Живя на окраине, в окружении многочисленных промзон и железнодорожных отстойников, мы со сверстниками долгие часы бродили по всем этим местам, играя в терминаторов и робокопов и постигая все прелести своего незамысловатого досуга детей, живущих на окраинах провинциального города страны, погрязшей в безвременье и безвластии.
Ребята, с которыми я дружил, были в основном одинаковы. Их отцы пили, а матери рожали им новых братьев и сестёр. Иногда у кого-нибудь из них разводились родители, и тогда один из нас пропадал навсегда, уезжая жить на другую окраину города и пополняя толпы тамошней полубеспризорной ребятни. Они дрались. Они матерились. Иногда их старших братьев забирали в Чечню. Иногда умирали их отцы, напившись до безумства и свалившись с какого-нибудь очередного моста. Иногда они умирали сами, провалившись под лёд или попав под поезд.
Все они были такими, какими были, и никто из них не был виноват в этом.
***
Однажды зимой лет в семь-восемь мы с братом и другими ребятами пошли гулять к реке – там располагался цементный завод. Никакой конкретной цели у нас не было, как это и бывает обычно в подобных случаях. На берегу мы решили исследовать заросли сухого камыша. В какой-то момент кто-то неожиданно вскрикнул. Все сбежались к «месту происшествия» и увидели большущего рыжего кота, который стоял, оскалившись и изогнув спину. Кот был большой и сильный и, очевидно, уже совершенно одичалый. Он угрожающе шипел и готов был в любую секунду кинуться на нас.
Мы, конечно же, испугались – никто не хотел быть покусан и исцарапан здоровенным диким котом. Но мальчишеское любопытство не позволило нам уйти и оставить животное победителем. Кто-то из ребят схватил палку и стал тыкать ею в кота, вынуждая того отбиваться лапой и потихоньку отступать. Тогда все взяли в руки валявшиеся вокруг сучья, палки, стебли сухого камыша и, размахивая ими, принялись кричать и пугать кота. Кот же, прижав уши, начал метаться во все стороны в надежде улизнуть. В какой-то момент, не видя другого пути, животное кинулось к берегу и в два прыжка оказалось на зимнем речном льду. Мы засмеялись, обрадовавшись поражению своего соперника и тому, что угроза его нападения на нас миновала.
Кот сидел недалеко от берега, явно не в восторге, что оказался на открытом пространстве, и ждал, когда мы уйдём, чтобы вернуться в свою камышовую чащу. Я решил, что на этом наше общение с котом закончено и мы можем продолжить свой путь. Но в это мгновение кто-то из ребят слепил снежок и швырнул в кота. Его примеру немедленно последовали остальные. Не успели мы с братом опомниться, как в кота уже летели палки и комья земли. Жажда крови и желание причинить боль закипала в наших приятелях, и они всё ожесточённее бросали на реку всё, что попадалось под руку. Кот, уворачиваясь, несколько раз попал под брошенный снежок или камень, отчего жалобно взвизгивал, веселя и раззадоривая детей.
Я помню, как один камень шлёпнулся возле кота и проломил лёд. Задние лапы животного соскользнули в воду, и кот, отчаянно цепляясь когтями, стал выкарабкиваться из проруби. Мальчишки закричали от восторга. Кто-то метнул ещё камень...
Темнеющий на фоне снега камень описал дугу и врезался в пытавшегося выбраться кота. Лёд хрустнул и кот вместе с камнем провалился в воду и оказался подо льдом. С берега хорошо было видно сквозь тонкий лёд, как рыжий кот, пытаясь отыскать полынью, поплыл в противоположную от неё сторону. Он делал гребок за гребком и отчаянно задирал кверху нос в надежде на глоток воздуха. Так он проплыл несколько метров и замер.
Я не помню, что было дальше. Не помню реакцию моих друзей на совершённое ими убийство. Помню лишь, что вечером мама ругала нас с братом за то, что мы ушли гулять к реке и долго не возвращались, а она волновалась. Про кота мы ей не рассказали. А ещё вечером того дня пред сном меня рвало так, как никогда в жизни до и после этого.
***
Я не знаю, почему мне часто вспоминается тот день из детства. Не знаю, почему раз за разом я прокручиваю перед глазами эти судорожные кошачьи гребки под прозрачным льдом.
Призрак рыжего кота не оставляет меня.
Может быть, он приходит ко мне, чтобы в следующий раз, когда кто-то рядом со мной поднимет камень перед беззащитным и ни в чём не виновным котом на льду, я успел остановить его руку. Или, может, это я стою с камнем в руке и обуреваемый лихим безумием и непониманием серьёзности происходящего целюсь в того, кто страдает из-за меня и ничего не в силах изменить.
А возможно, камень уже летит. И это я – тот рыжий кот…