Не будет примера – не будет контроля
Вместе с Владимиром Антоновичем едем по Двулучному (кроме этого села, в поселении ещё село Логачёвка, шесть хуторов и посёлок Дальний). Спокойно и по‑хозяйски рассказывает он о «вверенной» ему 15 лет назад территории. В разговоре Владимир Скарницкой упоминает недавнюю поездку в одну из соседних областей: сравниваем уже машинально по дороге, что у нас, а что у них. Да и вы сравниваете тоже наверняка, говорит мой собеседник.
— Мы‑то сравниваем на бытовом уровне. А вы: посмотреть, оценить, что‑то перенять?
— Фотоаппарат с собой. А как без этого? Был в Волоконовском районе на фестивале «Я – русский крестьянин», увидел необычные качели, привёз идею. Если что‑то интересное – сразу себе на вооружение берём.
— Владимир Антонович, вы местный, из Двулучного. Но был в вашей биографии и «городской период» – Тольятти. Как вернулись в родные места?
— Нас три брата у родителей, царство небесное уже обоим, и в Тольятти, и в Москве. Я позднушок, они постарше. Родители – 1914 года рождения – остались в Валуйском районе. Поэтому на семейном совете решили, что кому‑то надо вернуться. Так мы и приехали из Тольятти уже с двумя детьми. Жена пошла на ферму лаборантом, я – механиком на ток, потом инженером по трудоёмким процессам в колхоз. Через время приехали два председателя – сельсовета и колхоза – и говорят: «Мы хотим тебя поставить директором Дома культуры». А я это дело любил и люблю. Так и стал директором Дома культуры, а с 2002 года – главой администрации.
— Не было ли сомнений на посту директора Дома культуры: как так – руководить творческими людьми?
— Это же самодеятельность, вопрос – чем привлечь в неё местных жителей. Не скажешь же: «Поднимайтесь и пошли строем в хоре участвовать!» Самому выпадать нельзя: не будет примера – не будет контроля.
— И приходили?
— Конечно. И бабушек организовывали. Нельзя просто прийти на такую работу, отработать день и уйти. Надо, чтобы слетались в Дом культуры, как на огонёк. Поэтому важно и самому участвовать. И людей знать обязательно. У кого‑то в школе был талантик, он мог петь. Знали, что бабушки собирались и пели, значит, у них есть понятие о музыке, о гармонии. Создали хор, самодеятельность хорошую развернули.
Сделали – берегите
— Поселение вы возглавили 15 лет назад, в непростое время…
— Я знал, куда шёл работать. Среди этих людей я вырос. Все мы разные, у всех у нас разные подходы к жизни. Как убедить, что надо жить по‑другому, а не как вчера?.. С людьми надо работать, говорить, что село должно быть ухоженным. Сейчас за дворами мусора не увидишь, курочек – есть свои участки, и места хватает. В правила по благоустройству мы добавили один пункт. И теперь ремонт и благоустройство, допустим, колодцев выглядят так: материалы покупает администрация, а делают их те, кто живёт и пользуется. Попробуй кто‑нибудь нанести ущерб после этого! Сделали своими руками – будем беречь. В общих сельских делах надо участвовать самим. Остальное – это наше дело, администрации. Вот это было сложным. Но поменялся облик села и меняется отношение жителей.
— Как его всё‑таки поменять?
— Законом, уговорами, стыдом, а как же ещё? Я же на собрании улицы и как житель имею моральное право высказаться.
— Если жители улиц проводят собрания, приходите?
— Это самые интересные собрания! Не меньше двух часов длятся. Сначала споры, конечно, идут, а потом приходим к тому, к чему и должны: к общему пониманию каких‑то вопросов.
— Вы сказали: «Я тут был свой». Это вам на пользу пошло или нет?
— В моей работе надо быть отцом семейства. И воспитывать, и наказывать, если человек совершил проступок и моими полномочиями предусмотрено поставить его на место. Да и какое наказание? Максимальное – вызовем на совет общественности или протокол об административном правонарушении. Уверен, что большой обиды на меня нет ни у кого.
— Как строится ваш рабочий день?
— Летом вышел в сад – уже на работе. По улице едешь, к магазину подходишь: «О, Антонович! Я хотел у тебя спросить…» Иногда думаю: «А если бы я не остановился, наверное, и не спросили бы».
— Бывает так, что и за полночь заканчиваете работу?
— Нет такого понятия, что я не был бы на работе. Бывает, зайдёшь домой – зовут. В баню только зашёл, а телефон – нет бы бросить в доме! – звонит. Я, кстати, сам люблю ходить в баню. Мне не нужна компания. Я настолько, бывает, устаю от общения, что мне нужно побыть самому: то ли на озере где‑то в лодке, то ли с гармошкой посидеть.
— Сбросить негатив при такой жизни «на миру»?
— Именно так.
Завязаны на вениках
— Двулучное, что называется, сыграло на венике, ему отвели целый фестиваль. Первых туристов помните?
— Приезжали к нам из Белгорода, из Белоруссии и Украины, рассказывали, как у них. Подняли тему и у нас: сельский туризм как один из методов бизнеса. Купили хатку в хуторе Нижняя Мельница у дедушки, которому надо было уехать. Облагородили – побелили, подкрасили, – утварь, чем жили, осталась от хозяев. Остался и колорит сельской хатки. Решили, что будем возить гостей туда.
Маршрут начинали оттуда (показывает на площадь перед культурно-социальным центром. – Прим. ред.), встречали гостей с духовым оркестром – настроеньице поднять, – выставляли лотки с сувенирами. Проводили экскурсию с угощениями, мастер-классом, по венику естественно. Потом возили на родник: на границе с Украиной – деревянный домик с мощным потоком воды из трубы-нержавейки. Первыми к нам приехали где‑то в 2009–2010 году энергетики из Белгорода и Старого Оскола.
— Кто лично вас веники научил вязать?
— Отец с матерью. Это был тяжелейший труд, особенно при уборке. Обмолачиваешь просо, а пыль въедается, чтобы разобрать по одной веточке, стояли долго на коленях…
— Что давал этот промысел тогда?
— О чём я тогда мечтал: о фонарике или кедах китайских (в футбол играл безумно). Что было надо для этого? Вот огород, вместе потрудимся, а с веников мне уже что‑то привезут. Точно так и мои дети уже в 80-е годы с нами работали. А как по‑другому?
А что ещё надо?..
Жена главы и нынешний директор культурно-социального центра Нина Михайловна, наблюдая за тем, как наш фотокорреспондент снимает Скарницкого, предложила, как снять его с куклой-казаком: «И сам казак!»
— Так вы казак, Владимир Антонович?
— Историю я люблю и знаю. Слободу Двулучную населяли казаки, казачьи подпомощники, войсковые обыватели, служившие в Изюмском слободском казачьем полку, потом в Изюмском гусарском полку. Наши земляки вступили в ряды казаков Белгородского казачьего округа Союза казаков России. Присоединился и я, ещё люди подтянулись. Вместе решили возродить один родник, обновить и благоустроить другой. Один мост подремонтировали казаки, затем второй… Поддержали в этом нас и предприниматели, ещё одни мои помощники. С казаками и в самодеятельность вступили, это же интересно! Надо, чтобы все были заняты в общих делах, тогда и будем чувствовать общность.
— В Двулучное мы приехали с первым снегом. Какой работы прибавится у вас, когда похолодает ещё сильнее?
— Лето и весна за собой одно несёт, а зима – другое. Похолодало – надо войти в отопительный сезон, обязательно в две недели сделать обходы по «группам риска». Со снежком начнётся другое. В поселении в две стороны – 128 км дорог, которые надо расчищать от снега. Трактор у нас один, и жители уже привыкли, что у нас есть схема-график: откуда начинают расчистку, где продолжают. С дальних хуторов начинаем: чтобы подъезды были – хлеб привезти, к школам и детским садам. А потом уже за улочки берёмся.
— Во всевозможные чёрные списки, на «Народную экспертизу» заглядываете?
— Конечно, смотрю. Не было меня в этих списках, и дай Бог, чтобы не было.
— Владимир Антонович, напоследок вопрос необычный. Припомните ваш самый счастливый день.
— (Задумывается) Я скажу по‑другому. Считаю, что до этого момента я прожил счастливую жизнь. Мне было хорошо в любом возрасте. Мне и сейчас хорошо: хорошо с внуками, хорошо в селе. С семьёй повезло: мы дружные, никто из детей и внуков, они пока не очень взрослые, больших неприятностей не доставлял. А что ещё надо?