«Жалко то, чего уже не вернуть». Как белгородцы из приграничья готовятся к переезду

«Дом ввели, но это ещё не всё»

Встреча прошла в пункте временного размещения в Белгороде, где ещё остаются многие жители приграничья. 1,6 тыс. семей согласились на предоставление нового жилья взамен домов в приграничных сёлах, и почти 1,4 тыс. дали согласие на получение конкретных домов и квартир. Более 440 семей уже получили жильё. 

В то же время само завершение строительства и оформление документов зачастую затягивается, что вызывает массу вопросов у белгородцев.

Ольга Егоровна из села Красный Хутор рассказала, что для неё за посёлком Северным подрядчик ещё в конце августа построил новый дом: в квартиру женщина переехать не может из‑за проблем с ногой – жильё должно быть без ступенек. 

«Он почему‑то до сих пор не оплачен. Только сейчас начали оплачивать. Может быть, к 25 декабря успеют. А сейчас ещё и дочка позвоночник сломала… И она лежачая, и я не годная. Что нам делать?» – посетовала женщина.

Зачастую подрядчики не знакомы со всеми процедурами, которые нужно выполнить для передачи жилья, что тоже может приводить к задержкам.

Оксана Козлитина рассказала, что, несмотря на то что дом готов, подрядчик должен был обратиться в Минстрой для того, чтобы власти через торги начали процедуру выкупа этого жилья. 

«Мы не можем обойтись без конкурсной процедуры и просто взять и всё оплатить. Да, дом ввели, но надо понимать: это ещё не всё», – подчеркнула министр.

Ольга Егоровна надеется, что оплата пройдёт как можно скорее, ведь жить в ПВР в её состоянии очень сложно. 

«Хочется побыстрее всё решить»

Семья другого жителя Красного Хутора – Алексея – по общей площади жилья может претендовать сразу на три квартиры: в Разумном, Северном и в микрорайоне Улитка в Дубовом. 

«Нам с сентября всё никак не могут выделить жильё: то квадратов не хватает, то ещё что‑нибудь. Квартиры мы выбрали, в сентябре должны были получить ключи и заехать, но сдвигов нет. А третью квартиру сейчас и вовсе удалили из списков на получение – никто не может нам ответить, что произошло», – рассказал мужчина.

Оксана Козлитина выяснила, что муниципальные власти должны были перебронировать жильё для семьи Алексея. Но из‑за того, что бронь слетела, квартира исчезла из списка. К счастью, прямо во время приёма удалось подобрать другую квартиру, которая людей полностью удовлетворила.

Некоторые белгородцы хорошие новости узнали прямо на приёме:

«Очень продуктивно сходила. Результат есть – сказали, уже завтра дадут ключи», – поделилась радостью Татьяна из Красного Хутора.

Самое тяжёлое для жителей приграничья – ждать. В некоторых случаях с документами всё в порядке. Ускорить строительство больших жилых комплексов невозможно, хотя людям этого очень хочется.

Мария Филипповна – заслуженный учитель РФ. За плечами 40 лет работы в школе в Тюменской области. Ещё работая, в 2001 году она купила дом в Журавлёвке, чтобы быть поближе к сыну и нянчиться с внуками. Но сложности возникли изначально с тем, что у дома трое хозяев. Выдать всем по квартире было невозможно: квартир такой маленькой площади попросту нет в наличии.

Квартиру Мария Филипповна уже выбрала – в посёлке Разумное. Но нужно ускорить процесс движения документов.

«Остальные два хозяина не хотят доплачивать. Я попросила министра помочь, чтобы вопрос поскорее решить. Пообещали до четверга его рассмотреть. Я согласна доплатить. Нужной мне площади нет: все квартиры больше. Поэтому согласилась побольше. Сын сказал: мама, давай доплатим. Хочется побыстрее всё решить. Очень много вопросов: то одно, то другое…» – поделилась она.

«Нужнее то, чего не купишь»

Анатолий Верховенко из Красного Хутора тоже ждёт, когда построят новый дом. Коробка уже готова – строители монтируют кровлю. Но темпами работ пенсионер не очень доволен.

«Ну это у нас как всегда: дождь идёт – мы скирдуем, дождь перестал – идём домой. Сейчас дом почти готов. Правда, ни отделки, ни полов пока нет. Вообще, жаль, что так строят – дом и забор. И всё. Было так много надворных построек», – сетует он.

У Анатолия Борисовича полностью выгорел сарай и дом. Документы, к счастью, успел собрать. Но огонь уничтожил то, что для него было дороже:

«Я уже выплакал это… Жалко то, чего уже не вернуть. Сгорели такие раритетные вещи, которые не восстановишь. Мебель можно купить, постельное бельё, посуду… Но нужнее то, чего не купишь. У меня была редкая икона. У нас была церковь, когда я ещё в школу ходил. И её тогда почему‑то ликвидировали. Служб не было, и здание пришло в негодность. И бабушке тогда отдали две старых иконы. Одну подарил сестре, а вторая была дома – её не стало. А ещё – дедушкина фотография. Дореволюционная. Он там в военной форме с тремя товарищами. Кому‑то покажется – мелочь. Но это дорого сердцу. Жильё будет новое, но как вернуть такие вещи? Не думали, не гадали. Наверное, каждому поколению такое выпадает. Нашим матерям и бабушкам выпала тяжёлая доля. Думали, как‑нибудь потихонечку проживём. Но нам вот тоже выпало…»