Голод и нищета
На губкинской земле, как и на всей Белгородчине, военные годы и месяцы оккупации проходили в голоде, нищете и страхе. Они унесли и искалечили тысячи жизней. На фронт из посёлка имени Губкина ушли более 1 900 человек, всего же с территории нынешнего Губкинского городского округа на войну отправились 16 000 человек – из них более 9600 не вернулись.
«Харьковская наступательная операция Красной армии, начавшаяся в мае 1942 года, потерпела неудачу, в середине июня враг перешёл в наступление. Наш край защищала 40-я армия Брянского фронта, – рассказывает научный сотрудник Губкинского краеведческого музея Ирина Семенихина. – Противник разбил её боевые порядки и левое крыло армии попало в окружение, где продолжало упорные бои».
Не приведи Господь…
Было очевидно, что враг сильнее и нашим войскам не удастся отстоять Белгородчину. Пришёл приказ об эвакуации специалистов и оборудования из шахты. Эвакуация шла в спешке, к началу июля 1942 года из шахты имени Губкина подняли горное оборудование, собрали архивные документы и эшелонами отправили на Урал на Орско-Халиловский комбинат. Саму шахту пришлось затопить.
«Оставшиеся на шахте люди срочно грузили наиболее ценное оборудование, отправляли его на Урал. Когда два состава ушли на восток, пришлось взяться за дело, от которого, можно сказать, сердце кровью обливалось – затапливать шахту. Но и оставить её врагу в работоспособном состоянии тоже было нельзя. Не приведи Господь кому-то ещё заниматься таким делом…» – это отрывок из воспоминаний первого начальника шахты им. Губкина и Лебединского рудника Николая Шумейко, вошедший в книгу «Комбинат «КМАруда» писателя Юрия Анциферова.
Последними на Урал из Губкина уезжали руководители «КМАстроя», многие шахтёры отказались эвакуироваться и добровольно ушли на фронт.
В самом центре Губкина, рядом с площадью, в их честь заложили сквер Шахтёрской славы. 150 фамилий погибших в Великую Отечественную войну первопроходцев КМА выбиты на мраморной плите памятника. Над списком героев лежат две каски – военная и шахтёрская.
«Одним из последних Губкин покинул председатель поссовета Пётр Моисеевич Кострыкин. Он снял с древка флаг поселкового Совета и принёс его домой жене Марии Егоровне. Флаг во время оккупации хранился в валике дивана, на котором иногда спали немцы», – рассказала Ирина Семенихина.
Семь месяцев
Немцы находились на губкинской земле семь месяцев. За это время захватчики расстреляли и повесили 430 мирных жителей.
Одна из самых ужасных трагедий периода оккупации разыгралась 4 июля 1942 года на хуторе Калиновка. В тот день фашисты расстреляли 13 мирных жителей, семеро из них были детьми. Сегодня хутора Калиновка нет, но в память о погибших земляках на месте расстрела прикреплена мемориальная табличка.
Губкинец Валентин Анников, человек неравнодушный и ответственный, он всегда щедро делится своими воспоминаниями о войне и страшных годах оккупации. Валентин Илларионович долгие годы работал врачом-терапевтом, участвует в хоре ветеранов «Живая память». Он родился в селе Коньшино, к лету 1942 года успел закончить третий класс. Мальчишке было 10 лет, когда губкинскую землю оккупировали захватчики».
«Фашисты ходили по домам, у нас изъяли корову и обязали несколько мешков картошки отвезти куда надо. На коровах заставляли пахать землю, чтобы выращивать для них продовольствие, – вспоминает Валентин Анников. – Мы боялись. Помню, прихожу со школы – сидят с винтовками на диване и по двору ищут, что бы забрать. Я дрожал и с тех пор заболел. Меня потом водили к знахарке, «выливали испуг».
Валентин Илларионович хорошо помнит, как фашисты ставили на учёт молодёжь, составляли списки, видимо, для угона в Германию. За семь месяцев оккупации немцы отправили в Германию на принудительные работы около 2700 губкинских юношей и девушек.
Люди в белом
«Однажды смотрю утром, в низине на лугу у реки люди в белых халатах на лыжах – это пришли наши!» – вспоминает Валентин Анников.
Освобождение губкинской земли началось 1 февраля 1943 года, и уже через пять дней в ночном бою освободили последние оккупированные сёла. Утром 2 февраля был освобождён рабочий посёлок Губкин, 5 февраля – Скородное.
«Со второй половины января 1943 года на территории района стали появляться советские разведчики. Например, богословские подростки, прятавшиеся в землянках от угона в Германию, 20 января у леса за селом встретили нашу разведгруппу во главе с капитаном Плещаковым, – рассказывает Ирина Семенихина. – 24 января 40-я армия Воронежского фронта вышла к реке Оскол. Наступление шло в сложных условиях – сильные морозы, снежные заносы, бездорожье, бои принимали всё более ожесточённый характер. В ходе этой операции были освобождены наши места, в основном силами 1002-го полка 305-й стрелковой дивизии под командованием полковника Владимира Красненко при взаимодействии со 116-й танковой бригадой».
«Когда пришли наши, у нас во дворе расположился пункт связистов, я помню много проволоки. Солдаты прямо на снегу ели кашу и прикармливали нас – детей, – позже вспоминал Валентин Анников».
Безвестные солдаты
На губкинской земле много памятных мест, связанных с Великой Отечественной. Одно из них – переулок Героев. Здесь находятся братская могила и памятник воинам, умершим от ран в губкинских госпиталях. Сейчас это практически центр города, а раньше это была окраина, куда свозили хоронить павших воинов.
«Это первый в нашем городе памятник Великой Отечественной. В годы войны, до оккупации и после освобождения на территории посёлка были госпитали. Располагались они в доме и конюшнях Коробкова, на улице Комсомольской, в здании Красной школы, в которой теперь находится музей истории КМА, – рассказывает Cеменихина. – В эти госпитали, особенно много во время Курской битвы, привозили солдат. Одни выздоравливали, другие умирали от ран. Те, кто был без документов, становились безвестными. Хоронили санитары и местные жители на окраине посёлка. Теперь это переулок Героев».
Сегодня Губкин – это яркие дома, ухоженные улицы украшают десятки клумб и сотни деревьев, особенно в городе любят каштаны… Всё это есть благодаря воинам, которые сражались за эту землю.