Новый этап
Всё это время новости Белгорода публиковались в «Курской правде». Конечно, не в том объёме, который нужен был для полноценного освещения жизни территории. В конце концов, в Курском губернском комитете партии сочли существование большого уезда без газеты ненормальным и прислали в Белгород бывшего редактора «Курской правды» Ивана Георгиевича Смахтина.
С его приходом 4 октября 1922 года белгородская уездная газета впервые попала в профессиональные руки (до этого, напомним, её редактировали машинист ЮЖД Фёдор Чукмасов и члены ревкома). Издание получило новое название – «Трудовой день», потом выпускалось как «Белгородская газета». Сущест-
вовали они под руководством Ивана Смахтина до 1925 года.
До нынешнего момента мы знали о Смахтине очень мало. Он никогда не упоминался в «биографии» «Белгородской правды», не фигурировал в наших краеведческих документах. Но в преддверии 100-летнего юбилея нашей газеты удалось воссоздать историю жизни этого умного и компетентного в своём деле человека, который много сделал для становления профессиональной журналистики в Белгороде.
Согласно биографии
В учётной карточке Всесоюзной партийной переписи 1926 года хронология трудовой деятельности Ивана Георгиевича выглядит так: с апреля 1918-го по август 1919-го – хроникёр курской газеты «Волна»; с августа 1921-го по сентябрь 1922-го – редактор газеты «Курская правда»; октябрь 1922-го – октябрь 1925 года – редактор газеты «Трудовой день»; октябрь 1925-го – сентябрь 1926-го – заведующий подотделом печати Курского губкома ВКП (б); сентябрь 1926-го – редактор газеты «Курская деревня».
Понять, как сложилась судьба Ивана Смахтина в дальнейшем, нам помог известный курский журналист, автор книги «Страницы и лица. «Курская правда»: 1917–2002» Николай Ферапонтов. Он рассказал, что в «Курской деревне» работал Иван Георгиевич недолго – около года, а затем вернулся в «Курскую правду» заместителем редактора. Потом трудился в льговской газете «Ленинский путь», а в 1930-е годы был арестован и отправлен в исправительно-трудовой лагерь.
Восстановить другие факты помогли документы Государственного архива социально-политической истории РФ и ответ на наш запрос из Управления ФСБ России по Курской области. Но чем больше мы узнавали о редакторе Смахтине, тем больше вопросов появлялось.
Скелеты в шкафу
Первое, что удивило: отношения Ивана Смахтина с РКП (б). Как известно, в те времена на редакторский пост людей, не состоявших в партии, не утверждали. Сам Иван Георгиевич писал, что является партийным с октября 1920-го и в кадровых документах «Трудового дня» указывал номер партбилета – 692 225.
Сотрудники Государственного архива социально-политической истории РФ пояснили, что это номер партбилета старого образца: в 1922 году в стране произошла их замена, и вместо «картонок» коммунистам выдали книжицы с номерами единого учёта, в которых цифр было больше. Но загадка в том, что в отчётной карточке Всероссийской партийной переписи партийных работников 1926 года у Смахтина стоит всё тот же старый номер (692 225).
О том, что с принятием в ряды ВКП (б) у редактора было «что‑то не то», говорится в книге Николая Ферапонтова:
«После освобождения Курска (имеется в виду освобождение от деникинских войск. – О.Б.) Смахтин возвращается в газету не сразу. Видимо, из‑за возникших в это время отношений с партией. В графе его учётной карточки «Отметки о наложенных взысканиях» появляется запись «исключён проверочной комиссией». Дата не указана, но есть пометка, что взыскание действовало в период с 1920 по ноябрь 1921 года. Повторно Иван Георгиевич становится кандидатом в члены партии в июле 1922 года, а членом – только два года спустя».
Получается, что Смахтин стал редактором белгородского «Трудового дня» (а ещё раньше – «Курской правды») будучи кандидатом, а не членом партии.
Даже допуская такой удивительный по тем временам факт, остаётся вопрос: если Ивана Георгиевича приняли в ВКП(б) в 1924 году, почему номер партбилета не соответствовал установленным в то время?
Этичен, политически устойчив
В документах заседаний бюро Белгородского уездного комитета РКП (б) 1924–1925 годов встречается несколько упоминаний о выступлениях редактора «Трудового дня» Ивана Смахтина. В основном, конечно, по вопросам финансирования газеты, а точнее – его отсутствия.
Но когда в марте 1925 года куряне «затребовали» своего журналиста обратно в Курск, белгородское бюро не согласилось, решив, что Смахтину «в интересах дела необходимо остаться на прежней работе». И написало редактору «Трудового дня» такую характеристику, что сомневаться в его преданности идеалам революции не посмел бы никто. Ну и человеческие качества руководителя здесь тоже налицо:
«Товарищ Смахтин Иван Георгиевич в качестве редактора газеты «Трудовой день» проявляет в этом деле инициативу с полным охватом работы в масштабах уезда, в проведении намеченных планов как в области технической, так и руководящей, редакторской работе. Твёрд и настойчив. Имеет достаточно широкий общий кругозор, умело связывает свою деятельность с общими задачами партийного, советского и профессионального строительства, энергично организуя через редакцию газеты во всех необходимых случаях общественное мнение по тем или иным очередным ударным и массовым кампаниям. Умеет подбирать работников и руководить ими. Имеет сильное желание работать в качестве журналиста, в настоящее время в работе использован целесообразно. Специальной марксистской подготовки не имеет, но марксистски развит удовлетворительно. В 1923–1924 годах состоял лектором в партшколе. Этичен, политически устойчив. Никаких небольшевистских уклонов нет. Достаточно выдержан и дисциплинирован. Принимает широкое участие в партийной работе, выполняя все поручения Укома добросовестно и аккуратно. Наклонностей к склокам и группировкам не наблюдается».
Подписали характеристику Горохов, Синяков, Бочаров и секретарь Прушинский.
Дело № П-6668
Наверное, на вопрос о причинах ареста такого верного партии человека и отличного работника можно ответить традиционно: «Время такое было». Но не всё так просто.
В уголовном деле № П-6668 на арестованного Ивана Смахтина, которое хранится в архиве ФСБ, есть запись: «В царской армии он был юнкером и во время Октябрьского переворота 1917 года защищал Зимний дворец».
Интересно, что в списке участников белого движения в России, составленном историком Сергеем Волковым, тоже есть Смахтин – Михаил Георгиевич, родом из Курска:
«Был подпоручиком, состоял в вооружённых силах Юга России, взят в плен. Весной 1922 года находился на особом учёте в Московском военном округе».
С учётом одинаковых (и не очень‑то распространённых) фамилии-отчества и места рождения редактора и подпоручика, нетрудно понять, что были они друг другу не чужие люди. И во время регулярных кадровых чисток в 1920–1930-е годы такие детали, конечно, всплывали.
Нашлось в уголовном деле Ивана Смахтина и продолжение «нестыковок» с компартией. Запись о том, что он был «партийным до 1929 года», говорит, что всё‑таки не сложились взаимоотношения редактора с большевистской ячейкой.
На момент ареста в 1935 году он работал секретарём редакции «Свободный путь». Был женат, растил дочь 12 лет. Нетрудно посчитать, что девочка родилась, когда Иван Георгиевич редактировал белгородскую газету.
Не донёс
Его признали виновным в совершении преступления по статье 58–12 УК РСФСР. Гласила она следующее: «Недонесение о достоверно известном, готовящемся или совершённом контрреволюционном преступлении влечёт за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев». В обычной жизни о человеке можно многое понять по одному этому слову – «недонесение»…
Ивана Смахтина отправили в исправительно-трудовой лагерь на три года, посчитав срок наказания с момента ареста – 19 сентября 1935-го. Он умер, возвращаясь из лагеря домой. Об этом когда‑то рассказал журналисту Николаю Ферапонтову внук Ивана Смахтина, который жил в Курске. Это то немногое, что он знал о деде. К сожалению, с той поры прошло много лет, и контакты с этим человеком утеряны.
15 ноября 1957 года президиум Курского областного суда в отношении Ивана Георгиевича Смахтина постановил «отменить и дело производством прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления».
Надеемся, что эта статья исправит ещё одну ошибку в отношении бывшего редактора «Трудового дня» – забвение его заслуг перед белгородской газетой.