Мама, не оставляй меня. Как в Белгородском районе работал Октябрьский детский дом
Историю детдома, закрывшегося в 1983 году, рассказывают «Белгородские известия»
-
Статья
-
Статья
Жизнь по расписанию и вечное ожидание встречи с мамой – так миллионы советских детдомовцев запомнили своё детство. Эти казённые учреждения после Гражданской войны стали приютом для беспризорников, позже в них воспитывали детей репрессированных и осуждённых, сирот. Детские дома были практически в каждом райцентре Белгородской области. Правда, их история неизвестна – архивные документы утеряны.
Благодаря чудесному стечению обстоятельств (иначе и не скажешь) стали известны некоторые подробности из жизни Октябрьского детского дома, который почти 50 лет работал в Болдыревке Головинского поселения Белгородского района. Располагался он в бывшем дворянском особняке князей Шиленко и заменял ребятишкам от двух до семи лет дом, а его сотрудники – родителей.
Со Сталиным в душе
С историей учреждения нас познакомила белгородка – поисковик и просто неравнодушный человек Людмила Мирошникова. Она вспомнила, что будучи пионеркой-тимуровцем, помогала бывшему директору Микояновского детского дома (до 1958-го – Октябрьского – по названию посёлка – прим. авт.) Варваре Канаевой. Она возглавляла учреждение ещё перед Великой Отечественной войной, а в 1970-е годы жила в Белгороде.
Октябрьский детский дом. 1953 год / Фото: Алексей Дацковский/Государственный архив новейшей истории Белгородской области
«Варвара Александровна была убеждённой коммунисткой. Про таких говорят: человек со стержнем. Занимала она небольшую квартирку с аскетичной, даже бедной обстановкой, где главной «достопримечательностью» был огромный портрет Сталина на стене. Я выполняла небольшие поручения пенсионерки и очень любила слушать её воспоминания о прошлой жизни. Моё первое восприятие трагедии Великой Отечественной войны сформировалось именно благодаря её рассказам. Навсегда я запомнила рассказ об эвакуации детского дома. Поезд с детьми попал под бомбёжку, и воспитатели, спасая детей, закрывали их собой. Она описывала пережитое так, что я невольно представляла себе и страшные взрывы, и сошедший с путей поезд, и раненых», – делится Мирошникова.
В 1970–80-е по радио шла передача, с помощью которой потерявшиеся во время войны люди искали друг друга.
Перед отправкой в детский дом. 1956 год / Фото: Алексей Дацковский/Государственный архив новейшей истории Белгородской области
«Мы не пропускали ни одну из них. Варвара Александровна уже почти не видела, поэтому моей задачей было записывать за диктором имена. Сама же она с огромным напряжением вслушивалась в текст. Однажды, услышав одну фамилию, взволнованно вскрикнула: «Это моя девочка!» и велела мне сообщить на радио, что ребёнок, которого разыскивают, находился в Микояновском детском доме. Как потом выяснилось, мать и дочь встретились и приехали с благодарностью к Канаевой. С ними прибыл и московский корреспондент, чтобы описать эту встречу», – рассказывает Людмила Васильевна.
И всё‑таки, сокрушается белгородка, сегодня она сожалеет, что не расспрашивала свою подопечную подробнее, не записывала её истории, чтобы узнать больше о её судьбе.
Всех обнять, заглянуть в глаза. С чего начинает рабочий день Ольга Некрасова
Частично восстановить биографию Канаевой нам помогли сотрудники белгородского Государственного архива новейшей истории, где нашлись её партийные документы. Оказалось, что родилась она в 1900 году, была малограмотной работницей в Саратовской губернии, в 1931-м вступила в партию. Затем работала председателем правления сельпо в белгородской Воскресеновке (дореволюционное название посёлка Октябрьский – прим. авт.), а в 1934 году её назначили директором местного детского дома. Карьера для того времени типичная: партия проводила ротацию коммунистов, распределяя их в разные районы страны, а отсутствие должного образования и опыта компенсировались личными качествами и идейной убеждённостью.
Известно, что в Микояновский (Октябрьский) район Канаева вернулась в 1955 году. Выйдя на пенсию, жила в Белгороде, пользовалась преференциями партийной номенклатуры: во время демонстраций стояла на трибуне вместе с руководителями города и области, получала продукты по обкомовскому спецобслуживанию. В 1982 году выехала в Ворошиловоградскую область (сейчас находится в ЛНР – прим. авт.) к родне.
«Я вспоминаю знакомство с Варварой Александровной очень тепло и с каждым годом сильнее осознаю, как много мне дало общение с ней. Моё увлечение поисковой работой – это, видимо, тоже влияние того времени», – отмечает Мирошникова.
Воспитатели детдома. 1965 год / Фото: Алексей Дацковский/Государственный архив новейшей истории Белгородской области
Мама – Дед Мороз
Она познакомила нас с дочерью воспитателя Октябрьского детдома Ириной Богуцкой, которая не только помнит, как работало учреждение, но и сохранила редкие фотографии воспитанников и коллектива, начиная с 1950-х годов.
Ирина Ивановна ходила на детдомовские праздники, где Александра Мелещенко – её мама – исполняла роль Деда Мороза и других героев праздничных утренников. Девочка видела внутреннюю кухню и быт детей.
В 1950–70-е годы детдом вмещал около 100 детей дошкольного возраста.
«Мама пришла туда на работу по распределению в 1951 году, окончив Обоянское педучилище, и проработала более 30 лет», – вспоминает Богуцкая.
Помимо директора (после Канаевой детдом возглавляли Елена Вислоух, Розалия Полухина), воспитателей и нянечек, в учреждении работали бухгалтер, садовник, фельдшер, сторожа и кастелянша (сотрудница, занимающаяся хранением и выдачей одежды в учреждениях, где используется бельё и спецодежда – прим. ред.), которая всё время что‑то штопала.
Александра Мелещенко привезла ребёнка в Воркуту / Фото: Алексей Дацковский/Государственный архив новейшей истории Белгородской области
«Кормили детей хорошо, одевали добротно, и мы, домашние, это отмечали. При детдоме был свой сад с прудом, где воспитанники гуляли, большая веранда, на которой стояли столики для еды и занятий. Ребятишки много времени проводили на свежем воздухе. Конечно, на праздники проходили интересные утренники. У детдома были богатые попечители – Весёлолопанский спиртзавод и Дмитротарановский сахзавод, – говорит Ирина Ивановна. – Вниманием малыши не были обделены, за ними очень хорошо смотрели».
Интересно, что изредка к некоторым ребятишкам приезжали бабушки, в основном из деревень, привозили гостинцы – заветренные и твёрдые пряники из сельмагов.
«Конечно, дети их грызли, но не потому, что были голодными, а из любопытства. Но маму расстраивало, что у бабушек складывалось впечатление, будто воспитанники недоедают», – делится Богуцкая.
Единственной бытовой проблемой, из‑за которой, вероятно, и закрыли детдом в 1983 году, было отсутствие центрального водоснабжения: на все нужды воду носили из колодца. Вечерами мыли детей в группах в тазиках, а раз в неделю устраивали банный день – купали в прачечной, нагревая воду в огромных чанах.
Но всё‑таки, как бы хорошо не пеклись о ребятишках их наставники, глаза у них были грустные – они всё время думали о своих родителях.
Привет на почтовый ящик
Насколько возможно, Александра Мелещенко поддерживала связь детей с их родными: писала матерям письма в тюрьмы (именно это часто было причиной попадания в детдом), рассказывая об их детях, передавала от них подарки и отправляла обратные послания от детей.
Но ребята, хоть и грезили о семье, были привязаны и тянулись к своим воспитателям, с которыми рано или поздно приходилось расставаться. Перед школой детей переводили в так называемые школьные детдома.
«Перед этим работала медико-педагогическая комиссия, и некоторые дети, жившие в довольно закрытом мире, перед чужими людьми зажимались, замолкали, из‑за чего их неправильно воспринимали и оценивали. Мама доказывала, что этот ребёнок талантливый, умный, но комиссия была непреклонна и выдавала направление в специализированный детдом для детей с разными нарушениями. Это была настоящая трагедия», – с горечью вспоминает Богуцкая.
Фото: Алексей Дацковский/Государственный архив новейшей истории Белгородской области
Но самым драматичным было само расставание детей и воспитателей. 31 августа к детдому прибывал автобус, на котором будущих первоклассников развозили по области.
«Я не любила этот день: мама уезжала, сопровождая детей, а 1 сентября соседки заплетали мне косички, и я сама шла школу. Потом она возвращалась подавленная, поскольку, отдавая каждого ребёнка, слышала, как он кричал: «Мама, не оставляй меня!» и бежал следом за автобусом.
Отвозила она детей и в далёкие поселения к родителям, которым разрешали забрать ребёнка. Однажды даже ездила на Крайний Север, куда была сослана семья одной из воспитанниц, и жила там неделю: нужно было время, чтобы девочка привыкла к фактически незнакомым для неё людям.
Фото: freepik.com
По‑разному складывались судьбы детдомовцев. Но для многих воспитатели из детства так и остались на всю жизнь единственными любимыми мамами.
«Воспитанники присылали письма, а повзрослев, приезжали к нам в гости. Каждому мама старалась приготовить подарочек: что‑то для дома, быта и обязательно – баночку варенья, которую упаковывала в красивую бумагу», – добавляет Богуцкая.
Эта трогательная история показывает, что понятие «человек государственного мышления» (тот, кто улучшает жизнь соотечественников и общества в целом) стало шире и сложнее. Ведь зачастую простые люди, те же сотрудники детских домов, выполняют большую государственную задачу, наполняя добротой и любовью детство ребятишек с непростой судьбой.
Ольга Бондарева