Когда Интернет молчит
Google, спустив семь потов, разводит руками: я ничегошеньки не знаю про этот храм, так что давай-ка, девочка, сама, всё сама... Поиски информации начинаются с Государственного архива Белгородской области. Его директор, Павел Субботин, находит в закромах кусочки не видевшей большого мира информации.
«Это клировые ведомости, — рассказывает Павел, — документы о службе лиц духовного сословия, а также сведения о здании церкви, о церковном имуществе и доходах, о наличии школ и богаделен. Эта информация уникальна, но настоящие сокровища таятся в рассказах местных жителей, старожилов, иногда — в сельских музеях».
Большая удача, если кто-то дорожит этими бисеринами ускользающего знания, собирает их и старается сохранить, ибо старожилов в сёлах, очевидно, не прибавляется. В Маломихайловке этим занимался Игорь Мощенко, родившийся здесь в 1916 году. Он был страстным краеведом и, общаясь с местными жителями, собирал всю доступную информацию: воспоминания, впечатления и другие сведения, которые, ввиду свойств человеческой памяти, могут быть не всегда достоверными, но способны поведать такие истории, которых не найти ни в одном архиве.
Эти знания он передал своей невестке, Нине Михайловне, а она – своей дочери. Нина Мощенко сейчас преподаёт в местной школе православие, вместе со школьниками занимается краеведением, а также открыла небольшой музей своего села в одной из комнат местного Дома культуры. Он собран из старинных предметов, которые пожертвовали местные жители, и поэтому чёс деревянной прялки контрастно соседствует с тоже старым, но не настолько, сканером.
Мечи на орала
Село Маломихайловка (тогда – Малая Михайловка) возникло в XVII веке, его основателями были строители военно-инженерных сооружений Нежегольского участка Белгородской засечной черты. В 1723 году вахмистр (старший сержант, по-нашему) Евсей Бекарюков скупил эти земли и, недолго думая, назвал село в свою честь.
В Маломихайловке была деревянная церковь. Когда она начала разрушаться от времени, в 1785 году тщанием помещицы Анны Бекарюковой построили вторую – каменную, крытую железом однопрестольную церковь. Освятили её в день Успения Пресвятой Богородицы – 28 августа, и она, соответственно, стала называться Успенской.
В приход этой церкви входила только сама слобода Бекарюковка, где в начале ХХ века проживало чуть больше 700 человек. Здесь работала церковно-приходская школа, на службе состояли священник и псаломщик. Жалования у них не было, и они жили на кружечные сборы – те средства, что оставляли прихожане в храме.
По отрывочным сведениям можно предположить, что церковь была разрушена в 1930-х годах. В селе остро не хватало строительных материалов, а церковь так заманчиво сияла своими крепкими, белёными стенами, словно говорила: «Разберите меня и постройте из моего кирпича зернохранилище, ферму и ясли».
Устоять было невозможно, и храм разобрали. Между прочим, детский сад прекрасно сохранился, и в его благостных стенах по сей день воспитываются местные ребятишки. В середине 1950-х годов мозолящие глаза руины разровняли бульдозером и засадили клумбами и деревьями, в чьей тени, вероятно, прекрасно отдыхалось после танцев в отставном Воскресенском храме (о нём ниже). В середине 1980-х здесь возвели современный Дом культуры.
Когда церковь разбирали, всех удивил прочный колокол с надписью «На помин души», который ни в какую не желал разбиваться. Это был подарок, отлитый на заводе помещика Рыжова в Харькове, и весил он 123 пуда и 23 фунта. Его звук был слышен на 10 вёрст, и потому в него звонили во время народных бедствий и в ненастную погоду. В бурю колокол выполнял роль маяка на море: сторож звонил каждые полчаса по десять ударов, чтобы заблудившиеся путники шли на звук. Непокорный колокол отдали Шебекинскому машиностроительному заводу, где из него наделали высококачественных подшипников.
VIP-храм
Судьба этой церкви более счастливая, хотя тоже нелёгкая. В клировой ведомости есть сведения о том, что в 1837 году помещиком Провом Бекарюковым была построена церковь в честь Воскресения Христова, а в 1885-м там была открыта церковно-приходская школа. В 1838 году село перешло во владения помещика Коробкова aka Коробок.
Тот страшно не любил две вещи: холод и вонючих мужиков, но дружил с богом, а потому решил соорудить себе приватную тёплую церковь для уединённых бесед с Всевышним.
Чтобы попадать в храм прямо из дома, он соединил их сплошным переходом. Для комфорта во время богослужений, которые проходили для него одного, в церкви установили четыре печки. Но духовенство Белгородской епархии не разрешило иметь в церкви трубу по очевидным причинам: нечистая сила могла проникать через трубу в церковь. Тогда помещик решил сделать ход конём и проложил трубу по всей длине кирпичной ограды, выведя её по земляному рву до самой реки (а это более 150 м – прообраз метро!).
По рассказам одного из моих собеседников, который «пацаном ещё там носился», это был довольно просторный туннель, выложенный изнутри красным кирпичом, подкопчённым от дыма, однако нам найти его не удалось – всё завалило землёй.
Как видно, у помещика Коробкова был живой и гибкий ум: недаром он поднялся по карьерной лестнице до камергера его величества и был членом правительства. Будучи владельцем конного завода, он должен был поставлять ко двору племенных породистых лошадей, однако то ли по рассеянности, то ли по скупости он, напротив, отправил государю больных и бракованных коней. Николай I изящно отшутился, наградив Коробка чугунной медалью весом в пуд, на которой было написано «За обман Государя и Отечества». Эту награду он должен был носить на ленте из рогожи на каждое заседание думы и при каждом визите ко двору. В это же время церковь возмутилась разделением верующих на богатых и бедных и вынудила помещика передать храм в общее пользование.
Судя по тому, что клировые ведомости на этом заканчиваются, закрыли церковь, вероятно, в 1929–1931 годы. Это было связано с тем, что молодёжь в селе захотела разнообразить духовное меню и попросила разместить клуб в одной из церквей. С одобрения двух третей местных жителей убранство храма перенесли в Успенскую церковь, откуда плавно рассеяли по домам селян.
В 1936 году в здании церковно-приходской школы расположилась библиотека, актовый зал был в помещении храма, на месте алтаря – сцена. В Доме культуры жители села активно занимались художественной самодеятельностью, пели в хоре, проводили танцы, в театральном кружке под руководством Игоря Мошина ставились спектакли «Наталка-Полтавка», «Свадьба в Малиновке» и многие другие. В 1959 году колхоз приобрёл свою киноаппаратуру (которая до сих пор таится в комнатке киномеханика!) и в клубе несколько раз в неделю показывали кино.
Во время войны немецкие солдаты обустроили здесь продуктовый склад – в основном хранили хлеб. Привезённые на машине буханки разгружали местные дети, за это им полагался батон чёрного с собой.
«Как-то один мальчишка не удержался и стянул хлеб, – вспоминает местная жительница, которая сама этот хлеб разгружала. – Ничего страшного с ним не сделали, но на работы больше не допускали».
Примерно в середине 1980-х клуб перестал работать, так как переехал в новое здание на месте бывшего Успенского храма, и церковь стала потихоньку ветшать. Некоторые местные жители не гнушались крепким красным кирпичом, кровлей.
«Бог его знает, совпадение или нет, – вздыхает Раиса Тимченко, мой проводник по селу, – однако все, кто растаскивал церковь, поплатились за это – все, как один или от рака умерли, или ещё как пострадали, однако нормально уже не жили. Здесь у нас давно цыган несколько семей живут, у одних сын чем-то вроде столбняка сильно болел – еле выходили, в церквях отмаливали».
Ещё три месяца назад огромная территория храма представляла собой руины с провалившейся крышей, грудами мусора внутри и непроходимыми зарослями бурьяна. Несмотря на это, в Маломихайловку приезжали священники Серафим и Дмитрий из села Логового, чтобы провести воскресную службу, крупные праздники, покрестись детей. Когда погода позволяет, служба проводится прямо рядом с руинами – «место-то намолено». В остальное время служба идёт в небольшой, уютной молельной комнате, расположенной в одной из комнат Дома культуры.
«Во время первой службы у руин храма свечи сами гасли и загорались вновь, – удивляется Елена Черноусова, директор Дома культуры. – А несколько лет назад на одной из стен появилось изображение святого. Как и почему – сами не знаем».
Возрождение из пепла
Несколько лет местные жители писали письма в разнообразные инстанции, желая восстановить храм. И вот, наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки: за восстановление храма взялась строительная фирма во главе с директором Вячеславом Ивановым. Это уже пятая церковь, которой занимается организация в Шебекинском районе: первым был храм в посёлке Безлюдовка, где проживает Вячеслав, потом церковь в Графовке, монастырь в Зимовеньке.
«Пока строим на свои средства, – рассказывает Вячеслав. – Нам помогают дружественные предприятия: кто кирпич бесплатно даст, кто цемент. Конечно, только своими силами не справиться, без поддержки администрации не обойтись. Сейчас мы делаем то, что в наших силах».
Восстановление началось в июне. На сегодня фасад очищен от старого покрытия, снята провалившаяся крыша и выкопан фундамент. Основная задача – до конца года выстроить колокольню с нуля.
«Проект восстановления храма одобрен Белгородской митрополией, – листает эскиз Николай Смородинов, производитель работ. – Внешний вид храма будет соответствовать своему первоначальному облику. Здание было выполнено в классическом стиле, по остаткам наружной штукатурки можно увидеть, что он был сине-голубого цвета. А вот что удивительно, это его внутренние и внешняя колоннады – такого я в нашей области ещё не встречал».
При раскопке котлована были найдены захоронения. Поиски с металлоискателями не обнаружили ничего ценного, а вот костей и черепов набралось два ящика. Впрочем, они никого особо не заинтересовали: следов насильственной смерти на костях не обнаружено, и по совету батюшки их просто планируется захоронить на кладбище, минуя историческую экспертизу.
«Знаете, это такая радость для нас, – улыбается сотрудник библиотеки. – Началось строительство – и как будто свежим ветром повеяло, жизнь забурлила, что-то происходить начало в нашем селе. Мы верим, что всё получится, строительство удастся завершить, и сами готовы участвовать, и, в чём сможем, помогать. Есть чувство, что это новый этап в жизни нашего родного села».