По-землячески. Вл. Фёдоров
1957-й. Четвёртый год молодой Белгородской области. В Белгород из Старого Оскола только что перевели педагогический институт. И в самом начале учебного года – волнующее событие: студентов пригласили в большой зал недавно построенного Дома Советов на встречу с писателями. Тогда это было в новинку.
И вот они появились в зале – члены СП СССР, приехавшие из Москвы и Харькова. И впереди по-хозяйски шагал уроженец Белгорода, уже известный поэт Владимир Фёдоров…
Нет, тогда я не решился подойти к нему. Знакомство произошло позже – в редакции «Белгородской правды», куда я пришёл работать после окончания института, а Владимир Иванович часто наведывался из столицы в газету. Дарил книги с автографами:
«Дорогому Борису Осыкову по-землячески, от всей души! Вл. Федоров. 5.VI.1964 г. Белгород»; «Сыну фронтовика Борису Осыкову в год Победы на добрую память. Автор. Москва 75»; «Дорогому моему земляку, раскрывшему много белых пятен на Белгородчине – сердечно. Вл. Федоров. Москва-90».
Фото Бориса Осыкова
После знакомства завязалась у нас переписка. В Белгород из Москвы и иных мест стали приходить открытки (в конвертах он высылал газеты, журналы и – заказными бандеролями – книги) – лаконичные, деловые, спешные:
«…Сердечно поздравляю с праздником Весны и Победы! Спасибо за письмо. Есть идея: в сентябре приехать в Белгород и выступить в пединституте или театре Щепкина… Пиши о себе. Жду твою новую книжку. Обнимаю…»
«…Поздравляю тебя, семью. Весь коллектив газеты с Новым годом. Будьте здоровы и счастливы. Высылаю тебе «Совесть века» (вышедший в 1990 году в издательстве «Советский писатель» роман в балладах» Владимира Фёдорова. – Б.О.) и «Дружбу» (болгарский журнал.– Б.О.). Пришли мне, пожалуйста, ещё один экземпляр «Белгородского алфавита»… Над чем работаешь? Думаю в новом году побывать в Белгороде. Быть может, удастся снова вдвоем проехать по родным местам – в Томаровку, Грайворон… Жму руку. В.Ф.»
Последним говорил Троепольский…
1966-й. Созданная полтора года назад областная писательская организация проводит в Белгороде творческий семинар. Её руководитель пригласил из Воронежа Гавриила Николаевича Троепольского.
Я поторопился представить на семинаре незавершённую, ещё «сырую» рукопись литературно-краеведческих очерков. И, конечно же, мне досталось тогда от белгородских «прозаиков»: что это за очерки – без художественного вымысла, «полёта фантазии», «почти голые факты, да и тех негусто». И «язык хромает»… Помню, я пытался возражать – куда там, лишь подлил масла в критическое пламя.
Последним говорил Троепольский. Негромко, неспешно. Все обратились в слух. Дошла очередь и до моих злосчастных очерков. Гавриил Николаевич начал с того, что речь идёт о документальных очерках, о первых попытках восстановить литературную историю края. «Признаюсь, – сказал он, – из очерков Осыкова я впервые узнал о том, что друг Горького – известный русский писатель Иван Вольнов начинал учителем в селе под Белгородом, что белгородец Владимир Костенко сыграл столь важную роль в судьбе Новикова-Прибоя (а я его хорошо знал), что Аркадий Гайдар писал здесь у вас свои книги… В одном, друзья, вы правы, изложено многое пока ещё не слишком умелым пером, но это дело наживное, для того мы с вами здесь и собрались – учиться литературному мастерству…»
А потом был вечер в тесноватой, но такой гостеприимной квартире Жуковских. Шумным откровениям не было конца. Но всё стихло, когда Троепольский неожиданно присел к пианино, откинул крышку, мгновение-другое помедлил и заиграл. И всё-то делал великолепно, мастерски этот удивительный человек.
А его спутник, заместитель редактора журнала «Подъём» Александр Иванович Гридчин ещё и добавил, что «дед» (так он весь вечер именовал Троепольского, очевидно, стремясь подчеркнуть свои особо доверительные отношения с ним) сам сочиняет музыку, у него есть даже вальсы. И, вероятно, желая ещё больше поразить нас, тут же – «под большим секретом» – поведал о новой работе «деда». Гридчин рассказал тогда и об увлечении Троепольского охотничьими странствиями, о неизменном спутнике в этих странствиях – охотничьем псе и о гибели любимца писателя.
Новая рукопись Троепольского – это и память о любимой собаке. Нас тогда и поразило, и в какой-то мере разочаровало – целая повесть и всего лишь о собаке, пусть даже и любимой. И никто из слушателей, да уверен, и сам рассказчик, хотя он и весьма высоко оценивал литературные достоинства уже известных ему страниц будущего «Белого Бима – Чёрное ухо», не мог себе и представить, что это будет за книга, какой широкий успех получит она и в Советском Союзе, и далеко за его рубежами…
Через два года Центрально-Чернозёмное издательство выпустило книгу моих очерков – тех самых, что прошли «солёную купель» белгородского семинара. Книгу издали щедро (кстати, оформлял её тогда ещё молодой Станислав Косенков), и один из первых авторских экземпляров послал я в Воронеж, Гавриилу Николаевичу. А в ответ получил письмо Мастера, которое бережно храню и сегодня:
«6/VIII-68 г. Воронеж
Дорогой Борис Иванович!
Письмо ваше и «Синие звёзды» дожидались, как видите, два месяца. Не сердитесь. И дел много, и лет много. К тому же и поболел несколько. Хочешь, не хочешь, приходится складывать присылаемые книги и рукописи стопочкой до срока.
За книжку спасибо. И за память обо мне спасибо. Прочёл «Звёзды» с удовольствием. Книга добрая, интересная. Некоторые писатели-«веды», чьи труды страдают многословием, умеют около одного эпистолярного листа писать много и долго. В «Синих звёздах» за несколько часов чтения читатель проникается уважением к краю, где светили эти звёзды. И видит (в ряде очерков) характеры вызванных к жизни из прошлого. Это хорошо. И это очень важно.
Конечно, не все очерки равны, не везде ещё слово точно, кое-где встречаются и выражения наподобие «Глубокое волнение писателя», есть и «трогательные» фразы, и «холодноватые» абзацы, но это пройдёт потом – знаю. Кстати, «холодноватые» абзацы вам надлежит «изживать» немедленно. Это самое и есть то, что на грани между газетой и литературой…
Везде, где у вас не только факт-материал, но и раздумья, и мазки природы, и действие воскрешённых живых, очерки играют, а где этого нет, выползают на свет абзацы с хвостами. Даже в «Синих звёздах» – смотрите в начале. Разве хуже написать просто «В больших голубых глазах веселые искорки»? Нет, надо «залучились»! Или «хитринка чуть»… Ведь само «хитринка» – уже «чуть». И не может хитринка «проступить» да ещё в широкой улыбке (?!). Проступить может краска, чернила через бумагу или материю и т.д. Но как хитринка «проступит» в широкой улыбке – невероятно. Такое относится уже к разряду «абзацев-путаников» – они путают читателя, сбивают. Хуже, если они в начале вещи.
Я мог бы «наковырять» и ещё, но Вы поймете и без того, о чем я хочу сказать. Боритесь с самим собой, наступайте на себя как редактор Осыков на автора Осыкова; тут надо быть безжалостным к самому себе.
Не обижайтесь на меня. Хочется, чтобы добрая книжка о добрых людях была лучше. Я ведь тоже, чаще всего, недоволен тем, что написал. И тут ничего не поделаешь, кроме как в следующий раз написать лучше. Не сердитесь. Получится обязательно.
С уважением
Г.Троепольский».
Под градом Белгородом, у Горина
С Фёдором Павловичем Певневым я познакомился летом 1968-го, когда он с сыном Сашей приезжал из Воронежа в Белгород. Встреча произошла на областном радио (я работал там главным редактором), Фёдор Павлович передал нам свой очерк о губкинских горняках, а я, в свою очередь, вручил ему только что вышедшую книгу «Здесь рождались «Синие звёзды». И пригласил воронежских гостей к себе домой на улицу Коммунистическую (ныне Преображенская). За чаем засиделись, увлечённо проговорили допоздна. Прощаясь, просил Певнева прислать для радио то, что он собирался написать о белгородском селе.
Фото из личного архива Бориса Осыкова
Фёдор Павлович охотно откликнулся на эту просьбу.
«21. IX. 68 г. Воронеж
Дорогой Борис Иванович!
…У Вас, оказывается, лёгкая рука. После того, как Вы мой очерк передали по радио, я отважился послать его в столицу нашу белокаменну, в ж-л «Наш современник». Клюнуло! Вчера, т.е. 20 сентября, получил гранки и завизировал оные. Там он будет опубликован полностью (в № 11). У Вас, как Вы помните, он чуть-чуть был поуже.
Теперь добиваю повесть о белгородско-спецхозовской деревне. Болею этой темой давно, ещё со времени издания в Белгороде книги «Во глубине России». Тогда у меня была встреча в обкоме с энтузиастами специализации. Но всё это не шло дальше любительских экспериментов. Теперь же – ОГО! – такой размах. Я вспоминаю свои поездки и в Бессоновку, и в шебекинские спецхозы вместе с Радовым (Радов Георгий Георгиевич (1915 - 1975) – известный журналист, писатель. – Б.О.) и чувствую себя так, будто побывал в деревне, примерно, 2000-го года!..
Крепко жму Вашу руку и желаю Вам всех благ, больших удач (ибо верю, есть у вас силы подняться даже выше «Синих звёзд») и хорошего бодрого настроя Вашей доброй души. Жду вестей. Пишите».
В январе 1969-го Фёдор Павлович дал мне рекомендацию для вступления в Союз писателей и сопроводил её письмом:
«…Высылаю Вам рекомендацию. Два экз. на всякий случай. Желаю вам удач и успехов. Хочу при встрече видеть вас уже аки члена СП.
Что касается главы из повести, то прошу вас и ваших коллег: потерпите ещё малость. Всю повесть (а в ней 162 стр.) я ещё раз переписал. Думал – укоротится. Ан – нет. Объём тот же, но … внутренне связки стали крепче. Брал отдельные главы, вертел их и так, и этак – нет, не получается чего-то целого.
Сейчас у меня в набросках есть (наклюнулась) вторая половина этой же повести. Тут мне удалось лучше реализовать то, что видел минувшим летом в Шебекино и под градом Белгородом, у Горина. Через неделю-две что-нибудь Вам (лично) пришлю обязательно...
Привет Вам и всем Вашим коллегам! Крепко жму руку. Пишите!!! Ваш Ф.Певнев».
И ещё одно певневское письмо – от 10 февраля 1969 года:
«…Привет вам, сыну и супруге из града Воронежа.
Не думайте, что я стал бюрократом. Нет! Просто Вы не так написали мой адрес: моя кв-ра имеет № 11, а не 1. (Для доказательства прилагаю кусок Вашего конверта). Пролежало там Ваше письмо долго, ибо кв-ра № 1 почти все время безлюдна.
Теперь отвечаю на Ваши вопросы.
1.«Молодой коммунар» (воронежская газета. – Б.О.) 8. 2 опубликовал небольшую, но емкую по мысли рецензию. Посмотрите в подшивке.
2. Главы из новой повести «Сухая осень» выбрал. Посылаю прямо в редакцию одновременно с этим письмом. Проследите! Прочитайте. Если не подойдёт – возвратите.
Что нового у Вас дома и в редакции? Как здоровье… Крепко жму вашу руку. Ваш Ф.Певнев».
А вскоре после этого Певнев переехал на постоянное жительство в приглянувшийся ему Белгород. И сразу стал уважаемым «старейшиной» в областной писательской организации. С его мнением считались, к его советам пристально прислушивались. Особенно добр и внимателен Фёдор Павлович был к молодым и начинающим авторам. Охотно и много встречался он с читателями, любил бывать в горняцких городах Губкине и Старом Осколе – там, где прошла его молодость.
Его безвременный уход из жизни (27 апреля 1979 года) болью отозвался в сердцах многих. А книги нашего писателя-земляка о людях мужественных, сильных, честных – первооткрывателях и первостроителях Белгородской магнитки, о тех, кто добывал железные богатства для страны, и сегодня пользуются спросом у читателей разных возрастов.