Поэтому мне обидно, когда о селянах говорят высокомерно: «Деревня, что с неё взять». Или рассматривают крестьян лишь в качестве работников, которые обязаны всех накормить. А ведь есть в наших сёлах нечто не менее ценное, чем хлеб единый. В них до сих пор живы такие нормы человеческих отношений, о которых в городе давно забыли.
Здоровеньки булы
Взять хотя бы обычай здороваться. В селе до сих пор, как и много лет назад, знакомому или незнакомому человеку при встрече желают здоровья. На любой тропке, на остановке, при входе в автобус или магазин. И вряд ли эта традиция прервётся в ближайшее время. Уверена в этом, потому что мой дом стоит у дороги в школу.
Почти каждый день встречаю на ней забавного второклассника. Завидев меня, он поддёргивает висящий сзади тяжёлый рюкзак и задорно выкрикивает: «Шдраште!» Шепелявит, потому что выпали у мальца передние зубы. Но он не стесняется, весь из себя такой деловой. Я, мол, уже взрослый и самостоятельный, сам в школу дойду и поздороваюсь.
Девчонки-щебетуньи, перемещающиеся какими‑то танцевальными движениями (потому что надо и потолкаться, и в догонялки тут же поиграть), прерывают свою чехарду и хором выдают приветствие.
Молодая мама с тремя чадами мал мала меньше первой показывает пример, а малыши тянут за ней своё «здра-а-а-асте». И тут же смотрят на родительницу, ища одобрения: «Молодцы мы? Всё правильно сделали?» Женщина улыбкой и взглядом хвалит: «Молодцы!»
«Просто Советский Союз какой‑то, – поразилась массовому «здоровканью» на сельских улицах моя городская гостья. – Я уже и забыла, как это бывает».
Она ещё не знает, что есть у нас и другие – церемонные – приветствия со своим смыслом.
Минутный реверанс
Одно из них, когда выходишь со двора как бы на минутку. Например, с мусорным ведром к баку (в сборе отходов мы от города теперь ничем не отличаемся). Завидев кучку людей у соседской лавочки, надо подойти и поздороваться с народом. Формат этого собрания а-ля «Кабачок тринадцать стульев», где общение лёгкое и непринуждённое.
Поэтому подходить с кислым выражением лица или проблемами не принято. Шутка, анекдот, забавная история – пожалуйста. Обменялись положительными эмоциями, бытовыми новостями, оказали всем внимание и пошли дальше полоть-косить.
Себя показать
Когда после переезда в деревню я постепенно узнавала соседей и оформляла хозяйственные документы, то каждый мой новый знакомый многозначительно сообщал: «А во вторник у нас рынок». Я долго игнорировала эту деталь местной жизни, потому что рынок для меня, вчерашней горожанки, был просто местом покупок. Но когда услышала про вторник в сотый раз, сообразила, что чего‑то недопонимаю. И, заинтригованная, стала ждать ближайшего вторника.
Рынок устраивают на площади у сельсовета, куда съезжается несколько машин с молочкой, колбасами, рыбой, одеждой, валенками-калошами – в зависимости от сезона, бытовой химией и разными хозяйственными мелочами. Местные выносят на продажу саженцы, семена, соленья или свежий урожай.
Рыночная коммуникация – это поход по кругу от прилавка к прилавку, где по пути все здороваются. Я новое лицо, поэтому встречные интересуются:
«Чья будете? Переехали? Откуда? А-а-а, тут недалеко. А мы думали, с Севера. К нам сейчас все с Севера едут».
Такое впечатление, что тебя давно тут ждали, а я вот – непонятливая. Стоящие в очереди поглядывают на меня и, заметив мою заинтересованность, пускают в свой разговор. Впрочем, отвечать не обязательно. Довольно кивать и улыбаться: я слушаю, и вы мне нравитесь.
В общем, рынок в селе – место посвящения, введения в курс дела, общения. И публичной фиксации факта, что ты вообще тут появился. Новый член сообщества, которое хочет тебя узнать и оценить.
Общинный строй
Теперь‑то я понимаю, что это не просто любопытство. В селе люди, даже находясь за глухими заборами, живут гуртом, общинно. Свежий человек может быть полезен, обладать какими‑то нужными знаниями, умениями.
Объяснение тому простое. За каждой нуждой в город не наездишься. Поэтому селяне приспособились решать проблемы на месте. Здесь есть свои маляры, кровельщики, сантехники, другие мастера. Первый парень на деревне, понятно, тракторист. Работают все честно, не халтурят, по‑другому среди сплошной родни и знакомых нельзя. Но каждая услуга имеет свою цену. По городским меркам, прямо скажем, символическую. Но за бутылку водки никто уже не шабашит.
Если у тебя полезных талантов нет (как в моём случае), то тебя примут уже за то, что ты не вносишь смуту в устоявшиеся отношения. Образно говоря, не делишь межу, не мелочишься, не сплетничаешь, не скандалишь. В селе, где все силы уходят на физический труд, особенно ценят душевный покой и тех, кто умеет его поддерживать.
Всё по уму
Если кто‑то думает, что в селе повально пьют, тот давно там не был. Во всяком случае, в нашем селе. В каждой семье – машина, мужчины и женщины за рулём (женщин в последнее время даже больше), работают, в основном, в Белгороде. Пьяных и праздношатающихся на улицах я не вижу.
На виду лишь один сильно пьющий сосед. В минуты просветления он нанимается перекапывать огороды или на другую черновую работу и честно зарабатывает свои три рубля. Несмотря на его непутёвость, земляки мужичка жалеют, оправдывают дурную привычку тяжёлой судьбой, подкармливают, отдают вещи. То есть со счетов не списывают, с голоду умереть не дают.
«А потому что не ворует», – аргументирует общую доброту соседка.
Наследственное здравомыслие
Вообще в поведении сельских людей мало спонтанных, необдуманных поступков. Затеяв какое‑то дело, они сначала всё тщательно взвесят, как выгоднее и проще.
Возможно, эта разумность вызвана стеснённостью в средствах. Однако, наблюдая, как живут на минималку, которая ниже прожиточного, делают запасы, обихаживают свои дома мои новые друзья, склоняюсь к тому, что здравомыслие в селе – черта наследственная. В подтверждение тому детская история.
Скучающий без друзей соседский шестилетний Ванька затеял игру со мной: предложил покупать у него травинки. Он носит мне на лавочку разноцветные листики и называет за каждую цену: рубль. Когда у него в кулачке оказывается десять рублей, он отдаёт монетки назад. Сопротивляюсь: оставь себе.
«Ну мы же просто играли, – убеждает он меня, упрямо вкладывая деньги в мою руку, и выдаёт неожиданный аргумент: – А то вам на автобус не хватит».
Я понимаю, что в свои шесть лет он знает про деньги всё, что положено знать разумному человеку. Как и про честность, которую деревенские очень ценят.
Мне кажется, что в сельском рейтинге достоинств честность на втором месте после умения держать язык в узде. Если здесь ты обманул, украл, слукавил, то тебя не обругают, не побьют, не сдадут органам. Просто исключат из списка общения, будут игнорировать как пустое место.
В городе для многих это естественное состояние (как и принцип «лишь бы меня никто не трогал»). Но в селе в вечном игноре жить непросто.
Душа нараспашку
Однажды на остановке согбенная старушка, с ходу вычислив во мне непосвящённого в местную историю чужака, стала рассказывать про войну. Что здесь, где мы стоим, были противотанковые ежи. Как 16-летней девчушкой она мыла полы в немецкой комендатуре, а мама со слезами на глазах каждый раз встречала её у ворот: целая, вернулась. Однажды ночью в лютый мороз фашисты выгнали людей из своих домов и велели уходить куда угодно. И полураздетые, они несколько десятков километров брели до дальнего хутора, где можно было укрыться.
Потрясла не только её история, но и готовность делиться своими переживаниями с незнакомым человеком. Вообще, здесь не очень‑то прячут подробности своей жизни. Нет смысла, всё равно не скроешься, всё на виду.
Как не таят знаний и навыков, которые облегчают жизнь. Даже постояв в очереди, получишь кучу полезной информации о том, что где и почём.
«Да было бы за что переживать», – слышу обычно от соседей, когда они узнают, что у меня что‑то не ладится. И дают хороший совет, а то и вовсе за пару часов решают проблему, на которую в городе я потратила бы две недели.
Старикам почёт
Добираюсь до работы общественным транспортом, который всегда битком (а транспортники упорно стоят на том, что маршруток у нас хватает). Ехать до Белгорода, в зависимости от погоды и ситуации на дорогах, 30–40 минут. Маршрут считается пригородным, билет до конца стоит 58 рублей. Так вот: ни разу не видела, чтобы в этом автобусе старый человек ехал стоя. Молодые люди просто взлетают с мест, когда заходит старушка или старичок.
А недавно в городе ехала в переполненном троллейбусе. Зашла пожилая женщина, видимо, не совсем здоровая. Сидящие парни-студенты опустили глаза и с умным видом уткнулись в телефоны. Рядом с некоторыми сидели девушки. Никто не встал. Честно говоря, особенно жаль было девушек. Потому что им со временем тоже предстоит узнать, что такое опущенные в телефон глаза, когда ты рядом с тяжёлыми сумками, беременная, уставшая, больная.
Всё по полочкам
Мне нравится расстановка чувств селян и в отношении домашних животных. Тут, как часто случается в городе, не разводят тюси-пуси с кошечками, собачками, бантиков никто не вяжет, пуховички не подкладывает. Коза или кот в селе имеют чёткое практическое назначение. А дело хозяина – накормить, дать животине крышу над головой, подлечить, если требуется, но не очеловечивать.
Конкретно в своём селе наблюдаю у людей очень правильное, на мой взгляд, умение распределять силы в течение дня, особенно в горячую летнюю пору. В это время встают пораньше, буквально с петухами, чтобы полить до жары огороды. Днём многие ложатся вздремнуть. А после восьми вечера стараются уже не работать. По выходным, обычно в субботу, в этот нехитрый график вмешивается культурная программа: там и здесь поют люди песни. Собираются на определённой лавочке и спивают. Красиво – заслушаешься!
Классика счастья
Есть в деревенской жизни ещё очень много радующих душу вещей. Все вместе они дают ощущение гармонии, покоя, которых не найдёшь среди многоэтажек и толпы людей. Вряд ли я смогу описать это лучше, чем великий Лев Толстой, который предпочитал исключительно деревенскую жизнь: «Жизнь вне города, под открытым небом, при свежем воздухе, в деревне – вот первое условие земного счастья».
Не подумайте, что я кого‑то агитирую. Просто хотелось поделиться.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции