«В начале текущего года, – пишет Алексей Коптев, – директор вместе со своими помощниками поселила в нашу небольшую комнату третьего человека, приказав ему выкурить меня из комнаты… Он много раз собирался выкинуть меня из комнаты в окно, но у него ничего не получилось. Убедившись, что я неподдающийся, его перевели в другую комнату, а его друга по фамилии Замараев подселили в нашу комнату, приказав ему выгнать меня во что бы то ни стало…».
А в сентябре, сообщает Алексей Гаврилович, он перенёс серьёзную хирургическую операцию, вернулся в дом-интернат, где отношение к нему осталось прежним…
Железная леди
Так уважительно зовут обитатели дома-интерната директора Елену Емельянову.
«Это прозвище ко мне прилипло с самого начала, как я стала здесь работать», – говорит Елена Николаевна.
Дом-интернат, созданный на месте реконструированной сельской больницы, открыт в 2006 году. Он рассчитан на 39 мест. Алексей Коптев, сообщила директор, поступил в это социальное учреждение по ходатайству территориальной администрации в 2009 году.
«Он наш, из Скородного, родился 15 марта 1938 года, у него вторая группа инвалидности, – открыв личное дело Коптева, сообщила Емельянова и коротко его охарактеризовала: – 78 лет, семьи никогда не было. Замкнутый. Общие мероприятия не любит. У него в селе есть дом, в котором живёт его родная сестра. Часто выходит за территорию интерната. Спрашиваем: «Вы куда пошли?» Мы же, как в детсаду, за каждого отвечаем. Он в ответ: «Это не ваше дело». Просим тогда: «Распишитесь, что вы уходите».
Фото Виталия Гаркуши
Ситуация, по словам директора, обострилась в начале года, когда пришлось уплотнить жильцов. До недавнего времени постояльцы интерната занимали 18 комнат. В каждой, в зависимости от площади, проживало 2–3 человека. С января в связи с реорганизацией две комнаты отдали под бухгалтерию и отдел кадров. Комната, в которой проживали Коптев с инвалидом по зрению Виктором Чуевым, площадью 19,1 квадратного метра, а на человека по закону полагается 6 квадратов. К ним и подселили третьего жильца – Баркова, с которым отношения у Коптева сразу не заладились. Елена Николаевна, пытаясь разрешить конфликт, поменяла Баркова на Замараева.
«Мы старались сделать всё, чтобы создать нормальный морально-психологический климат, – сказала директор. – Поселили слепого Витю, подошёл. И третьего соседа подбирали. Мы со всеми так работаем. Вижу – женщины не мирятся, я им меняю соседей».
Текучка в жилых комнатах чувствуется по спартанской обстановке помещений, нет в них домашнего уюта – дорогих пожилым людям вещей, которыми обычно обрастает жильё в ветеранских домах. Здесь всё по‑походному. Строго, чисто, по ранжиру. Над каждой кроватью – крупно на листочке выведена фамилия, имя и отчество жильца.
— И всё же, почему Коптев пишет, что вы хотите его выжить из интерната? – спрашиваю у директора.
— У меня и в мыслях такого не было! – удивлённо воскликнула Елена Николаевна. – Может, это реакция на мои предложения по переводу его в другое учреждение. Коптеву многое здесь не нравится: соседи по комнате, еда в столовой, общий туалет на весь этаж и всё прочее. Я ему и говорю: вам не нравится здесь, давайте переведём вас в дом ветеранов с более комфортными условиями проживания, их в области 68. Но он против, хочет жить именно здесь.
Фото Виталия Гаркуши
Третий типаж
Пётр Замараев тоже удивился, когда я его спросил, зачем он побил Коптева, о чём тот написал в письме.
«Я его не бил! – бурно отреагировал он. – Я открываю окно, чтобы проветрить комнату, а он закрывает следом. Просто оттолкнул и даже пальцем не трогал».
Замараев в доме-интернате живёт 6 лет.
«Я с ним не общаюсь. Он вообще ни с кем не разговаривает, не здоровается. Днём или спит, или куда‑то уходит», – рассказал о своём соседе Пётр.
Второй сосед, Виктор Чуев, с которым Коптев ладит, в интернате с 2008 года.
«Я с ним не ругаюсь, – сказал Виктор, – я человек добрый. Раз ему холодно, ладно – закрывай форточку. На храп внимания особо не обращаю. А другие‑то обращают. И он злится на них. А так, да, Алексей Гаврилович – замкнутый человек. Когда к нам подселили третьего, он подумал, что это сделали специально, чтобы его выжить. Конечно, всё не так, но ему‑то это не объяснишь, поэтому я с ним не спорю».
На замкнутость Коптева обратила внимание и культорганизатор дома-интерната Вера Дагаева:
«Я узнала, что Алексей Гаврилович помнит наизусть и хорошо читает «Василия Тёркина», предложила ему выступить на конкурсе. А он в ответ: «Кто вам сказал это, тот пусть и едёт». Отвернулся и пошёл. Никогда не посещает наши кружки, не ездит на экскурсии. Пришли поздравить с днём рождения, он ни здрасте нам, ни до свидания. Живёт сам по себе. Уходит, гуляет где‑то. Ни с кем не дружит».
Фото Виталия Гаркуши
Поведение Коптева объяснила интернатовский психолог Оксана Масленникова. В социальных группах, какие складываются обычно в домах ветеранов, есть люди активные, лидеры по характеру, и пассивные. Активных отличает то, что они всегда стараются быть в гуще событий, участвуют во всех мероприятиях – субботниках, концертах, экскурсиях… И есть, считает психолог, люди третьего типажа – изгои. Коптева жильцы дома-интерната отнесли к этой группе. Да и Коптев сам своим нелюдимым образом жизни только убеждает их в этом мнении.
«При этом Алексей Гаврилович – человек творческий, он обитает в каком‑то своём мире. Пишет рассказы, поддерживает связь с библиотекой, где их печатают, – рассказала Масленникова. – Как к любому человеку, к нему можно найти подход. Иногда совершенно неожиданный, как это смогла сделать, например, наша сестра-хозяйка. Ключиком стали всего два слова: «Уважаемый сударь». Коптеву надо было пойти на приём к врачу, его попросили надеть чистую рубашку. Он ни в какую, даже когда это потребовала директор. Зато безропотно оделся, когда подошла сестра-хозяйка и сказала: «Уважаемый сударь, наденьте чистую сорочку».
Особые условия
Доктор Надежда Анисимова одна из немногих, с кем Коптев ладит.
«Он мне на все праздники дарит книги и подписывается «Дед Мороз», – с улыбкой произнесла врач. – Книги из дома, ещё советские».
Анисимова 34 года работает на участке, где живёт и Коптев.
«Да, он неконтактный, сам по себе. Он – одиночка, – подтвердила врач. – В мае у Алексея Гавриловича открылось очень сложное заболевание. Возможно, и это повлияло на его поведение. Поэтому я считаю, – высказала своё мнение Надежда Николаевна, – что Алексею Гавриловичу нужны особые условия».
Коптева в комнате застали одного. Невысокого роста, интеллигентного вида мужчина. На прикроватной тумбочке бокалы Алексея Гавриловича аккуратно завёрнуты в полиэтиленовые пакеты.
«В Губкине мне сделали сложнейшую операцию. Вернулся сюда 24 сентября, отопление не работает, холодно. Прикрыл окно. Так Замараев подлетел, толкнул меня на койку и замахнулся: «Сейчас, – говорит, – я тебя», – и кулаком сам себя бьёт, показывает. Может в пять утра включить лампу настольную, поставить кипятить чай, а потом сидит, смакует. Заявляю директору об этих фокусах, а она в шутку всё переводит. А нужно просто переселить Замараева. Были ведь места в других комнатах, почему его сунули к нам? Я долго терпел, а после операции решил сбить спесь с этих людей», – рассказывает Алексей Коптев.
Фото Виталия Гаркуши
За свою жизнь Коптев, по его словам, «сменил много работ». В начале 1960-х окончил в Белгороде культурно-просветительное училище, направили его заведовать клубом. Вскоре судьба занесла в Казахстан, где он работал инспектором отдела культура. Долго жил в Волгограде, трудился водителем троллейбуса, упаковщиком мебели.
«В Скородное вернулся, когда ещё мама была жива. Последнее место работы – оператор сельской газовой котельной», – продолжает Алексей Гаврилович.
Сейчас, говорит он, хочет одного: чтобы никто его не трогал и не мешал дожить остаток дней так, как хочется ему.
Вообще‑то такое право имеет каждый престарелый человек. Даже если он живет в ветеранском доме. Разумеется, жизнь в таких учреждениях регламентирована правилами, инструкциями, распорядком дня. Тем не менее, у пожилых людей свободного, личного пространства должно оставаться не в пример больше, чем, скажем, у детей в пионерском лагере.
Больше ничего и не надо
Возможно, визит журналистов из областной газеты как‑то повлиял, и директор дома-интерната освободила двухместную комнату и предложила Алексею Гавриловичу туда перебраться. Он, не мешкая, согласился.
«Сию минуту вещички перенесём, – удовлетворённо произнесла директор и добавила: – Сейчас у меня 36 человек, но на оформлении три человека, двое мужчин и женщина. Пока Коптев будет жить один, а дальше постараемся уплотниться, чтобы никого к нему не подселять», – пообещала Елена Николаевна.
На следующий день позвонил Коптеву и поинтересовался, как у него дела.
«Да вроде бы всё нормально. В комнате один. Я никого не трогаю, и меня не трогают. А мне больше ничего и не надо», – ответил Алексей Гаврилович.