Санаторий для зверья и птиц

Жалко бельчонка

Зашли в солнечный дубровник и почти сразу потеряли нашего фотокорреспондента. Убежал снимать золотой занавес – листопад, начавшийся от небольшого ветерка. Волшебная картина! А может, что‑то ещё интересное заметил и пропал среди дубов-титанов. Ждали, ждали…

«Кричать нежелательно, – строго предупреждает наш провожатый, заместитель директора по развитию познавательного туризма заповедника Людмила Усенко. – Особенно весной, чтобы не вызвать у животных и птиц стресс. Я как‑то привела на экологическую тропу школьников, класс пятый. Дети шумные, шустрые. А когда увидели белку с бельчатами, ещё громче закричали и запрыгали от восторга. Вдруг с дерева упал бельчонок и забился в конвульсиях. Мне потом коллеги сказали, от резких звуков у малыша произошёл разрыв сердца».

«Лес на Ворскле» – самый старый участок «Белогорья». Редчайший уцелевший нетронутый островок девственной природы. Произрастает здесь последняя на евроазиатском континенте нагорная дубрава. Возраст деревьев около четырёх веков. В европейской части подобные дубравы в разные периоды истории были выруб-лены. А эти как росли 400 лет назад, так и будут расти.

Дорожек для прогулок нет, только просеки и звериные тропы. Вход строго по пропускам или организованной экскурсионной группой. Грибов – шляпочных, за которыми можно поохотиться, нет, другими лакомятся кабаны.

Тут лаборатория природы и санаторий для зверья и птиц. Крошечный уголок, где можно спрятаться животному миру от беспощадно наступающей цивилизации. Поэтому праздношатающимся вход закрыт – зверьё распугают, вытопчут всё и сами не заметят.

Усенко рассказала ещё один случай о том, насколько нежелательно здесь присутствие человека. Ежегодно на практику в заповедник приезжают студенты Санкт-Петербургского университета. Как‑то вышли они на тропу, нашли гнездо вальд-шнепа, которого в этих местах видели очень давно, лет 30 назад. Возвращались обратно – птицы нет, спугнули.

Кто в дупле живёт?

Площадь «Леса на Ворскле» невелика – около тысячи гектаров. Однако дикая жизнь очень насыщенна, она здесь кипит. Вдоль ствола здоровенного дуба, который можно обхватить лишь вдвоём, сып-лется что‑то похожее на кофе тончайшего помола. Птица или куница (она водится здесь двух видов – лесная и каменная) вытряхнула из дупла этот мусор, труху дерева. Ремонт затеяла или расширяет стены дома?

Запрокидываю голову, представляю, как увижу умильную мордочку хозяйки жилья, и получаю удар по лбу – словно знак: нечего, мол, шататься по диким местам. За листопадом в лесу начался желудепад. Закрываюсь руками от «обстрела». Ощущение, что кто‑то наверху распорол здоровенный мешок желудей и вытряхнул их на нас.

Людмила довольна. Жирненькие бочоночки, которых в этом году уродилось особенно много, – готовый и сытный обед для кабанов и других жильцов леса. Голодно никому не будет. Значит, останутся на своих старых квартирах, не убегут за кормом в другие края.

Замечаю, как много в лесу поваленных трухлявых деревьев. «Хороший бы субботник здесь не помешал», – деловито заявляю я заместителю директора.

«У нас не лесничество и не лесопитомник – санитарная вырубка запрещена. В заповеднике нет понятий «больное дерево» или «вредители» – всё нужно в экосистеме. Что родилось здесь, тут должно оставаться, чтобы природные процессы проходили так, как они должны проходить без влияния человека. Наша цель как заповедника – сохранить нетронутыми последние островки дикой природы», – отвечает Людмила Усенко.

Валежник – материя и энергия леса. Мёртвая древесина нужна для питания зверья и птиц. В трухлявом дереве, как в холодильнике, хранятся личинки и насекомые, которыми можно подкормиться. А ещё это укрытие для рептилий и птиц.

Суровая жизнь

Наша провожатая, несмотря на молодость, как опытный охотник читает следы в лесу. Мы не видим и не слышим то, что видит Людмила. Мы тут чужие. А она своя – всё замечает. Протягивает руку к какому‑то хиленькому кустику.

«Кустарник бересклет бородавчатый, растёт вот таким большим шаром. Любимая и основная пища косули. Недавно приходила, смотрите, как обгрызла, две веточки оставила. А он ужасно горький, я пробовала. Липа, я тоже её жевала, сладкая – ну почему бы косулям не есть её», – улыбается Усенко.

Ежегодно зимой в заповеднике считают копытных. «Перепись» начали проводить 27 лет назад, чтобы посмот-реть, как плодится и размножается живность. В 90-х браконьеры истребляли косуль и кабанов нещадно, тогда осталось около двух десятков копытных. К 2011-му численность увеличилась до 300 косуль и кабанов. Для такого маленького «Леса на Ворскле» это оказалось даже слишком. Зверью стало тесно и сложно прокормиться, потому часть ушла в другой лес. Сейчас здесь около 100 особей косуль и кабанов.

Идём дальше. Людмила делает шаг и замирает. Чуть не наступила на шнурок от ботинка, который вдруг стал двигаться, извиваясь. Молоденькая медянка, названная так за цвет медного пузичка, торопилась пересечь узкую тропку, чтобы найти укрытие, но ей помешали. Поймали, погрели в тёплых ладонях, но змейка не оценила. Открыла миниатюрную пасть, грозит тонким, как ниточка, чёрным язычком.

«Это краснокнижная, редкая. Жизнь у неё суровая, медянками питаются птицы, ужи, кабаны. Люди путают её с гадюками и убивают. Наш сотрудник герпетолог в ужасе. Ей присылают фото в «ВК» уже убитых ужей и медянок: спрашивают, что за змея? На прошлой неделе, после выходных, прислали восемь страшных фотографий», – говорит Усенко.

Фото: Вадим Заблоцкий

Ведите себя аккуратно

С участковыми государственными инспекторами Олегом Резниченко и Сергеем Бородавко собираемся ехать в барсучий городок, смотреть купалки – своего рода кабаний СПА-центр. Проводить нас вышел директор заповедника Александр Шаповалов. Голос у него выдающийся – шаляпинский. Один раз услышишь – никогда не забудешь.

«Вы там аккуратно себя ведите, – хитро щурится он. – У нас волки объявились. С зимы заметили следы двух серых с потомством. Правда, к человеку они спокойно относятся. Наш инспектор стоял на учёте копытных, волк вышел, посмотрел на него, сплюнул и дальше пошёл, – смеётся Шаповалов. И уже серьёзно: – Волка ноги кормят. А тут для них территория маловата, они здесь никогда не задерживались. Одной семье в норме надо 15–20 тысяч гектаров леса, чтобы прокормиться. И стресса, раздражающих факторов для волка полно – заповедник находится в окружении домов».

В машине здорово подбрасывает. Старенький, но ещё шустрый «уазик» катит по просеке, асфальт или грунтовка для заповедника нонсенс. Дорогой узнаю, что инспекторы – люди не случайные, многие работают по 10 – 20 лет. Изучили свои участки, как свой огород, а некоторые каждое дерево знают.

Кроме охраны заповедника, они иногда приносят научную информацию учёным сотрудникам. Например, появилась
кедровка – таёжная птица, которая, как всегда считали, питается кедровыми орехами. Оказывается, жёлуди тоже уплетает за милую душу и корешками не брезгует.

Встретили инспекторы и чёрного большого дятла – желна, краснокнижник прилетел брачной парой. Сначала не поверили, решили, ворона. В этом году видели шесть таких птиц. В 1986 году в заповеднике обитало шесть лосей, тогда браконьеры истребили всех. Однако три года назад заметили на снегу его след. Сегодня количество лосей в заповеднике под знаком вопроса.

Рыжие захватчики

Едем в Верейкин яр, посмотреть, как живут барсуки.

«Городок был там всегда, наверное, появился с тех пор, как возникла Борисовка. Одно время барсуки пропали, их почти не осталось в заповеднике, потом опять объявились», – рассказывает Олег Резниченко.

Барсуки – ребята суровые, на них даже волк боится нападать. Зверёк неуклюжий, похож на ёжика без колючек, но очень сильный. Норных собак, которые на него охотятся, давит или закапывает. Однако если его не трогать, агрессии не покажет.

Внутри семьи барсуки живут дружно. За сезон рождается одно поколение – три–четыре детёныша. Животное очень чистоплотное, туалет себе устраивает рядом с норой. Под дом вырывает в земле по десять метров жилой площади с запасными выходами и отнорками. Получается подземный комплекс, который сотрудники заповедника называют барсучьим городком.

«Рядом мы поставили фотоловушку и наблюдали, как лисята дразнили барсука, совались к нему в нору. Он выбегает – такой неуклюжий, шустрые малыши от него врассыпную. Эти звери злейшие враги. Лисы заселяются к барсукам и выживают их. Хозяевам проще съехать, чем терпеть возню и запах рыжих налётчиков», – продолжает Олег.