Самоучка из крестьянской семьи
Он им и был. Как и его знаменитый предшественник, Пономаренко обладал неординарным техническим складом ума. Не имея ни технического, ни медицинского образования, он делал настолько продуманные и удобные протезы, что их совершенство признавали светила европейской науки, отмечая многочисленными дипломами.
Однако широкой известности, как Иван Кулибин, Пономаренко не снискал. В 1937 году его арестовали как врага народа. Сведения о нём собрала его внучка Галина Хмелёва. Когда арестовали деда, ей только-только исполнился годик. Всю свою жизнь она пыталась восстановить историческую правду о своём деде. Её дело продолжила учитель истории
Агротехнического техникума Галина Георгиевна Долгих.
«Галина Митрофановна была моей классной руководительницей, впервые я узнала о Якове Захаровиче в 1971 году, меня поразил его портрет. Невозможно представить, что этот красивый интеллигентный человек – сын крестьянина, – рассказывает она, раскладывая на столе копии дипломов Пономаренко с выставок из Неаполя, Парижа, Риги, Петрограда. Настоящие дипломы размером с ватман отпечатаны специальным образом на плотной бумаге, на холсте. Они и сейчас хранятся у потомков».
Яков Пономаренко родился 4 ноября 1885 года. Рано остался сиротой, жил на иждивении у бабушки и дедушки. «С малых лет пришлось перенести нужду и горе. Работать начал в восемь лет. У него проявилось призвание к мастерству, – пишет о нём внучка Галина Хмелёва. – С 15 лет работал самостоятельно – починял галоши, что они даже не протекали, изготавливал колодки и занимался слесарным ремеслом, которым овладел самоучкой».
Пономаренко успел окончить три класса церковно-приходской школы и с 12 лет подался в подмастерья. Шорное и сапожное ремёсла, токарную, столярную и слесарную науки схватывал на лету, не довольствовался копированием, а стремился понять, как сделаны детали, из чего собраны механизмы. Сразу же смекал, нельзя ли упростить или усовершенствовать. Когда Якову исполнилось 17 лет, он стал самостоятельно вести дела в мастерской и женился. С женой повезло: хорошая, работящая, додельная, как тогда говорили. Елена Тихоновна была белошвейкой.
Села как своя
Первый протез к мастеру в руки попал случайно. По одной версии, Яков увидел на рынке мужчину, который сильно прихрамывал. Спросил, что с ним, оказался неудобный протез. Яков попросил посмотреть его. По другой, мужчина сам принёс ему неудобный протез в мастерскую и попросил подремонтировать. Одно известно наверняка: Пономаренко полностью перебрал протез, после чего искусственная нога села как собственная. Потом были протезы руки и ноги для рабочего с железной дороги.
В 1904 году мастер представил образцы изделий на специализированной выставке в Острогожске, и их сразу же купили. На вырученные деньги Яков приобрёл инструмент и оборудование, а протезирование стало делом его жизни. Профессия оказалась востребованной: русско-японская война (1904–1905), затем Первая мировая (1914–1918) – тысячи людей возвращались калеками. Слава об алексеевском умельце шла по всей округе. Алексеевское общество инвалидов возило протезы на международные выставки, где их неизменно признавали уникальными, лучшими из всех.
В музее хранятся письма от его благодарных пациентов. «Многоуважаемый Яков Захарович! Нога пришлась очень хорошо, по росту пригнана очень впору. В настоящее время никто не может узнать, что у меня нога искусственная. Дай бог, чтобы такие самоучки, как Вы, процветали на Руси для облегчения участи обездоленных судьбой людей», – написал ему из Харьковской губернии учитель Емельян Данилович Швец.
«Сделанная вами нога так удобна, что я часто забываю, что иду не на собственной ноге. За шесть лет протез не потребовал никакого ремонта. Помогай Вам бог трудиться на пользу человечеству! С искренним почтением пребываю», – пишет Ксенофонт Фисенко из Кустанайского уезда Тургайской области.
«Многоуважаемый Яков Захарович! Около семи лет прошло с тех пор, как Вы сделали мне искусственную ногу, и, несмотря на такой долгий срок, таковая с весьма малым ремонтом служит у меня до сего времени. Не только великолепно я на ней хожу, но даже выучился ездить на велосипеде», – Николай Сафонов, Воронеж, 24 ноября 1914 года.
1917 год всё изменил
«Февральскую и Октябрьскую революции и последовавшие за ними Гражданскую войну и разруху, период НЭПа Яков Захарович пережил в родной Алексеевке, практически не покидая своей мастерской. Пули и снаряды не разбирали, где белые, где красные. Он видел перед собой лишь искалеченных в братоубийственной войне людей, которым нужно помочь, – рассказывает Галина Долгих. – Заказов было так много, что пришлось нанять двоих работников. Новая власть мастерскую у него отобрала, и, чтобы прокормить семью, в 1930 году Яков Захарович вынужден был устроиться в профтехшколу (нынешний Агротехнический техникум. – Прим. ред.) мастером токарного и слесарного дела».
Зависть – страшная вещь. Яков с сыновьями ещё до революции построил большой добротный дом, крышу покрыл железом. По тем временам это было неслыханной роскошью. Рядом с домом он высадил прекрасный сад с редкими сортами яблок и груш, одним из первых в Алексеевке завёл пасеку, тогда здесь никто этого не делал.
«Сосед позавидовал и написал в НКВД донос, что Пономаренко – эксплуататор, а в советской стране это недопустимо. В ноябре 1937 года его арестовали как врага народа прямо на рабочем месте, во время урока», – продолжает учительница истории.
Жена верила, что его можно спасти. Она собрала все документы, возила их в Воронеж и Москву. Доказала. Самый главный документ – рассыпающаяся в руках справка о его реабилитации за отсутствием состава преступления датирована маем 1940 года. Видел ли её сам Яков Захарович, неизвестно. После того как его забрал «чёрный ворон», он будто растворился. Родственники до сих пор не знают, когда он умер и где похоронен.
Пасека пропала, без Якова Захаровича заниматься ей было некому. Сад вырубили после Великой Отечественной. В то время специальная комиссия подсчитывала количество плодовых деревьев и начисляла налог за яблони и груши, хозяевам не с чего было платить.
А в учебном классе, где он трудился, занятия идут и по сей день. Студенты изучают устройство автомобиля. Развешены знаки, светофоры, у стен расставлены движки, мосты и другие агрегаты. Главное место занимает практически музейный ЗИЛ-131.