Машину скоро бросили – дорога заросла, ушла в сырую грязь, с нависшими лохмотьями деревьев. Проехать невозможно. Взяв папку с документами, двинулись пешком.
Когда-то здесь было большое, многолюдное село. Перекрёсток улиц, школа, церковь, торговля в центре волости, колхоз. Сейчас от этого всего лишь почерневшие кресты на взгорье. Зарастают по краям дороги, за деревьями остовы развалившихся домов. На месте хоздвора в рост человека спутник человечества – сорняк. Колючий, побуревший, жаркий солнцем. И чужой.
А нам надо туда, на это взгорье, сквозь эти заросли колючек. Стоим мы перед ними. Смотрим. Делать нечего – подняли руки и шагнули в это месиво. Вперёд.
И вот идём, и продираемся, ругаемся, смеёмся над собой. Сорняк царапает нам руки, набивается в одежду, в обувь, тянется за нами, пышет жаром, пылью, терпким ароматом своей горечи.
Я вышел первый. Отряхнулся. Где-то сзади, издавая возгласы, продирался через заросли товарищ. В конце концов на волю выбрался и он.
Уже потом мы добрались до кладбища, а после отыскали место древней церкви. Небольшая по размеру, она, наверное, была уютной. Обратно шли другой дорогой, обогнув злокозненную чащу.
Этот сорняк всё не идёт у меня из головы. И каждый раз, как только я наталкиваюсь на человеческую злобу, сплетни, дурь, истерики, интриги, – я снова вспоминаю, как продирались сквозь него. Как не было порою даже видно, правильно идём мы или нет…
Так часто посещает чувство, что был рождён для большего и стоящего, для важного и нужного. Себе, другим, стране. Что совсем рядом взгорье, на котором цель пути. Но прежде чем дойти до цели, перед тобою непременно встанут заросли колючек. Вот обязательно.
А ты живёшь, молчишь и прячешь где-то глубоко в себе свои мечты, свою любовь к чему-то, цели. А нужно продираться через заросли. Царапаться и чертыхаться, смеяться над собой, что вот же угораздило тебя. В такую чушь полезть.
Порою память о мечте единственное, что оставляет человеком.
Среди людей.