Они хранят ценную краеведческую информацию, которой позавидует любой музей. Читая их, понимаешь, какие испытания выпали на долю послевоенного поколения и как мужественно и достойно они их вынесли. Не ропща, не жалуясь и не считая себя героями.
Записал воспоминания Варвары Митрофановны Николай Божков. Он родился через два года после окончания Великой Отечественной войны на хуторе Сторожевое Прохоровского района, находящегося в бывшей фронтовой полосе крупнейшего танкового сражения. С раннего детства он слушал рассказы о войне родителей, родственников, соседей-фронтовиков. А когда хранившие воспоминания земляки стали уходить из жизни, Николай Иванович в свои пятьдесят начал писать. Ведь не должно уйти всё то, что он бережно хранит в своей памяти, – подлинные события, факты нашей истории с именами, названиями населённых пунктов и точными датами. Вот два таких рассказа.
Уголь
После фронта в лесу было много повреждённых деревьев. Большинство было просто посечено осколками снарядов, но были поваленные и сломанные взрывами бомб, искорёженные техникой…
В Белгороде сразу организовали лесхоз, а у нас – лесничество. В урочище Заломное специально был построен домик. По просьбе лесничего Фёдора Терентьевича колхоз выделил ему 18 человек. Мне тогда уже было 16 лет.
Сначала просто убирали всё повреждённое. Толстые деревья пилили на двухметровки. Потом поступило задание – заготовить уголь для колхозных кузниц…
Тогда без кузницы – как без рук. Война уничтожила всё. А чтобы работать, нужны плуги, бороны, лопаты, вилы, тяпки, топоры. Для одной телеги надо не меньше двух десятков железных деталей. У кузнеца люди заказывали дверные петли, засовы, даже гвозди.
В Сторожевом своего кузнеца не оказалось, так председатель Митрофан Прокофьевич сам поехал на хутор Плоский, уговорил кузнеца Фрола Фёдоровича переехать с семьёй в свой колхоз «Трудовик» и даже жильё предоставил в собственной хате, пока не построится.
Кузнец появился, но без угля ковать нельзя. И взять негде. Тогда даже паровозы на дровах ездили. Вот и решено было заготавливать древесный. А как?
Для организации этого дела из лесхоза прислали специалиста по фамилии Черняев. Так пришлось, что из всех выбрал Черняев в помощники меня и Чурсину Настю.
– Возьмите лошадь, – говорит, – запрячь умеете?
– Умеем.
– Привезите из леса воз хвороста.
Привезли.
Он принёс из сарая соломы, зажёг, на неё уложили привезённый хворост. Когда он полностью выгорел, земля под костром оттаяла. Мы с Настей выкопали ямку, как Черняев сказал, – два метра длины, метр ширины и в рост человека глубины.
Из Виноградовки от коровника привезли 12 телег мёрзлого навоза, из леса – заготовленные двухметровки. Привезли и воз тонких метровок из дубовых веток и немного сухих дров.
На дне ямы зажгли сухие мелкие, на них сложили метровки, потом самые толстые, на них чуть потоньше.
Пока мы скатывали в яму дубки, Черняев притащил откуда-то кузов от машины без бортов. Подошёл, послушал и убедился, что дрова в яме трещат хорошо. Значит, надо закрывать. Этим кузовным железом мы яму и накрыли.
Быстро насыпали сверху хороший слой земли и навалили мёрзлого навоза.
Приказал:
– Строго следить, чтобы нигде не шёл дым.
Где дым появлялся (железо легло не плотно), подсыпали землю и сверху добавляли навоза.
Трое суток дежурили день и ночь, пока на навозе не оказался белый покров (значит, всё прогорело, тепло больше не поступает).
Только на четвёртый день мы открыли ямку. Все дубки истлели. Мы увидели настоящий уголь крупными кусками. Под ним оказалось только два ведра золы.
Черняев довольный уехал, а мы с Настей, уже вдвоём, заготовили в тот год ещё 16 тонн древесного угля высокого качества.
Мудрые советы
Весной 1945 года я работала в лесничестве (Варваре Митрофановне было тогда 17 лет. – Авт.). Нас было всего 10 человек. Площадь, отведённая под посадку, была большая, самим не управиться. Обсаживали край Клейменовского поля от Володиной Ярушки, места, где теперь спуск дороги под Сторожевым, до большого Грушевского лога. Нашей работой руководил Одегов Александр Андреевич. Он и решил попросить помощи у колхозного бригадира хутора Лутово.
Всем, кто согласен поработать, чтобы за короткое весеннее время высадить все саженцы, обещал кроме зарплаты ещё и выписать дровишек к зиме. На это отозвалось семь молодых дружных девчат.
Но у начальства всегда своя политика. Нас разделили на два звена. Выбрали звеньевых. В первом звене – Татьяну, а там, где оказались мы с тёткой Ариной и лутовские девчата, – выбрали меня.
Заключили соцсоревнование – за лучшую приживаемость саженцев, большее количество собранных семян акации и заготовку коры бересклета бородавчатого.
Едва закончили с посадкой, колхоз отозвал лутовских девчат на прорывку свёклы. Остались мы вдвоём.
– Ты понимаешь, – говорит тётя Арина, – что нам не справиться, иди-ка, звеньевая, к лесничему просить помощи.
Пошла. И вот что он ответил:
– Людей колхоз нам больше не даёт. Свёклы на каждую женщину намеряли шесть гектаров. Прорвать надо быстро, пока не переросла. Им хоть самим проси помощи.
– Да, – подумала я, – конечно, если свёкла перерастёт, сорняки её задавят – это сколько же тяжёлого человеческого труда зря пропадёт!
Когда я передала тёте Арине наш разговор с Одеговым, она подумала и говорит:
– Варя, ты пойми, у меня трое деток. Двоих старших надо в школу проводить. Одеть, обуть.
А я говорю:
– И что вы предлагаете?
– Давай, говорит, несмотря ни на что, не бросать ни посадку, ни план заготовок. Сейчас наша задача вовремя прополоть, значит, сохраним приживаемость. Только полоть будем не всю площадь, как велено, а только опалывать саженцы. Пойдём на риск. А траву, что между рядками вырастет, скосим. С большой косой там развернуться трудно, но в продаже есть маленькие косы «пятиручки». Ими получится. Да ещё и сено продадим. (Номер косы выражает её длину, измеренную шириной ладони. – Авт.).
С мудрым советом я согласилась. В это время Александр Андреевич серьёзно заболел и к нам долго не приходил. А мы и без контроля со своей настойчивой натурой с рассветом выходили на работу и с восходом луны уходили. На прополотых рядках посадка пошла в рост. А высокая травка между рядками от палящего солнца наши растения прикрывает. Склон-то южный.
Когда наступили жаркие июньские дни, купили мы «пятиручки», сосед Никитович привёл их в рабочее состояние – отбил, наточил, поставил на косьё, туго и в нужном месте затянул огибки. Показал, как правильно действовать монтачкой и сколько должно быть уложено покосов между заточками. Ещё дал мудрый совет:
– Косить надо так, чтоб косовица была в радость.
На покос ходили на зорьке, а в жару сушили сено и складывали. С каким азартом мы работали!
Забирал душистое сено для своей коровы Александр Иванович Иванов из Сторожевого. Сам он родом из-под Ленинграда, но воевал тут, тут и принялся (приняться – войти в семью супруги. – Авт.).
Когда с сеном закончили, душа от радости замирала, глядя на открывшиеся взору, колышимые лёгким ветерком, молодые, здоровые, хорошо прижившиеся деревца.
И тут созрела жёлтая акация, наступило время собирать семена. Заготовили больше 20 кг, хоть это был большой труд. Сколько кустов ощипали, собирая стручки! Потом их сушили, вымолачивали бобы, веяли…
Но надо было ещё набрать коры бересклета. (Тогда в стране не хватало резины и вместо каучука использовали экстракт коры, корней бересклета бородавчатого – гуттаперчу. – Авт.).
Так мы в поисках корней почти всё урочище Поповик перекопали, а положенные 10 кг добыли.
С нескрываемой гордостью встретили комиссию по проверке результатов соцсоревнования. Все были удивлены, как это мы вдвоём обошли по показателям звено из восьми человек.
А всё получилось благодаря мудрым советам, молодости и желанию быть первыми.