Дни шли. Я был без имени.
Однажды мама с папой поднимались по подъездной лестнице наверх, неся меня после прогулки на руках и ожесточённо споря. Каждый был предельно убедителен, кроме меня – я спал.
Тем временем на пятом этаже, на лестничной площадке наша соседка курила папиросу и молча наблюдала за этим бардаком. Когда мои родители (и я) уже почти что поднялись, она отбросила окурок и произнесла:
«Чего орёте? Пашу разбудите».
И ушла к себе.
Мои родители молча проводили её взглядом и посмотрели друг на друга:
«Пашу? Какого Пашу? Пашу… Паша…»
Так у меня появилось имя.
Промчались годы.
Осенью прошлого года ушла бабушка.
Со всей страны приехали осколки некогда пусть небольшой, но когда‑то счастливой семьи.
Приехал сын. Приехал внук. Пришёл и первый муж – дед Анатолий. Она хотела нас собрать всех ещё в августе, на день рождения. Но нашлись причины не приехать. Спустя три месяца она нас всё же собрала.
После похорон мы ехали через Хакасию на Красноярск. За окном, до горизонта, расстилалась степь, поросшая бурой травой. У кромки неба поднимались сопки. Мимо проносились одинокие берёзы, кое‑где – курганы. Я смотрел в окно.
Чтобы разрядить молчание, мы стали вспоминать.
Каждый что‑то вспоминал. Из той, когда‑то очень близкой жизни. О чём‑то вспомнил дядя, что‑то рассказала мама. С улыбкой рассказал и я. Вот эту историю. Про имя, про соседку, про подъезд.
«Павел, всё было не так», – вдруг тихо и отчётливо сказала мама.
В смысле не так? Как это не так?
«Как это не так?» – я обернулся.
Мама стала рассказывать.
Она рассказала мне совершенно другую историю. Вообще другую. И там не было ни спора мамы с папой, ни Даниила, ни подъезда, ни соседки с папиросой – ни-че-го. Там этого – не было.
В салоне повисла тишина. Мы мчались через марсианские пространства. Я смотрел в окно и осмысливал услышанное. Так прошло примерно полтора часа.
Это случилось именно тогда. Плюс-минус полчаса – не суть.
Я захотел задать какой‑то уточняющий вопрос и даже начал подбирать слова, как обнаружил вдруг, что я… что я… не помню.
Я не мог вспомнить её рассказ.
Рассказанный мне полтора часа назад.
Я пялился в лобовое стекло и лихорадочно соображал. Но бесполезно – не соображалось ничего. Я не мог, не мог вспомнить только что услышанный рассказ. Я помню тысячи рассказов, но этот вот, конкретный, что разошёлся с моим, не мог!
Мой мозг самостоятельно стёр из памяти альтернативную реальность, вступившую в конфликт с привычной мне картиной собственного мира. Словно взял услышанное, взвесил, подержал в руке и отложил.
«Нет, нам это не подходит. Это не мы», – проговорил он.
Он всё решил за меня…
Я ехал совершенно ошарашенный. Я не мог поверить и понять, что вся история про имя появилась просто так. Всю мою жизнь она была со мной. С мельчайшими деталями. Я помню её с детства.
Это удивительно. Это удивительно…
Промчался ровно год.
Однажды позвонила мама:
«Павел, дед пропал…»
Мы начали поиски. Милиция и морги, объявления на остановках и столбах, по телевизору и в Интернете. Искали в Красноярске, Усть-Абакане, Абакане. Нашлись ребята, люди – помогли.
Он любил ходить на сопки.
Ходил на самую высокую, сидел там на вершине и смотрел на Енисей. Он верил в древние легенды и что‑то постоянно всем рассказывал. Все улыбались и кивали головой.
Потом его нашли.
Оказывается, он сел в автобус и приехал в Абакан.
Позже рассказали, что ходил по улицам и дарил цветы.
Нарвёт их тут же, на клумбе городской, и после ходит, всем раздаривает.
Говорил при этом что‑то, улыбался. Был застенчив, тих и ненавязчив.
Долго так ходил. Привлёк внимание и кто‑то позвонил в больницу.
Там он и умер.
Я мог бы многое про деда рассказать и вспомнить.
Но человек, который перед уходом в вечность дарит окружающим цветы, – да я не смог бы это даже выдумать…
Господи, как же это красиво…
Он смог. Смог рассказать свою историю. В последний раз.
Теперь она и есть – весь он. Вся моя память. Про него.
Меня зовут Павел.
Имя мне дала соседка.
Давно.