«Прочитайте – и станет понятно, как легализуют гомосексуализм и однополые браки», – интригует автор. И творчески пересказывает концепцию американского юриста и общественного деятеля Джозефа Овертона. В тексте утверждается, что концепция работает безотказно и может заставить общество узаконить жуткие вещи – вроде педофилии или людоедства.
Может, это любовь?
Идею каннибализма автор и пропускает через окно Овертона. То есть рисует картину, где запретная тема постепенно смещается из категории немыслимого к действующей норме.
Первый шаг – от немыслимого к радикальному – делают учёные. Они собирают невинную конференцию, посвящённую людоедским обрядам каких‑нибудь племён. Это сигнал: о каннибализме можно говорить вслух. Параллельно с научной дискуссией вдруг появляется «Общество радикальных каннибалов» – такое непременно заметят и процитируют во всех нужных СМИ, считает автор.
Далее окно движется из радикальной области в область возможного. «Главная задача этого этапа – хотя бы частично вывести поедание людей из‑под уголовного преследования. Хоть раз, хоть в какой‑то исторический момент», – говорится в посте. Научные круги обсуждают тему всё активнее, приводятся соответствующие примеры из мифов и древности, подключается общественность. Не участвовать в диалогах о каннибализме – значит быть ханжой и лицемером. Тем временем само слово «каннибализм» старательно вытесняется чем‑то более благозвучным вроде «антропофагии».
В массовом сознании искусственно создаётся поле боя. Проблема расщепляется на оттенки: «желание есть людей генетически заложено», «иногда съесть человека необходимо, существуют непреодолимые обстоятельства», «некоторые люди хотят, чтобы их съели», «свободный человек имеет право решать, что ему есть», «вред антропофагии не доказан» и тому подобное. Так окно Овертона переползает от возможного к рациональному.
Следующая остановка – популярное. Антропофагия проникает в новости и ток-шоу всех уровней, людей едят в кино и видеоклипах. Выдумываются истории из жизни звёзд в формате типа такого: «Разве вы не знали, что известный композитор Иванов – антропофаг?!» Сторонников легализации оправдывают, смещая акцент с преступных деяний на другие характеристики: «Это же творческие люди. Ну съел жену – и что?», «У антропофагов повышенный IQ, и в остальном они придерживаются строгой морали», «Он хотел её съесть, а она лишь хотела быть съеденной! Быть может, это любовь? Кто мы такие, чтобы вставать у любви на пути?!»
Фантазии автора сводятся к переходу бредовой идеи в сферу актуальной политики: «Лоббистские группировки во власти консолидируются и выходят из тени. Публикуются социологические опросы, якобы подтверждающие высокий процент сторонников легализации каннибализма. Политики начинают катать пробные шары публичных высказываний на тему законодательного закрепления этой темы. В общественное сознание вводят новую догму – «запрещение поедания людей запрещено».
«Людоедский» пост венчает мысль о том, что через описанную технологию успешно прошла тема однополых браков, а сейчас «на наших глазах Европа легализует инцест и детскую эвтаназию» (с 2014 года детская эвтаназия разрешена в Бельгии. – Прим. авт.). Читателей автор призывает «оглядываться по сторонам» и оставаться людьми.
Допущения, упрощения, заблуждения
Мы подвели к окну Овертона экспертов из НИУ «БелГУ», дабы они окинули его профессиональным взглядом.
Евгений Кожемякин, доктор философских наук, заведующий кафедрой коммуникативистики, рекламы и связей с общественностью.
«Модель окна Овертона (сам автор называл её окном возможностей) была разработана в середине 1990-х годов и предназначалась исключительно для анализа политических высказываний. Её смысл таков: одни и те же идеи могут получать различные оценки в обществе (от категорически неприемлемых до само собой разумеющихся и нормальных) в зависимости от политических настроений и уровня свободы аудитории. Эта модель предназначалась для оценки не столько самих политических идей, сколько того, как их воспринимает аудитория. То есть окно возможностей имело скорее прикладной, инструментальный характер и помогало политикам планировать коммуникацию со сторонниками и оппонентами».
Дальнейшее развитие модель получает в 2000-х гг. уже после смерти Джозефа Овертона. Его идеи развиваются в популярной литературе. Именно литературное переосмысление модели Овертона и делает её привлекательной для широкого общественного обсуждения. В общественном сознании это теперь не просто прикладной риторический инструмент, а чуть ли не секретный проект мирового правительства, целью которого является порабощение людей с помощью тонких технологий промывки мозгов, разрушения привычных ценностных структур. Согласно этой – популярной – модели политики, журналисты и учёные так «настраивают» публичную повестку и организуют общественные дискуссии, что принуждают аудиторию со временем принять идеи и модели поведения, которые она совсем недавно воспринимала как недопустимые, табуированные и крайне опасные.
Естественно, как любая конспирологическая (то есть простая, идеологически нагруженная и претендующая на объяснение мироустройства) «концепция», такая интерпретация модели Овертона получает отклик у массовой аудитории и особенно – у «профессиональных конспирологов», которые рады предъявить читателям и зрителям очередной продукт секретных разработок. В результате рассказы об окне возможностей оказывают на сознание аудитории чуть ли не большее воздействие, чем сам инструмент, разработанный Овертоном для решения частных задач. Эта концепция широко обсуждается в Рунете, и обсуждения строятся на нескольких заблуждениях.
Во‑первых, полагают, что окно Овертона является научной теорией, широко распространённой в академических кругах, близких к политикам-манипуляторам. Однако эту модель даже условно нельзя назвать научной ни по одному из признаков: она не основана на достаточном количестве фактов (у нас нет свидетельств принятия решения по смещению окна возможностей у целых народов в соответствии с неким секретным решением), она не может быть верифицирована (подтверждена эмпирическим путём) и подвержена строгой научной критике (поскольку основана на недоказуемых допущениях). Скорее, популярная версия окна Овертона – точнее, даже не версия, так как с оригиналом её уже почти ничего не роднит, а различные интерпретации, объединённые в обсуждениях темой «Окно Овертона», – представляет собой продукт конспирологического дискурса.
Во‑вторых, часто исходят из допущения о практически безграничной власти СМИ, учёных и политиков над умами и поведением людей – якобы серия газетных публикаций, телепередач и научных конференций могут изменить устои общества. Это как раз противоречит основным научным взглядам на проблемы социального порядка, ценностной структуры и роли СМИ и политики в обществе.
В‑третьих, участники обсуждений окна Овертона игнорируют слишком примитивный характер её базовых идей. Предельное упрощение – это тоже одна из черт конспирологических версий. Якобы мир делится на заговорщиков и их жертв. Якобы сознанием человека можно как угодно управлять извне. Якобы люди могут быстро и непринуждённо отказаться от своих убеждений, если их подвергнуть информационной обработке. Якобы наука и СМИ находятся под полным контролем политиков. И так далее. Эти идеи настолько упрощают реальное положение дел, что практически уже не имеют никакого отношения к реальности.
«Ко всему‑то подлец-человек привыкает»
Сергей Лебедев, кандидат социологических наук, профессор кафедры социологии и организации работы с молодёжью.
Текстов Джозефа Овертона опубликовано не так‑то много даже на английском языке. Он работал во внутренних рамках своей лаборатории – Макинского центра публичной политики. Центр – по крайней мере, официально – был сосредоточен на консультациях политиков: что и как им можно и нужно говорить без ущерба для карьеры. Какого‑то фундаментально нового открытия Овертон не сделал, но элементы его концепции вполне могут применяться для проталкивания чьих‑то корыстных идей.
Концепция основана на достаточно авторитетной социологической теории фреймов. Я, конечно, максимально упрощаю, в двух словах пытаясь это объяснить, но: существуют некие фреймы (рамки), которые обществом принимаются, и человек, выходя за их пределы, теряет социальный капитал. То есть ему перестают доверять, он начинает не нравиться, его чураются и в конце концов ему объявляют бойкот как элементу антисоциальному. Здесь эта концепция развёрнута на 180 градусов: как антисоциальное сделать «приемлемым». Но дело в том, что в обществе простые законы симметрии не работают! Каннибализм – крайний пример, который автор поста о теории Овертона взял для наибольшего контраста. Думаю, с такими вещами это не пройдёт. Механизмы самозащиты общества включатся и далеко идею не пропустят. Тому, кто слишком этой идеей увлечётся, вызовут психушку, и никто с ним общаться не будет, раз он так опасен и непредсказуем.
Но схему автор показал довольно убедительную, потому что основана она на реальных практиках. Я подобное отслеживаю с молодых лет. Например, чётко фиксировал, как люди, в том числе консервативные, постепенно становились терпимее к ряду вещей, которые они раньше на дух не принимали. Были как раз девяностые годы, когда произошёл всеобщий срыв устоев. И я много интересных для себя выводов сделал как начинающий социолог. Под воздействием массовых коммуникаций жёсткие установки размягчаются, становятся более толерантными – причём это не всегда хорошо. Ещё Достоевский – пусть не научно, но ёмко – сказал: «Ко всему‑то подлец-человек привыкает». Человек в самом деле очень пластичен и может адаптироваться к чему угодно. С обществом сложнее, потому что оно более прочное, устойчивое. Чтобы трансформировать его, требуется время и большие усилия. Однако при современном уровне развития социологических, антропологических, психологических знаний, политтехнологий и психотехнологий «расшатать» какие‑то уже ослабевшие устои реально.
Безусловно, в этом посте про окно Овертона присутствует некоторое упрощение и тенденциозность. Возможно, он даже заказной, ведь борьба с манипуляцией тоже может быть манипуляцией. Но всё же такие материалы полезны, потому что помогают осмыслить происходящее – пусть и в несколько наивной, алармистской, конспирологиче- ской форме. Главное – задуматься. А дальше уже самостоятельно искать рациональное, обращаться к более серьёзным источникам, делать выводы для пользы своей и общества.
Джозеф Овертон (1960–2003) – вице-президент Макинского центра публичной политики. Сформулировал концепцию окна возможностей – модель изменения представления проблемы в общественном мнении.
В 1983 году окончил Мичиганский технический университет со степенью бакалавра наук в области электротехники, а 10 лет спустя – правовую школу Западного Мичиганского университета со степенью доктора юриспруденции.
Внёс значительный вклад в развитие Макинского центра публичной политики. Пропагандировал принципы свободного рынка. Был членом коллегии адвокатов.
Погиб в авиакатастрофе. Термин «окно Овертона» начал употребляться уже после его смерти.