклась шахматами – дошла до второго юношеского разряда. Научилась вязать, шить, освоила оригами.
После художественной школы решила поступать в училище художественных ремёсел. Но для того чтобы её туда взяли, Маньшины уговорили врачей «нарисовать» дочери самую трудоспособную группу инвалидности – третью. Невролог, который наблюдал будущую художницу, только руками развёл от удивления. А в училище перспективной девочке даже предложили учиться на более сильном факультете росписи по металлу.
Фото Вадима Заблоцкого
Подносы и открытки
После училища Евгения Николаевна устроилась работать по специальности на фабрику в Москве. Но во время «перестройки» производство по росписи подносов развалилось, и художница оттуда ушла, стала брать частные заказы.
«Писала под «малых голландцев» натюрморты: цветы, фрукты. Освоила пастоз и лессировку», – вспоминает Елена Аркадьевна.
Для семьи это было тяжёлое время. Родители художницы потеряли работу и перебивались случайными заработками.
«Я подрабатывала художником-ретушёром, верстала книги, занималась установкой компьютерных программ. Мы с Жениным папой разработали серию картинок на рождественскую тему и в Измайлово продавали. И Женечка какое‑то время даже нас кормила: её работы продавались в художественных салонах, и мы на эти деньги жили», – подчеркнула мама художницы.
Около трёх лет художница работала в компании «Арт и дизайн». Нарисованные ею зверюшки с добрыми глазами и лукавыми мордочками идеально подходили для оформления детских открыток. Но в Москве работалось тяжело: всё здесь напоминало Евгении Николаевне о горячо любимом, безвременно ушедшем из жизни муже. И она без сожаления оставила столицу и переехала в маленькое валуйское село Сухарево.
Валуйское вдохновение
Сухаревские холмы оказались целебными. Старшие Маньшины помогли дочери обустроиться в деревне. За шесть лет художница перепробовала разные живописные стили и техники. Но здоровье её с возрастом ухудшилось, и писать маслом ей стало тяжело. Она перешла на цветные акварельные карандаши и небольшой формат работ, чтобы можно было рисовать сидя, буквально «на коленке». Чаще всего Евгения Маньшина изображает ангелов и храмы. Рисует натюрморты с цветами (особенно с любимыми подсолнухами), делает наброски сельских видов.
Если какая‑то из работ продаётся – все деньги идут на покупку новых материалов для творчества, которые стоят немало. Заказы есть, но здоровье не позволяет художнице много работать. Иногда представляется возможность показать картины широкой публике. Например, Евгения Маньшина участвовала в выставке «Православная жизнь как искусство», проходившей в Валуйском историко-художественном музее в 2011 году.
«В основном вечером вдохновение приходит. Голова забита планами на будущее. Хочу освоить рисунок графитными карандашами», – говорит Евгения Николаевна.
Она рисует, преодолевая не только недуг, но и саму судьбу, которая с рождения отобрала у неё множество шансов.
Открытая и улыбчивая, Евгения Маньшина заражает всех своим оптимизмом. На прощание она показывает нам на телефоне снимок: её двухлетняя племянница Александра старательно разрисовывает огромный лист ватмана.
«Я хочу, чтобы она стала художницей», – мечтательно говорит Евгения Николаевна.