Очередь в социализм
В 2015 году в 9,8-миллионную Швецию прибыли просить убежища 163 тыс. человек. Это высочайший показатель по Европе в пересчёте на душу местного населения. Тем не менее в сравнении с Германией или Венгрией скандинавская страна редко упоминалась мировыми СМИ в контексте миграционного кризиса. Шведская система выстояла под нагрузками и продолжает работать, как техника из шведской же рекламы, где всё сделано с умом.
Точкой входа примерно для трети беженцев был и остаётся город Мальмё. Он в чём-то похож на Белгород: более 300 тыс. населения, до столицы (Стокгольма) 600 с лишним километров, а рядом – граница (с Данией), которая из-за наплыва людей временно перестала быть условной. После обострения конфликта на Украине к нам ехали через Луганскую и Харьковскую области; в Мальмё попадают через Копенгаген по Эресуннскому мосту – 40 минут на электричке.
Тех, кто в силу разных причин покинул родную страну и сумел добраться до Швеции, ждёт не менее сложный и долгий путь интеграции. Начинается он с Migrationsverket – миграционного агентства. Офис Migrationsverket в Мальмё полон очередей. С утра до вечера сюда подъезжают одинокие мужчины и женщины, большие и маленькие семьи, дети без сопровождения взрослых – кто-то прибывает самостоятельно, кому-то помогает полиция.
Сириец Абид не может сдержать слёз радости: он только что воссоединился с женой Зарифой и двухлетним Али. Спасаясь от обстрелов в городе Алеппо, он не успел вывезти всю семью сразу и в течение десяти дней со старшим сыном Кадиром ждал встречи. Зарифе помог родной брат: добросил до Турции, а потом купил авиабилет в Копенгаген.
«Почему Швеция? Здесь, в Гётеборге, несколько лет живёт мой бывший коллега. Он рассказывал, как тепло в этой стране принимают мигрантов, помогают найти работу... Хотелось бы попасть в крупный город, но мы не в том положении, чтобы выбирать. Главное, я и мои дети теперь в безопасности, есть крыша над головой. Будем начинать новую жизнь и надеяться, что в Сирию вернётся мир, а с ним и мы», – говорит Абид и идёт занимать очередь.
Очередь электронная, как в банке. Заявители проходят собеседования, представляют имеющиеся документы. Специалисты Migrationsverket в связке с другими миграционными структурами проверяют информацию и выдают (или не выдают) разрешение на пребывание в Швеции. Несмотря на то что власти работают на пределе возможностей, время ожидания решения может достигать двух лет.
«Это стресс для системы, – признаёт один из координаторов Migrationsverket в Мальмё Дженни Сёрман. – И нам пришлось понизить стандарты проживания, чтобы обеспечить всех нуждающихся. Но, даже размещая людей в школах, спортзалах, мы каждому предоставляем спальное место, питание, предметы личной гигиены, шкаф для хранения вещей, одежду – всё необходимое для жизни. Соискатели убежища получают право на срочную медицинскую, в том числе стоматологическую, помощь, а также лечение, которое нельзя отсрочить. Причём дети до 18 лет пользуются услугами здравоохранения в том же объёме, что и обычные шведские дети».
Фото Алексея Севрикова
План прокачки
Спортзал – радикальный вариант на первое время. Миграционные службы совместно с муниципалитетами подбирают более комфортные условия вроде общежитий семейного типа и даже квартир. Только населённый пункт беженцы выбрать не могут: возможно, навстречу бесплатному жилью придётся ехать за тысячу километров на север страны. Хочешь остаться в Мальмё или перебраться в Стокгольм? Без проблем, но тогда ищи и оплачивай свой угол самостоятельно.
Как только беженец получает официальный статус, перед ним открывается шведский рынок труда. Служба занятости (Arbetsförmedlingen) в рамках специальной программы разрабатывает двухлетний план индивидуально под соискателя.
«У сирийцев в целом хорошее образование, среди них есть высокопрофессиональные учителя, врачи, инженеры, которые Швеции очень нужны. А, например, беженцы из Эритреи (четвёртая по численности группа беженцев в Швеции после сирийцев, иракцев и афганцев – прим. авт.) часто не имеют за плечами даже 9-летней школы, – рассказывает старший административный сотрудник Arbetsförmedlingen Фредрик Мёллер. – Поэтому одним мы находим подходящую вакансию за два-три месяца, других отправляем на повышение квалификации, третьих – на полноценное обучение. Мы не хотим, чтобы люди с высшим образованием прислуживали в гостиницах и ресторанах. Если ты был преподавателем университета в своей стране – будь им и в Швеции!»
Программа службы занятости предусматривает пособие – 308 крон (≈2 500 рублей) в день. Для Швеции это не запредельные деньги (бизнес-ланч здесь стоит около 100 крон), но достаточные, чтобы соискатель не бедствовал, учитывая бесплатную или частично компенсируемую аренду жилья. Трудоустройство облегчается знанием английского языка, которым большинство шведов владеют свободно, однако шведский в приоритете (программа включает интенсивное обучение национальному языку).
Профессор университета Мальмё Питер Бевеландер, один из видных исследователей трудовой миграции в Европе, считает шведскую политику интеграции новоприбывших наиболее гуманной и успешной.
«Есть два пути. Лёгкий – занять иммигранта низкооплачиваемым, неквалифицированным трудом, и сложный – поддержать, научить, «прокачать», чтобы он мог конкурировать за лучшую работу. Швеция, в отличие от многих европейских стран, идёт по последнему. Здесь иммигранты чувствуют себя как шведы: они могут на равных встраиваться в рынок труда и не ждать получения гражданства. Чтобы иметь работу, получать пенсию, не нужен шведский паспорт».
Всё смешалось
По данным Arbetsförmedlingen, 32 % участников находят работу в период действия программы службы занятости. В течение десяти лет в Швеции трудоустраивается 70 % новоприбывших, показывают исследования профессора Бевеландера. Не ущемляет ли такая гуманная политика права самих шведов? Ответ на этот вопрос гораздо шире прилавков рынка труда.
Швеция давно перестала идентифицировать чужих. Страна относительно безболезненно пережила миграционные волны, хлынувшие с Ближнего Востока и Балкан ещё в прошлом веке, и сегодня вы не увидите на улицах много стереотипных скандинавов. В Мальмё почти половина населения (44 %) – иммигранты или дети иммигрантов, которых без иронии можно называть коренными шведами. Всё смешалось, и сразу не разберёшь, кто здесь местный со стажем, а кто новоприбывший беженец. Последние не клянчат деньги у прохожих. Просящих милостыни совсем мало, и это, как правило, очень флегматичные по сравнению с нашими цыгане.
Фото Алексея Севрикова
Пока вынужденные переселенцы ждут разрешения на пребывание, волонтёры помогают им учить язык, устраивают футбольные матчи, вечера музыки и другие «погружающие» тусовки. Мусульмане в привычной для себя атмосфере (в Швеции всё есть – мечети, исламские школы, халяльные рестораны и супермаркеты) учатся разделять новые ценности. Например, равные права женщин на образование и работу.
Интеграция не всегда проходит по сказочному сценарию. СМИ сообщают и о стычках мигрантов с местным населением, и о серьёзных конфликтах в местах временного размещения беженцев.
«Такое случается, когда ментально разные люди живут скученно. Но если проанализировать все подобные события, вы увидите, что их объём ничтожен и сопоставим с ситуацией в обычной стране, где вообще нет проблемы беженцев», – уверяет профессор Бевеландер.
Вопреки европейскому тренду, партии антииммигрантского толка не набрали в Швеции большой популярности. В Стокгольме и тем более в Мальмё в принципе не принято говорить о национальной идентичности. Тот, кто всерьёз считает, что новый приток беженцев угрожает «шведскости», в лучшем случае причисляется к радикалам, в худшем – к сумасшедшим.
«Какая может быть угроза? Разве что блондинов станет меньше», – иронично заметит типичный швед.
Мы можем соглашаться или спорить, но они так видят солидарное общество.
Материал подготовлен в рамках проекта Russian Media House in Sweden при поддержке Шведского института и Союза журналистов России.