Классик и модернист
Фигура Прокофьева – без сомнения, одна из центральных не только в отечественной, но и мировой музыке XX столетия. Пианист, дирижёр, но в первую очередь – крупнейший композитор. Он прямой наследник традиций «Могучей кучки» и всей русской классической школы – от Глинки до Чайковского. И одновременно модернист от музыки. Его искусство «вызывающе ново», отмечено «дерзкой самобытностью». Прокофьев заявлял о себе властно и разрушал академические каноны. Он явил новый для своего времени стиль, разделив своих слушателей на два полярных лагеря – восхищённых и недоумевающих.
Сочинения, которые белгородская публика оценила в минувшую пятницу, относятся к так называемому третьему творческому периоду Прокофьева. В эти годы композитор от резких и мрачных звучаний стремится к более светлым, мелодичным. Отталкиваясь от традиции, он выступает как новатор и сочетает модернизм, импрессионизм и поздний романтизм. Его музыка становится более умеренной.
За год до возвращения
Партитуру трёхчастного Концерта № 2 для скрипки с оркестром соль минор, op. 63 Прокофьев завершил в 1935-м. Так случилось, что первую часть произведения мастер создавал в Париже, вторую – в Воронеже, третью – в Баку. Причём именно вторую часть признают безусловно лучшей. Видимо, будучи на родной земле, в России, он испытал вдохновение особой силы. И именно это музыкальное полотно он сотворил последним перед своим возвращением в Советский Союз. Премьера же второго скрипичного концерта состоялась в Мадриде. А солировал в нём Роберт Сетенс. Ему, виртуозному скрипачу и другу, Прокофьев и посвятил своё сочинение.
«Типично прокофьевское творение» во всём его великолепии белгородским слушателям представил симфонический оркестр БГФ под управлением Рашита Нигаматуллина. Игру музыкантов отличала одухотворённость, цельность, глубокое проникновение в авторский замысел. Со скрипичной партией блестяще справилась Юлия Игонина – солистка Московской филармонии, которая с успехом концертирует по всему миру. Неслучайно её считают одной из самых заметных и ярких российских исполнителей молодого поколения. Скрипачка демонстрировала свою высококлассную технику и открывала для нас музыку Прокофьева – чудесную и прекрасную.
Наследница «Блудного сына»
Именно из этого балета родилась четырёхчастная Симфония № 4 до мажор, op. 112. Его композитору заказал легендарный балетный импресарио Сергей Дягилев. Прокофьев обратился к сюжету известной библейской притчи и создал своего «Блудного сына». А в 1929-м лично дирижировал на его премьере в Париже.
Создать симфонию на материале театральной музыки мастер решил ещё в момент написания «Блудного сына». У симфонии оказалось совершенно новое вступление. Для её частей Прокофьев использовал те фрагменты, которые предназначались для балета, но которые в него не вошли. И впервые эта партитура прозвучала в Бостоне в ноябре 1930-го, но… оказалась непонятой.
Композитор, кажется, и сам не был удовлетворён своим творением. 17 лет спустя он представит вторую редакцию Четвёртой симфонии, а по сути – новое произведение. Прокофьев увеличит продолжительность её звучания в два раза – включит новый материал и заново оркеструет многие эпизоды. Вот только свидетелем того оглушительного успеха, которым обернётся премьера Симфонии № 4, уже не станет. Обновлённое произведение исполнят в зале Московской консерватории 5 января 1957-го, через четыре года после смерти мастера.
И именно вторую редакцию Четвёртой симфонии во всём её великолепии белгородским меломанам преподнёс симфонический оркестр и его главный дирижёр Рашит Нигаматуллин, который всегда отдаёт свой выбор сложным симфоническим полотнам, партитурам непростой судьбы. И, как и в случае с уже исполненными ими прокофьевскими симфониями № 1, 3, 5 и 7, он и его музыканты оказываются победителями. И зал рукоплещет им и кричит «Браво!», лишь только оркестранты начинают смолкать.