Я начал описывать эту историю, как и в предыдущих выпусках страницы «Закон и порядок» – в виде бесстрастных заметок из суда. Но ничего не получилось. Не смог оставаться спокойным. У меня у самого маленький сын. И я вдруг представил себе, как уходил из жизни тот малыш…
Начал бить маму
Ему было три года. Звали его Кирилл Журавлёв. 23 октября 2015 года – его последний день жизни. Он в садике.
«Привет, мама. А Лера уже пришла из школы? – спросил он, обнимая маму. – Мы сейчас домой?»
«Да, мой мальчик. Лера уже дома. Сейчас и мы придём домой, поужинаем, мультяшки посмотрим…»
Октябрьский день. Экватор осени. Под ботиночками Кирилла шуршат опавшие берёзовые листья. Зябко. Но ничего, он ведь с мамой идёт домой. Там тепло и мультики.
Маму зовут Олеся. С мамой и семилетней сестрёнкой Валерией Кирилл живёт… простите – жил в одноэтажном трёхквартирном доме на улице Новой в посёлке Ивня.
Мама, к сожалению, разошлась с папой. Почему они не смогли жить вместе, малыш не знал. Хотя папа иногда приходил к ним. И каждый раз ругался с мамой.
Вечер 23 октября. Мама уложила детей спать. Стук в дверь квартиры. Кирилл услышал, что пришёл папа. И прямо с порога начал кричать, что не хочет жить один и что ему нужны мама Олеся и дети. Мама ответила папе, что он пьян и лучше выяснить отношения, когда проспится. Папа начал бить маму, а Кирилл и Валерия выбежали из своей комнаты, чтобы её защитить.
Огонь был в детской
Из материалов уголовного дела:
«Несовершеннолетняя потерпевшая Валерия Журавлёва показала, что папа часто бил маму, она и брат всегда защищали её, но папа их не слушал. В тот день, когда случился пожар, мама вечером забрала её из школы, брата Кирюшу из детского сада. Пришли домой. Затем пришёл папа и начал ссориться с мамой из‑за того, что он не хотел уходить. Папа стал бить маму руками по телу, палкой по ногам, мама плакала. Она и брат пытались его успокоить, хватали за руки и ноги, а он отводил их в комнату и закрывал дверь, но они оттуда выходили…».
Дети плакали, кричали, чтобы папа ушёл. Он и в самом деле вышел из квартиры. Мама успокоила малышей, проводила их в детскую.
Из материалов уголовного дела (показания Валерии):
«Потом папа принёс с улицы канистру с бензином и разлил его в зале и коридоре, и опять бил маму, а затем зажёг спичку и бросил. Она находилась в коридорчике и всё видела, брат был в комнате. Сразу было сильное пламя, до потолка. Когда загорелось, они с Кирюшей были в своей комнате, возле кровати, кричали и плакали. Огонь был в коридоре и их комнате…».
Огонь, дым, дети задыхаются. Сестра мечется и кричит. Кирилл ничего не понимает. Звон стекла, он видит, как сестра выпрыгивает в окно. Лёг на пол, кричал, плакал. Он ждал, что папа подхватит его и вынесет во двор. Папа не пришёл…
С канистрой бензина
Уголовное дело Александра Журавлёва в конце августа нынешнего года рассмотрел Белгородский областной суд.
«Мы развелись два года назад. Александр вёл разгульный образ жизни, постоянно скандалил, бил меня. 23 октября 2015 года супруг вернулся с работы пьяным. Стал ругаться и бить меня. Потом вышел на улицу и вернулся с канистрой бензина, которую вылил на пол и на детей. Я пыталась его успокоить. Переодела детей и пошла в ванную стирать испачканные вещи. Муж пошёл за мной, зажёг спичку и бросил её в лужу бензина», – рассказала в суде Олеся Журавлёва.
Из материалов уголовного дела:
«По показаниям свидетелей Полубояринова и Владыкина (сотрудников ПЧ-23) они выезжали на место пожара на улице Новой, дом 2. По прибытии обнаружили возгорание, более половины крыши дома и вход в квартиру, расположенную справа, были охвачены огнём. Больше всего горел коридор, языки пламени вырывались наружу. Сразу же приступили к тушению пожара. Полубояринов также сообщил, что к нему подходил подсудимый и просил подавать воду в одну из комнат, сказав, что там ребёнок и «чтобы было хоть что похоронить».
Узнав о ребёнке, пожарные вошли в квартиру, отбивая огонь по пути своего следования струёй воды:
«В комнате, расположенной во втором коридоре справа, на полу возле кровати обнаружили тело мальчика. Вынесли его на улицу, пытались провести искусственное дыхание, но безрезультатно. Передали ребёнка прибывшим сотрудникам скорой помощи».
Кирилла доставили в центральную районную больницу. Но было уже поздно:
«Когда привезли мальчика, он не подавал признаков жизни, на теле были многочисленные ожоги. Реанимационные мероприятия были неэффективными, ребёнок погиб».
Оказался трусом
Во время пожара Александр Журавлёв суетился около горящего дома. Уговаривал бывшую жену не рассказывать следователям, как всё произошло и что он натворил. Но не сделал того, что сделал бы настоящий мужчина и отец: не прыгнул в загоревшуюся детскую и не спас – даже ценой своей жизни – маленького сына.
Он оказался трусом. И во время следствия, и в суде лгал, пытаясь выгородить себя: мол, произошла роковая случайность:
«Увидев под столом канистру с бензином, решил напугать супругу, чтобы она успокоилась и прекратила скандал. Взял канистру, зашёл в зал и стал на пороге. Со словами «Замолчи, видишь, канистра», держа её в левой руке, правой рукой, в которой была зажжённая сигарета, стал открывать крышку. Немного приоткрыл, вследствие возгорания паров бензина крышку выбило, канистра загорелась».
Суд квалифицировал действия Журавлёва по части 2 статьи 105 Уголовного кодекса РФ – убийство малолетнего с особой жестокостью и покушение на убийство – жена и дочь получили во время пожара серьёзные травмы, но выжили. А также по части 2 статьи 167 УК РФ – умышленное уничтожение и повреждение чужого имущества. Дом, который поджёг Журавлев, трёхквартирный, и от огня пострадало жилище соседей.
Суд признал отягчающим обстоятельством и то, что Журавлёв был пьян:
«Именно состояние алкогольного опьянения, в которое подсудимый сам себя привёл, сняло внутренний контроль за поведением, вызвало немотивированную агрессию к бывшей супруге, что привело к совершению им особо тяжких преступлений против личности и собственности».
По совокупности преступлений суд приговорил Александра Журавлёва к 16 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с последующим ограничением свободы на два года.
Я не знаю, как сложится дальнейшая жизнь сыноубийцы. Впрочем, и знать не хочу. Для меня человек, который предал самое дорогое для мужчины – своих детей, не существует. Вину предательства искупить невозможно. Даже Иуда наскрёб каплю совести, чтобы повеситься.