Зажгите свет – мы из Баку. Чем белгородцу запомнилось детство в Азербайджанской ССР

Корреспондент «Белгородской правды», вспоминает, как уютно жилось людям разных национальностей в Азербайджанской ССР. 

А у нас во дворе

Старые добрые бакинские дворики по вечерам всегда многолюдны. Особенно в тёплое время года, когда температура воздуха с невыносимых 40 градусов опускается хотя бы до 25. И тогда абсолютно все: и дети, и взрослые, и люди преклонного возраста – высыпают из душных квартир на простор. Причём в одном дворе нередко собираются жители других многоэтажек, имеющих свои придомовые территории, но в дружном интернациональном Баку принято любого встречать с душой нараспашку. Здесь ты везде самый желанный гость.

«Пя-я-ярви-и-из! – громко и протяжно зовёт сына тётя Фируза с балкона первого этажа. – Кямаля, не видела Пярвиза? Пя-я-ярви-и-из! Айоглан!»

«Ната-а-ша-а! – кричит Татьяна Сергеевна, сидящая с соседками на скамейке. – Зема, увидишь Наташу, скажи, чтобы срочно шла домой».

Это тоже отличительная особенность бакинских дворов: детей, исчезающих из поля зрения родителей, мамы требуют к себе, не вставая с места, – надрывают голосовые связки, перекрикивая друг друга, обращаются к бегающим поблизости мальчишкам и девчонкам, чтобы те нашли сына или дочь. На поиски отправляются только в том случае, если чадо не откликается слишком долго. Чаще всего озорники слышат тревожную перекличку, однако умышленно молчат, затаившись, например, на крышах гаражей: никому не хочется получить ремня за оторванную во время игры подошву. Вечером, перед сном – так уж и быть. А сейчас надо докрутить педали, допрыгнуть до ветки с черешней, догнать кота или собаку.

В семейных альбомах Писаховых тысячи историй, напоминающих о Баку / Фото: Владимир Писахов

А вот и моя мама, Ольга Васильевна, появляется на горизонте и обнаруживает меня, пригвождая строгим взглядом к панельной стене. Прощайте, друзья! Скорее всего, до послезавтра…

Микрорайон Степана Разина, улица Розы Люксембург, дом № 20, в котором я с родителями и двумя сёстрами жил с 1975 по 1990 год. Атмосфера нашего двора, самого шумного и благоустроенного из всех располагавшихся в радиусе километра, завораживает до сих пор. Женщины разговаривают на скамейках, расставленных по периметру, мужчины играют в домино за самодельным столиком и обсуждают вчерашний футбольный матч с участием местного клуба «Нефтчи». Детвора затевает очередное проникновение на огород дяди Али, чтобы полакомиться клубникой. Старики отдыхают под крышей огромной беседки, построенной силами жителей дома. Салам алейкум, йолдашлар. Добро пожаловать в Баку!

Касса взаимопомощи

На городской швейной фабрике № 2, где мама работала швеёй-мотористкой, шили детскую одежду, в том числе школьную форму. Я бывал здесь ребёнком и хорошо помню приветливых женщин, с которыми мама проработала 23 года. Пожилая армянка тётя Марго угощает восточными сладостями, азербайджанские и русские подруги мамы – тётя Эмма и тётя Женя – во всех подробностях расспрашивают, как учусь и кем хочу стать. А я за обе щеки уплетаю наивкуснейшую пахлаву, с трудом отвечая на их вопросы. И с удовольствием слушаю, как они с кавказским акцентом вперемешку на разных языках общаются друг с другом, шутят и громко смеются, рассказывая житейские истории.

«На всех предприятиях Баку существовали кассы взаимопомощи, которые ежемесячно пополнялись из кошельков сотрудников, – рассказывает мама. – Мы тянули лотерею, чтобы определить, кто в какой очерёдности получит деньги. Удобно было. Однажды благодаря этой материальной помощи купили стиральную машину – без рассрочек и кредитов».

Швейная фабрика играет важную роль в нашей семье. Слесарь-наладчик 6-го разряда Бакинского зеркально-фурнитурного завода Анатолий Писахов знакомится с будущей женой именно в фабричном цехе. 11 сентября 1974 года они поженились.

«Спортсменка, комсомолка и, наконец, просто красавица, – объясняет папа свой выбор 47-летней давности словами известного киногероя. – Вот так и стали жить вместе. На всё хватало, голодными не сидели, но если речь шла о крупной покупке, то деньги приходилось собирать либо брать вещь в рассрочку. Как пианино, например».

Сервант, «Сюита» и «Рекорд»

Пианино с мелодичным названием «Сюита» появляется в нашей двухкомнатной квартире примерно в 1983 году, когда сестра Белла поступает в музыкальную школу. Отделанная шпоном и полиэфирным лаком «Сюита» с двумя шикарными педалями внизу на пару месяцев становится любимой игрушкой для всех членов семьи, включая дедушку: пройтись пальцами по клавишам и сыграть «Чижика-Пыжика» пытается каждый. Беллочка терпеливо ждёт, когда эта забава нам надоест, однако конец издевательствам над искусством положил папа.

«Знаешь, сколько оно стоило? – спрашивает отец, садясь за пианино. – 780 рублей. Два года выплачивал кредит. Зарплаты какие? У мамы с подработками выходило около 130 рублей, реже – 150. У меня сначала 130 было, потом дали 6-й разряд, добавили за бригадирство и обслуживание насоса, и переваливало за 300. Иногда до получки занимали у соседки Галины Ивановны, но не больше 20–25 рублей. А ты говоришь, «Чижик-Пыжик».

Предмет особой гордости – полированный сервант, приобретённый в конце 1980-х в частном мебельном цехе за 220 рублей. Грузчики заносят его в зал и устанавливают в углу комнаты. Родители усаживаются перед ним на стульях и долго рассматривают, радуясь новой покупке. Позже на стеклянных полках постепенно появятся винные бокалы, привезённые мамой из туристической поездки в Чехословакию, чайные сервизы, салатницы и другая красивая посуда, предназначавшаяся исключительно для красоты. Правда, иногда достаём тёмно-коричневый сервиз на 12 персон и две хрустальные конфетницы, если принимаем гостей: терпкий азербайджанский чай, заваренный в высоком чайнике, кажется вкуснее.

— А как назывался цветной телевизор, который мы купили после чёрно-белого? – интересуюсь у родителей.

— «Рекорд-714», ламповый, полупроводниковый, – отвечает папа. – Взял его в кредит в 1980-м за 600 рублей. Он долго работал, даже в России несколько лет ещё показывал.

И неба мало, и земли

В солнечном Баку тепла хватает всем – и туристам, и командированным. Что же говорить о живущих бок о бок соседях, которые вместе делят и радость, и горе. Проблемы одной семьи, одного этажа, одного подъезда решаются целым домом. Бакинцы вместе провожают человека в последний путь, коллективно празднуют рождение малыша или дружно гуляют на свадьбе в той самой беседке, построенной специально для подобных случаев. Армянка выходит замуж за азербайджанца или еврея, русский женится на лезгинке или азербайджанке: никто и никогда не спрашивает, какая у тебя национальность, потому что в первую очередь ты человек, друг, брат.

«А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала, и крылья эту свадьбу вдаль несли! – напевает отец строчки знаменитой песни народного артиста СССР Муслима Магомаева. – Ольга, ты помнишь, как отмечали свадьбы во дворе? Ничего более красивого, наверное, не видел».

Под изумительные звуки саза, кеманчи, зурны и балабана (азербайджанские народные музыкальные инструменты – прим. ред.) рекой льётся веселье для молодожёнов, их родителей, многочисленных родственников, соседей. Во дворе 20-го дома – жильцы 18-го, 16-го, 22-го и даже дядя Шахбаз из 24-го. Все поздравляют молодых.

— Что обычно дарили на свадьбу?

— По‑разному, как и сейчас. Но самым популярным подарком считались азербайджанские ковры, – вступает в разговор мама. – До сих пор гремят на весь мир. В Баку в каждой квартире на стенах висели два-три ковра – это мода, обязательный предмет домашнего интерьера. У нас было два, и оба привезли в Белгородскую область.

Палками не брали

Я любил бывать на бакинских продуктовых рынках с бойкими говорливыми продавцами фруктов и овощей, готовыми торговаться до последнего. Здесь можно вдоволь наесться абсолютно бесплатно, потому что азербайджанцы предлагают попробовать на вкус арбузы и персики, яблоки и груши, вишню и черешню. Мне нравилось прогуливаться с родителями в центре Баку на шумной Торговой улице. Здесь располагался знаменитый гастроном, которым руководил Герой Советского Союза Моисей Давидович Шахнович. Мы всей семьёй отдыхали на песчаных пляжах Каспийского моря – в Бузовнах, Приморском, Загульбах. Выгнать меня из солёной воды удавалось лишь папе, когда у мамы заканчивалось терпение. В нашей картине мира того времени – сплошь яркие краски.

«Раздражали только сумасшедшие очереди в магазинах, – добавляет ложку дёгтя отец. – Везде и всегда. Это, пожалуй, огромный минус советского быта. Помню, простоишь за колбасой полчаса, возьмёшь 200–300 граммов «Докторской» за 2,30 или «Чайной» за 1,70. Продавец тонко нарежет кольцами, завернёт в бумагу. И идёшь домой довольный. Палками колбасу тогда не брали – только в граммах».

Ситуация в гостеприимной республике и стране в целом меняется с началом перестройки, объявленной в середине 1980-х: заполненные полки с продуктами уступают место полупустым, а в лексиконе людей часто фигурирует слово «талоны». Азербайджан постепенно погружается в межнациональные конфликты. Решение бросить насиженные места принимают многие русскоговорящие семьи.

«И предположить не могли, что когда‑нибудь придётся оставить город, с которым связана половина жизни, – признаются мама и папа. – Уезжали и плакали. Приехали в Россию – плакали. Писали в Баку письма и получали весточки от родных и соседей – плакали. Ложились спать – плакали. Но знали, что нашим детям в России будет лучше».

Анатолий и Ольга Писаховы сейчас живут в селе Большетроицком Шебекинского округа / Фото: Владимир Писахов

Домик в деревне

В селе Большетроицком Шебекинского округа родители живут больше 30 лет. Давно привыкли, обустроились, перестали тосковать и благодарят людей, тепло принявших нас на Белгородской земле. Было бы намного сложнее войти в колею, если бы не бывший председатель колхоза «Дружба» Иван Дмитриевич Моргунов, пригласивший на работу. Односельчане первое время помогали домашними продуктами – о них Ольга Васильевна и Анатолий Годович рассказывают с признательностью.