Один на озере Хасан, другой на реке Халхин-Гол. А полномасштабная война началась 9 августа 1945 года после того, как СССР сокрушил гитлеровскую Германию. Квантунскую армию в Маньчжурии наши войска разгромили быстро. Акт о капитуляции Япония подписала 2 сентября 1945 года. О боевых событиях на Дальнем Востоке «Белгородской правде» рассказали их участники.
Японцы всё отступали
Афанасий Михайлович Бессмертный:
«Меня призвали в армию в мае 1937-го. Один врач говорит: «Ему белый билет надо, он же одноглазый». У меня один глаз плохо видел. А второй отвечает: «В армии и санитары нужны». Был недобор в Уссурийское медицинское училище, и я туда попал. Закончил старшиной медицинской службы».
На следующий год участвовал в боях с японцами на озере Хасан, вытаскивал раненых с поля боя. А спасаешь как: на каске ветки и ползёшь к раненому. Плащ-палатку расстилаешь, его перекатываешь, под горлышком завязываешь и ползёшь обратно до первого окопа. Там солдаты подхватывают, оказывают помощь, на повозку – и в госпиталь. За службу на Хасане получил медаль «За боевые заслуги».
А в 1939 году моя часть стояла на реке Халхин-Гол. Японская застава была напротив нас, каждую субботу они матрасы вывешивали сушиться. Получается, что их там было 80 человек. А нас гораздо меньше. Страшновато было, они же нас провоцировали, форсировали реку, окапывались. Когда начались столкновения, я уже был саниструктором.
Однажды за один бой три раза на передовой побывал, троих раненых вынес. Они мне потом писали, благодарили за спасение. Там с Георгием Константиновичем Жуковым познакомился. Он руку мне пожал и поблагодарил за службу. Каждый год к его памятнику в парк хожу, цветы приношу.
Когда японцев разбили, их пленные у нас работали. Кормили их же галетами, которые из бункеров достали. А работники из них – боже мой! Два кирпича несёт красных, звонок на обед, бросил, пошёл обедать. Через час возвращается, берёт один кирпич и несёт его каменщику. Отдал, вернулся, забрал второй. После обеда щадящий режим.
Потом я отучился на финансиста, работал в штабе. Когда в 1941-м началась война, я был в Ворошилове, который сейчас Уссурийск. Всю войну границу охранял. Нарушителей ловили, японских ходоков.
9 мая 1945 года командир объявил о победе над Германией. А в августе я в третий раз против японцев воевал. Тогда уже был шифровальщиком в штабе. Наша бригада 300 километров прошла, японцы всё отступали и отступали. Так дошли до города Янцзи. Китайцы рады были, встречали как освободителей. Они же против японцев давно воевали. А за боевые действия на Дальнем Востоке мне Указом Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина объявили благодарность.
Фото Владимира Юрченко
Разбили японцев сильно
Любовь Ивановна Бабушкова:
«Когда в 1941-м началась война, я написала комсомольское заявление, что хочу пойти в армию. Мне было 17 лет. Мама об этом ничего не знала. И когда в 1942-м пришла повестка, то стала плакать, не отпускать меня. Брат работал в военкомате, не пускал меня тоже. Но я всё равно добивалась своего».
Нас, девушек, собрал офицер, и поехали из Завитинска в Хабаровск. Там нас определили в школу, где можно было стать поваром, радистом, телефонистом, телеграфистом и писарем. Учили стрелять, рыть окопы, строевой подготовке. Отбирали только тех девочек, которые семилетку закончили. Три месяца училась на телеграфиста и радиста. После учёбы меня определили в штаб речной флотилии в Хабаровске. Поработала там три месяца, и меня отправили в Ленинск. Дело в том, что в 1942-м много ребят отправляли на Западный фронт. А девочек отправляли на их места.
Мы помогали охранять границу. Японцы часто устраивали провокации, переходили границу, самолёты перелетали. Как только тревога, мы на свои позиции выдвигались. Стоишь на вышке в лесу или в окопе, в руках карабин, страшно было. Раз на шорох выстрелила и кабана подстрелила, а моя подруга – японского разведчика. Самолёты через стереотрубу ловила. Находишь его в небе и говоришь координаты зенитчикам. Поймала их больше тридцати.
Года два я там была, и после этого как специалиста отправили в Малую Сазанку, там базировалась часть Амурской флотилии. В ней я и прослужила до конца войны. Тогда специалистов было мало, и я там работала на телеграфе, иногда заменяла радистов.
В августе 1945 года началась война с Японией. В том году Уссури и Амур сильно разлились, а наши войска их форсировали. Когда переходили, сильный дождь был. Ночь тёмная, ветер, холодно, перешли на ту сторону, никто нас не заметил. И потом как начали наши самолёты и артиллерия по японцам лупить, корабли подошли, танки пошли… А японцы так запаковались: стены в дотах метровые были, некоторые в скалах вырублены, амбразуры с металлическими щитками. Но наши ребята опытные уже были, которые с Западного фронта пришли. Разбили японцев сильно.
Принимать радиограммы – очень ответственно. Можно было попасть в штрафбат или под расстрел. Неправильно телеграмму принял, неправильно передал, а шифровщик неправильно расшифровал то, что ты ему неправильно передал, – и всё. На их же основе составлялся план армейских операций. 8–10 часов принимаешь сообщения, потом 2–3 часа сон – и на вышку или в окоп. Спали в казармах, на двухъярусных кроватях.
Карабин тяжеленный, полное обмундирование, шинель, сапоги, боекомплект. Наш штаб от передовой – три сотни метров. Приезжали командиры, передавали телеграммы. А руки дрожат, страшно же. Но попробуй ошибись… Поэтому больше всего дорожу значком «Отличник Амурской флотилии». Одна из всего нашего подразделения его получила.