Замёрзшие колдобины грунтовых дорог, петлявших между перепаханными полями Корочанского района, не оставляли шансов нежной подвеске иномарки. Я спешил. Темнеет нынче рано, и надо было успеть найти то место, откуда мне звонил военный археолог, сотрудник военно-исторического музея-заповедника «Прохоровское поле» Лазарев. А посему стайка серых куропаток, упрямо бежавшая перед бампером, и худая лиса, перечеркнувшая своим коричневато-рыжим хвостом путь, остались без должного внимания. Немного поплутав между лесополосами, я пересёк дамбу через реку Разумную и на пригорке увидел знакомых поисковиков…
В середине сентября на соседском огороде в Мелихово что-то искали двое мужчин в камуфляжных куртках. Сам по себе факт неинтересный. Мало ли по каким делам они топчут соседний участок. Только вот инвентарь у них был не сельскохозяйственный: металлоискатель, щуп, мешки какие-то да бумага в руках, по которой они то и дело сверяли свой маршрут.
«Чёрные копатели, – подумал я. – Ни стыда ни совести. Уж средь бела дня рыщут». И преисполненный негодования пошёл к ним.
К счастью, я ошибся. Владимир и Юрий оказались поисковиками. По огороду они ходили с разрешения хозяина, а искали не медали и ордена, которые очень ценятся на чёрном рынке, а останки солдат Красной армии.
Фото Евгения Филиппова
– Как же вы определяете, где надо копать? – поинтересовался я у искателей.
– По воспоминаниям местных старожилов да вот по этой немецкой аэрофотосъёмке 1943 года, – ответил один из них.
На копии фотографии с вражеского самолёта было видно длинную траншею, перечёркивавшую разбомблённое Мелихово.
– Вдоль этой траншеи мы и идём, – объяснил Владимир. – Тут была наша оборона.
– Нашли что-нибудь?
– Останки двух солдат и ящики от 50-миллиметровых миномётных снарядов,– рассказал поисковик. – Видимо, здесь стоял миномётный расчёт.
Так мы и познакомились. Виктор Черных работает слесарем-мотористом, Геннадий Муленко – инструктор по вождению пожарной техники, Андрей Камилов в свободное от поисковых дел время трудится слесарем-сборщиком на одном из белгородских предприятий, а Юрий Иванов – в поисково-спасательной службе регионального управления МЧС. Всех их объединяет историко-поисковый клуб «Огненная дуга».
В двух мешках на фермерском поле, с которого, как на ладони, видна заводь реки Разумной, село Мясоедово и километров на пять окрестные поля, лежат красновато-жёлтые человеческие кости. Рядом – проржавевшие, пробитые осколками солдатские каски, россыпь винтовочных патронов, остатки кожаных ремней, сапёрные лопатки и обувь.
Фото Евгения Филиппова
«Здесь была траншея и ячейки нашей обороны, – махнул рукой вдоль поля Владимир Лазарев. – Вот откопали четверых солдат. У двух были смертные медальоны. Жаль, что пустые», – вздохнул он.
Чуть поодаль Юрий Иванов обследовал металлоискателем уже смёрзшийся чернозём. Пронзительный писк поискового аппарата нарастал. Юрий остановился, отложил его в сторону и принялся протыкать почву двухметровым стальным щупом.
«Есть, – прошептал он, когда металл, воткнувшись метра на полтора в землю, упёрся во что-то твёрдое. – Косточки, наверное», – предположил Иванов.
В это время в почти откопанной пехотной ячейке Владимир Лазарев аккуратно очищал человеческий череп.
– А вот и то, от чего этот солдат погиб, – Лазарев показал чуть сплющенную винтовочную пулю.
– А у меня нога в ботинке, – высунувшись по пояс из окопа, крикнул Андрей Камилов.
На дне ямы, впрессованная в чернозём, лежала человеческая берцовая кость в ботинке. Андрей достал её из земли и положил в стоявший рядом мешок, а из скомканного кожаного ботинка аккуратно, одну за одной, вынул пять косточек – пальцы солдата.
– Ботинки наши, отечественные, – сказал он и, взглянув на подошву, добавил: – Сорок второй размер.
– Бывало, что находили ленд-лизовскую обувь, – объяснил Владимир Лазарев. – Кстати, одна из трёх сапёрных лопаток у найденных солдат тоже ленд-лизовская.
Фото Евгения Филиппова
Как рассказали поисковики, здесь проходила линия обороны Корочанского направления июня-июля 1943 года.
– Но почему вы решили, что была оборона, а не наступление? – спросил я, поёживаясь от колючего, холодного предзимнего ветра.
– Бойцы обутые, – коротко ответил Владимир Лазарев.
– В смысле? – не понял я. – Не босиком же они воевали?
– Когда шло наступление, с убитых обувь, ремни, сапёрные лопатки да и одежду в основном снимали. Она нужна была живым, – объяснил Лазарев. – А в обороне обычно не раздевали. Кроме того, на некоторых останках ноги обмотаны проволокой.
– А это зачем? – всё больше недоумевал я.
– Таким образом убитых стаскивали с полей в траншеи. Где и закапывали.
Фото Евгения Филиппова
Пока мы беседовали, Геннадий Муленко обнаружил ещё два места захоронения.
«Ребята, здесь что-то есть, – сказал он. – Металлоискатель разрывается от писка».
Я переходил от окопа к окопу, и каждый раз поисковики доставали из них что-то новое. Кости складывали в мешки, а каски, остатки ремней, патроны, гильзы и пуговицы – рядом. Здесь же лежал спрессованный от времени кусок немецкой газеты, остаток напильника, ватная трубка и кресало. Это был курительный набор бойца Красной армии.
– Кресалом поджигалась ватная трубка, и пока она тлела, боец прикуривал сигарету, – объяснил Геннадий Муленко.
Фото Евгения Филиппова
– Где будете хоронить найденные останки? – спросил я.
– В Мелихово. Летом, – ответил поисковик.
Октябрьское солнце пряталось за горизонт. Надо было спешить. Лопаты врубались в чернозём, под которым покоились русские солдаты Великой Отечественной.
Справка. «…Утром 7 июля 1943 года на восточной окраине села Мясоедово передовые части 94-й гвардейской стрелковой дивизии вступили в бой с тяжёлыми танками и мотопехотой фашистов. Ожесточённый бой продолжался до поздней ночи, полки дивизии отбили пять танковых атак. Гвардейцы подожгли больше 30 вражеских танков и уничтожили более тысячи солдат и офицеров противника. Немцы были вынуждены отойти на ночь на прежние позиции, в сёла Мясоедово и Севрюково. Оборонительные бои продолжались четыре дня…»
Из истории боевого пути 94-й Красногвардейской, Звенигородско-Берлинской, Краснознамённой, ордена Суворова II степени стрелковой дивизии.