Первые рифмы, первый стих
Всё началось в школьные годы с девичьих песенников – чьё детство пришлось на 1990-е, наверняка, сейчас улыбнутся. Именно для них Туркина впервые начала рифмовать. Читать Катя начала в три года и к тому моменту знала уже очень много, особенно для ребёнка, слов.
«Красивые слова очень любила – выписывала их, запоминала, размышляла над их сочетаниями... Правда, мои первые куплеты песенника были довольно примитивны. Но вот как-то в третьем классе нам задали написать стихотворение. И я написала. На украинском – «Про калыну». Получилось мило, стих оценил учитель. Песенники остались в прошлом, мне предстояло ступить на путь гораздо более серьёзного сочинительства», – вспоминает Екатерина.
– Вы появились на свет в Белгороде, а спустя три года Ваша семья переехала в Харьков. Неудивительно, что украинский язык стал по-настоящему родным…
– Родной язык тот, на котором ты дышишь. Очень долго я дышала на украинском. И мыслила, и много писала на нём.
Катерина взрослела и со времени первого стиха всё больше уходила в себя, концентрируясь на своём внутреннем мире. Всё слышимое и видимое оседало в ней и складывалось в рифмы, порождая новые образы. А потом был переезд в Ялту. 17-летняя девушка поступила на филфак Крымского гуманитарного университета.
«Первые впечатления от Ялты – плоская картинка. Но прошло три года – и я полюбила этот город. За его камерность, за силы, которые он даёт, чтобы жить – меланхолики могут излечить там душу. Город летней жизни, где можно забыть обо всём и где одна прогулки по набережной как маленькая жизнь: сидишь на парапете, всматриваешься в морскую даль, вслушиваешься в тревожный крик чаек, и весь мир словно замирает», – рассказывает Катя.
В Белгород девушка возвратилась в 2012-м.
«По правде говоря, после Ялты вернуться в Белгород было тяжело. Но есть в Белгороде что-то особенное, родное. Эти берёзки, клёны, липки, каштан напротив моего окна – нечто такое, что даёт силы жить дальше. Что помогает мне быть самой собой», – делится Туркина.
О поэзии
– Любопытно, какие поэты Вас вдохновляют?
– В детстве любила лирику Есенина. Всё моё существо было проникнуто светом его стихов, его гениальной наивностью. Легковесные плетения словес Пушкина – то, к чему я стремилась. В старших классах школы я подпала под очарование поэзии Серебряного века – творений Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама, Маяковского, Пастернака. Покорила меня и поэзия Федерико Гарсиа Лорки. Позже, в университете, открыла для себя Бродского, Ахмадулину, Блока, Игоря Северянина.
– А кого из современников предпочитаете?
– Веру Павлову. Её поэзия импрессионистична, невероятно музыкальна, в чём-то схожа с восточной традицией – хокку, рубаи. Потряс пронзительный голос Ники Турбиной. Совершенно неординарные стихи Ксении Некрасовой. О ней я узнала благодаря передаче «Поэтический минимум» Дмитрия Воденникова на «Радио России». И, конечно, удивительная Вислава Шимборская. Любопытно, что я абсолютно спонтанно нахожу имена тех, кто меня восхищает и вдохновляет. Неожиданно, но всегда вовремя – в периоды творческого кризиса или душевного захолустья, какого-то перепутья или сомнений. И тогда я как нельзя ясно понимаю, что вот оно, чудо преображения – миссия искусства в действии.
– Вы – филолог-украинист. Творчество каких украинских поэтов выделяете?
– Лина Костенко, Богдан-Игорь Антоныч, Васыль Стус, Павло Тычина, из современников Оксана Забужко – потрясающие авторы чуткой филигранной поэзии, те жемчужины, которые, будучи русскими поэтами, были бы вписаны в историю литературы, ими бы гордились. А так о них почти никто не знает.
О конкурсах
– В университетские годы казалось, что мне горы свернуть по плечу. Это был своеобразный период, когда собственный стиль ещё не явен, а желание высказаться, выразить себя велико. Тогда я и обратила внимание на конкурсы. Первым, куда отправила свои стихи, был «Дебют». Из оргкомитета этого международного литературного конкурса мне не ответили. Прошло два года – мои сочинения стали другими. Рискнула принять участие во внеконкурсном мастер-классе Международного фестиваля поэзии «Синани-Фест» в Ялте. Ожидала конструктивных замечаний, а получила крайне резкое высказывание от одного из московских критиков. Впечатлительный и очень ранимый человек, я погрузилась в творческий кризис. Но любая проблема даёт ростки для меня новой. Через год кризис удалось преодолеть. Как-то бродила по Ялте и в одном из магазинчиков нашла поэтический сборник Веры Павловой. Он-то и вернул меня к жизни. Так начала писать «в стол». И сейчас не вижу в этом ничего страшного.
– «…стихам, как драгоценным винам, настанет свой черёд»…
– Поймите правильно, мои стихи, конечно, не сродни Цветаевой. Но для меня это прекрасная возможность отстояться. Пусть всё покроется пылью, но пройдёт время, я стряхну её слой и пойму, что из написанного может жить, а что отойдёт прошлому.
– А как Вы решили принять участие в «КаэРомании»?
– Если Вы знаете, название конкурса происходит от инициалов К. Р. – так подписывал свои вирши Константин Романов. Великий князь не только сочинял сам, но и покровительствовал поэтам, людям искусства. В его эпоху в Мраморном дворце размещался литературно-музыкальный салон.
Когда я узнала об этом уникальном конкурсе, решила обязательно принять в нём участие. Особенно вдохновили меня названия номинаций «Нарисуй картину… словами» и «Художник и муза». Мне это близко, поскольку в Харькове я обучалась хореографии в школе искусств и там же мне преподавали историю искусств. Да и Петербург давно мечтала посетить. И наконец, попав в его невесомое пространство, почувствовала себя счастливой.
Тронула атмосфера конкурса. Человеческая общность, которая там складывается, делает его явлением. Всё то время, пока мы были в Северной столице, я ощущала заботу – тихую, но существенную, весомую. И после всего его организаторы продолжают опекать нас, своих финалистов.
Участие в этом конкурсе бесплатное. А самое ценное для меня – что здесь мой голос был услышан: в сборнике «Нарисуй картину… словами» напечатали моё стихотворение по мотивам «Портрета Иды Рубинштейн» Валентина Серова.
О роковой Иде
– Кроме этого стиха Вы отправляли на конкурс произведения по мотивам «Чёрного квадрата» Казимира Малевича, «Гамаюн – птицы вещей» Виктора Васнецова, «Инея» Игоря Грабаря и «Дождь – великий художник». Каждое из них по-своему замечательно. Но именно «Ида» привела Вас к успеху.
– Впервые увидела «Портрет Иды Рубинштейн» в старшей школе. Тогда образ этой женщины на полотне меня загипнотизировал. И вот спустя годы я снова оказалась во власти её тайны. Готовясь к конкурсу, посетила научную библиотеку. В отделе искусств мне дали альбомы с картинами Русского музея. Листая их, я и наткнулась на шедевр Серова. Начала искать в Интернете информацию об этой легендарной женщине и о картине, по крупицам собирая из фактов её жизни и рецензий искусствоведов мозаику почти мифического образа.
Что-то неуловимое рождалось при созерцании картины. Худощавая, тонкокостная, манкая, миндаль глаз, томность... – я смотрела на неё и не могла оторваться, буквально впивалась взглядом, чтобы Ида дала мне ключ к её разгадке.. Но она молчала, увлекая за собой в бездну дионисийской обители. Я лишь прикоснулась к её тайне.
Ассоциации захлёстывали меня. И вдруг я обрела спасательный круг – первую строку – «Адова Ида...». Писала стихотворение долго, наверное неделю-две, пока не пришли последние строки «Последний пир // Королевы лир». Тогда я осознала – всё завершилось. Финал стиха – своеобразная отсылка к весьма странному концу жизни Иды Рубинштейн – истинной femme fatale, грешной Музы… Одним своим появлением Ида восхищала и покоряла. И та, которой поклонялись, которую обожали, умерла в абсолютном забвении, похоронили её во Франции. И только два инициала I. R., как она и завещала, были высечены на её гробовой плите («На палубе I. R.»).
О победе
«Понимая, насколько высок уровень этого международного конкурса, я отсекла мысли о призовых местах. Однако мне сразу пришёлся по душе спецприз. И за стихотворение именно его получила – спецприз от искусствоведов Русского музея в главной конкурсной номинации «Нарисуй картину… словами». Это моя первая серьёзная победа».
О читателях
«Определять, кто твой читатель, и ориентироваться на него – значит заниматься пиар-менеджментом. Пусть мой читатель будет лишь абстрактным образом, но я не могу не писать. В этом моё кредо – «Поэзия… Поэтому живу». В моменты, когда приходит вдохновение, ты понимаешь, что это свыше. В такие минуты не думаешь об аудитории».
О творчестве
«Поэтическое творчество – это всегда множество слов и фраз. Произведение искусства – избранное из этого многоголосья. Палитру звуков, красок, образов и смыслов окружающего мира, культурных кодов и ценностей творческий человек пропускает сквозь себя. Этот концентрат аккумулирует авторское эго. Быть может, оттого эгоцентризм – его неотъемлемая часть. Но это вовсе не означает, что художник закрыт. Просто для рефлексии, настройки на волну создания нового произведения необходимо уединение, абстрагирование от суеты сует. Чтобы потом вновь открыться жизни».
О признании
«Со временем лучше понимаешь слова Бориса Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво. Не это поднимает ввысь». В какой-то момент я поняла, что суетный мир – огни рампы, признание существует параллельно с творчеством и вдохновением. Дар – хрупкая субстанция. Тот, кого Бог наделил им, боится его потерять. Ведь зачем признание, если дар исчезнет? Скромность и одиночество – обереги вдохновения. Я не столько стремлюсь занять место в обществе, сколько оставить свой творческий, духовный след во времени».
Екатерина Туркина
По мотивам «Портрета Иды Рубинштейн» Валентина Серова
Адова
Ида –
Иродова.
Падчерица –
Царица.
С глазами змеи,
Львицы
Ртом окровавленным.
Жрица –
Магдалина.
В цветах обнажённых…
Миндаль… маслины…
Отравленные.
Ножки без ножен.
Ключицы –
Ключи скрипичные.
Вся –
Кавычная, непривычная.
Галатея,
Гетера Фрина –
Красно-белые вина.
Дочь Эхнатона –
Эхо.
Утомлённые веком
Веки.
Гелла, Леда –
Чёрная лебедь.
Чёрный гранат волос…
Пряный.
Оплетает мрамор лица
Несмеяны.
В одеянии Евы –
Орлеанская дева.
Ложе павлинье,
Шали-лианы.
Тонкие линии
Темпераментны.
Темпера, уголь –
Загоняют в угол,
Заманивают,
Ещё один взгляд
Вымаливают.
Изысканный яд.
Незримы перси,
Сапфирны перстни.
Локти ломки,
Колки колени.
Тени резные
В вуалях лени.
Распластана,
Обласкана
Изнеженными красками.
Контуров котурны –
Прах в священной урне.
Ида –
Адова
Бес-конечность.
Утончённая безупречность.
Истома семи покрывал,
тюльпана бледный коралл.
Не увядай,
Превращаясь в плоскости край.
Под храмовым апсидом –
Обескровлена аспидом.
За семью печатями – крик –
В немоте анемичной велик.
Пагубы губ
Пленительный мир.
Пал.
На палубе «I. R.»Последний пир
Королевы Лир…
Екатерина Туркина читает стихотворение собственного сочинения «Птица Гамаюн» в проекте «СТИХиЯ».