Запомнилась война
Село Ольховатка Ивнянского района живописно вытянулось вдоль дороги. Аккуратные домики в большинстве своём из кирпича. Здесь родился в 1940 году Виктор Григорьевич Лыков.
«Как бои шли под Ольховаткой помню, – рассказывает художник. – Гремело всё, ревело, крик, гул. У нас в селе ракита огромная была. И подъехал к ней генерал. А там женщины с детьми собрались. И он им сказал: «Женщины, не плачьте и не волнуйтесь! Это последний напор немцев. Больше их тут не будет!».
Вернулись все
Лыков был одиннадцатым ребёнком в крестьянской семье. На фронт ушли отец Григорий Иванович и двое старших братьев: Василий и Иван. Все вернулись домой живыми.
«Но израненные были, – вспоминает художник. – У отца вся спина иссечена так, что живого места не было. У Василия осколок в сердце остался. А у Ивана на ноге страшная рана: то откроется, то закроется…»
Отец прожил после войны всего пять лет и в 1950 году умер.
Тяга к прекрасному
Взрослеть Виктору пришлось быстро. Такие были времена. Уже десятилетним он носил косарям в маленьких ведёрках питьевую воду, собирал на полях колоски. Чуть позже стал работать на конных граблях.
А потом в мальчишке из полуголодного и тяжёлого послевоенного детства появилась неудержимая тяга к рисованию. Маленький Витя рисовал на всём, чём можно, и любыми подручными средствами. На бумажечках, на кусках бересты – огрызком карандаша. Жёг палочки и угольками делал рисунки.
В это время у соседей на квартире стояли учителя. Они увидели рисунки мальчишки и подарили ему карандаши с наказом обязательно продолжать рисовать.
Атеистом не был
Но и без наказов мальчишка всё больше увлекался творчеством.
«Вначале карандашами рисовал. Потом появилась акварель. Начал ею потихоньку работать. Не знал ничего. Как видел – так и писал. Но увлекался всё сильнее. А лет в 17 нарисовал первую икону. Батюшка из Яковлево посмотрел её и посоветовал заниматься этим делом».
– Так ведь в советское время многие атеистами были, – удивился я. – Как это вы надумали икону написать?
– Я крещёный. Был верующим даже в советское время. В школе рассказывали, что Бога нет, а в душе у меня своё. Всё равно верил и атеистом никогда не был.
Главная страсть
Правда, долгое время парень об иконописи и не вспоминал. После школы поступил на графическое отделение в Курский государственный педагогический институт. Получив высшее образование, стал работать учителем в родном селе. Основной профиль был – учитель рисования и черчения. Однако Виктору Григорьевичу приходилось преподавать и историю, и математику.
Затем Лыкову предложили стать директором школы в селе Семёновка. В должности этой Виктор Григорьевич проработал почти три десятилетия.
Женился. Воспитали троих детей. И всё это время Лыков не забывал о рисовании. Писал картины. Долгое время предпочитал пейзажи, отражающие красоту родного края.
К иконописи
Берёзки и тихие заводи, деревенские дороги и луга, засыпанные снегом просторы и сонные избушки – во всём умеет находить красоту сельский живописец. А после выхода на пенсию стал писать иконы.
«Началось с того, что ко мне, когда я ещё в школе работал, обратилась женщина: попросила подкрасить икону. Кое-что сделал, но самому не понравилось. А потом почему-то на пенсии крепко потянуло к иконописи. Стал писать. Батюшка в Покровке посмотрел мои иконы и благословил. И вот я работаю. Сотни три икон уже написал».
К слову, благословил Лыкова не кто иной, как известный белгородский старец и праведник схиархимандрит Григорий (Давыдов).
Все иконы в молельном доме села Ольховатка – творение рук Лыкова.
Особое состояние
С художником и иконописцем беседуем в окружении его работ.
– Вы рисуете картины в любое время или нужно какое-то особое состояние?
– Нет. Пишу не в любое время. Делаю много заготовок. А потом наступает момент, когда я весь взвинченный хожу – только дай мне кисть в руки! И только когда начинаю писать, постепенно успокаиваюсь.
– И что нужно для этого состояния?
– Увидеть что-то хорошее. Когда увидишь, то в себе носишь. А потом передо мною встаёт картина, и надо писать немедленно!
– Что вам ближе в творчестве?
– Пейзажная живопись, мазковая. Объёмнее кажется. А вот в иконописи, наоборот, стараюсь, чтобы мазков не было видно и переходы были плавные.
– Чтобы икону писать какое-то особое состояние души требуется?
– Конечно. Что-то появляется. И я уже знаю, какую икону должен написать. Даже объяснить этого не могу.
– Иконы пишете так же, как и картины, маслом?
– Нет. С иконами темперой работаю. Раньше и маслом писали иконы, но темпера вытеснила его. Она быстро сохнет. Можно сделать наслоение, чего в масле сделать нельзя. Проще, но и сложнее, потому что темпера требует очень быстрой работы. Иначе она стынет быстро, и получаются бугры.
– Ваши дети переняли страсть к рисованию?
– Страсть не переняли, – улыбается Лыков, – но способности к рисованию есть у всех. И у детей, и у внуков тоже. Которых, кстати, у меня шестеро.