Слышите – это кранты. Как я пять минут был Дедом Морозом
Я был студентом второго курса в институте, относительно свободным человеком. Поэтому работающие родители попросили меня отвести сестрёнку-дошкольницу в местный ДК, где у неё была небольшая роль в новогоднем спектакле. Принарядив младшую и передав её режиссеру, я спокойно стоял за кулисами. По приказанию мамы я не должен был оставлять ребёнка ни на миг, а если требуется, дружески ей улыбаться или махать рукой, чтобы она не волновалась.
Всё было отлично: артисты жгли, снежинки кружились, дети в зале хохотали. Но тут актёр, исполнявший роль Деда Мороза, «вышел из строя». То ли он решил себя подбодрить, то ли неправильный человек оказался рядом, только утеха и радость детишек незаметно для всех «принял на грудь». Прямо в те пять минут, что отдыхал между отделениями представления. И, видимо, это были не фронтовые сто граммов, а гораздо больше. Потому что он совершенно раскис и стал клевать носом на стуле рядом со мной.
Началась паника, организаторы пытались его растормошить. Бесполезно. Что делать? И тут взгляд режиссёра упал на меня. «Спасай!» – произнёс он тоном раненого командира, напутствующего на бой единственного выжившего бойца.
Дальше всё закружилось, как в фильме на ускоренной перемотке. За минуту с выбывшего Деда Мороза стянули шубу, бороду, прочую амуницию. В другую минуту этот наряд был уже на мне. Я словно окаменел и не мог сопротивляться бешеной энергии людей, которые всё решили за меня.
Никого не смущало, что шуба мне по колено, а из‑под неё торчат джинсы и ботинки в стиле милитари. Кто‑то уже растирал помаду на моих щеках, завязывал кушак. Новогодний Леший решительно, но настойчиво, как парашютиста перед первым прыжком, подталкивал меня на сцену. А злая Волшебница, словно гипнотизируя, горячо нашёптывала в ухо: «Слушай Снегурочку, слушай Снегурочку!». Я вдруг осознал, что мне нужно не просто выйти и стучать по сцене посохом, а у меня – роль, и, видимо, есть какие‑то слова.
Снегурочка взяла огонь на себя, порхала и щебетала, не хуже оскароносной звезды, стараясь отвлечь внимание зрителей от явной подмены. Я же в это время с ужасом оглядывал зал и вспоминал героя «Ералаша», который от страха тридцать раз подряд пел «Папа у Васи силён в математике».
Вдруг раздался бой часов, Снегурочка толкнула меня в бок и что‑то прошептала. Я понял, что должен повторить за ней слова, но плохо их расслышал. Артисты хором стали суфлировать из‑за кулис: «Слышите… куранты… это… Новый год». Додумав всё, что не расслышал, я медленно и грустно произнёс: «Слышите – это кранты! К нам идёт Новый год!». Что было дальше я, честно говоря, помню фрагментарно. Корчащегося от смеха режиссёра, вытирающую слёзы Снегурочку, гул зала, напоминающий сход лавины.
Довольно долго я переживал свой провал. Но со временем страсти улеглись, и я рассказывал эту историю уже со смехом. Единственное, что до сих пор не даёт мне покоя, то, что дело произошло в аккурат перед 1991 годом.
И знаете, я чувствую свою вину за то, что тогда распалась наша огромная страна и начался настоящий хаос. Ведь не скажи я тогда эти треклятые «кранты», может быть, всё и обошлось бы.
Николай Лепихин
«Хоть у декана не пить». Почему я больше не наряжаюсь Дедом Морозом
Расскажу историю, которая произошла со мной 20 лет назад – после неё я даже близко боюсь подходить к костюму Деда Мороза. Надеюсь, эта история послужит предостережением многим людям, надумавшим в канун Нового года облачиться в нарядную шубу и взять в проводницы Снегурочку.
Шёл 1997 год. Мы с моим другом Ашотом учились на филологическом факультете БелГУ, а также играли за факультетскую команду КВН. И вот в преддверии 1998 года нам достались костюмы Деда Мороза и Снегурочки для какого‑то выступления, даже не помню для какого. Мы решили воспользоваться случаем и позд-равить всех наших знакомых в университете.
Я облачился Дедом Морозом, а Ашот напялил костюм Снегурочки. Мы долго ржали над своими нарядами. К слову, нам достались не красные, а синие наряды, и очень скоро мы поняли, что этот цвет символический…
Во дворе, на скамеечке, сидела большая компания. Как мне тогда казалось, почти пожилых тётенек и дяденек лет тридцати. Эта компания окружила нас с Ашотом и стала предлагать выпить. Мы отказывались, однако нам настоятельно рекомендовали «не кочевряжиться». Так мы выпили по первой рюмке. Затем женщины усадили меня на скамейку и стали садиться по очереди ко мне на колени, чтобы загадать желание.
Мы с трудом вырвались из этой компании и направились к университету. Но едва вышли на Богданку, как услышали сигналы автомобилей. Это их водители нам сигналили. А буквально через сто метров одна из машин остановилась, оттуда выскочили двое мужчин и женщина. Один стал громко читать нам стишок, а второй в это время открыл бутылку с водкой. Обречённо выслушав стишок про ёлочку и выпив по рюмке, мы с Ашотом тронулись дальше.
Но за полкилометра, которые отделяли улицу Гагарина от Студенческой, нас остановили трижды. Мы трижды выслушали стихи и трижды выпили водку. Наш отказ расценивался всеми как оскорбление. И нам тут же объясняли, что произойдёт с нами, посохом, бородой и шубой, если мы не выслушаем стих и не выпьем за их здоровье.
Когда мы добрались до университета, то в голове уже сильно шумело. У меня в правой руке осталась рюмка, видимо, от последней компании. Так, с рюмкой, мы и пошли в деканат поздравлять декана.
«Хорошо, хоть у декана не пить», — с надеждой пробормотал Ашот.
Нам, непривычным к алкоголю, выпитая водка уже путала мысли, а ведь университет был первым пунктом в нашем поздравительном маршруте.
Но когда декан увидела нас в нарядах да ещё и узнала, то первое, что она сделала – завела в кабинет, закрыла дверь и достала… бутылку водки! Мы с Ашотом обречённо переглянулись…
В итоге, первый пункт нашего маршрута стал последним. Мы никого больше не поздравили. А на следующее утро, пребывая в состоянии – ну, вы догадались в каком, я дал себе слово никогда больше не наряжаться Дедом Морозом.
Алексей Стопичев