А я иду такая вся
Однако на первой части пути – от редакции до старого дома быта на Преображенской – моё сумчатое появление не вызывает абсолютно никакого ажиотажа.
Возле дома быта всегда много народу, и потому я с воодушевлением вхожу в образ. Даже прихрамывать начинаю, как незабвенный Паниковский. Да и на самом деле поклажа начинает мне казаться не такой уж и лёгкой, как поначалу.
Изо всех сил – невербально – я напрашиваюсь на помощь. Разве что бурлацкую песню не пою. Иду медленно, через каждые 5–10 шагов останавливаюсь, чтобы сменить руки и посмотреть по сторонам. Переставляя сумки со ступеньки на ступеньку, спускаюсь и поднимаюсь через подземный переход у стадиона.
Мимо меня – навстречу и обгоняя – идут люди. У многих из них тоже сумки.
В чём подвох?
И тут я понимаю: люди не смотрят друг на друга. То есть смотрят, но не замечают. Я и сама так хожу – погрузившись в собственные думки. И нет мне дела до идущего мимо, если только он не свалится мне под ноги с криком о помощи.
Вот идёт дама с двумя сумками. Зачем она так загрузилась, куда тащит свою ношу – кто ж её знает! Ну и пусть тянет, раз добровольно впряглась. А то предложишь ей помощь, а она решит, что сумку у неё отобрать хотят.
И ведь правда такое может быть: подхватит кто‑то твою поклажу да и наутёк с ней… Нет-нет, нас на мякине не проведёшь!
Или вот, например, старушка стоит, подаяние просит. Ведь всем давно известно, что это никакая не старушка, а переодетый амбал, и вообще у них целая мафия, которая косит под попрошаек… Я сама по телевизору видела передачу про них.
Будь здоров!
Так что и правильно, пожалуй, что никто не предлагает мне помощь с сумками. Лишь однажды цепляет меня взглядом не вполне трезвый, потрёпанного вида дядька, ожидающий зелёного сигнала светофора на перекрёстке. Под мышкой он тащит скрученный рулоном матрас, в другой руке – пакет с чем‑то булькающим:
— Я гляжу, ты тоже хромаешь, как и я? – сочувствует он мне.
— Хромаю, – отвечаю, – и никто мне помочь не хочет.
— Ну давай я тебе помогу, – добродушно улыбается дядька.
— У самого‑то ноша какая – будь здоров! – отказываюсь я и волоку свои сумки обратно в редакцию.
Вам плохо?
По дороге домой, выйдя из душной маршрутки, я чувствую себя не очень. Голова кружится, перед глазами мелькают чёрные точки. Ничего серьёзного, просто надо переждать минутку. Скамейки поблизости нет, поэтому я прислоняюсь к стене первой многоэтажки.
«Вам плохо?» – тут же слышу я и открываю глаза.
Передо мной две дамы средних лет.
— Совсем немножко, – отвечаю я и пытаюсь улыбнуться. – Постою чуток, и пройдёт.
— Давайте мы вас проводим! – собеседницы решительно берут меня под руки.
— Вам ведь в другую сторону? – принимать помощь мне почему‑то неловко.
— Ничего, пять минут ничего не решают, – отвечают они.
Головокружение проходит, но я не решаюсь отказаться от сопровождения, тем более что идти недалеко.
«Вам сейчас горячего сладкого чаю надо выпить», – проводив меня до двери подъезда, советуют Татьяна и Наталья (я успеваю с ними познакомиться).
Спасибо вам, Таня и Наташа! Вы сделали мой день – День спонтанного проявления доброты.