В первой части он исполнял свои композиции, меняя гитары. Причём из относительно старых вещей был лишь «Серый голубь». Пётр Николаевич сразу предупредил: «Старые песни не пою, дорогие мои. Есть новые». Это был другой Мамонов, лишь отдалённо напоминавший лидера «Звуков Му». Во второй части он читал новые стихи – и отрывки из шестого тома «Закорючек»: пять томов этой книги уже опубликованы, а новый звучит пока только на концертах.
Мамонов открыто отвечал на вопросы зрителей. К этому тонкому, искреннему, самоироничному человеку в записках с вопросами белгородцы обращались просто: «Дорогой наш человек». И вот что услышали в ответ.
О счастье
«Я счастливый человек. Давно уже, лет тридцать, пишу стихи. У всех поэтов существует зуд: они ловят людей, чтобы почитать им свои стихи. Как у Пушкина – «соседа душу трагедией в углу». А я могу написанное сразу вам почитать.
В наш русский язык вошло много диковинных словечек, не все они мне нравятся. Но такое словосочетание – «крутой замес» – мне понравилось, получилось стихотворение:
Печь приходится топить каждый день, и вот
Дым неспящих деревень – в небо. И народ
Заготавливает лес: пилит, колет, жжёт.
Вот такой крутой замес: жив ещё народ».
О радости
«Я исполнен оптимизма. Хотя приметы страшные есть в нашей жизни. Серафим Саровский каждого встречал и говорил: «Здравствуй, радость моя». Он не видел в человеке плохого. Мы видим в людях только то, что есть в нас самих».
О периоде «Звуков Му»
«Если б вы знали, из чего тогда всё это родилось, из какого ужаса, вы бы отшатнулись, как и я. Сколько сил было истрачено впустую! Я сейчас мог такой уже быть, что прямо сиял бы.
Не люблю в себе то прошлое. И песни те не слушаю. Талантливо было, ну и что? Гадость тоже бывает талантлива.
Я всегда облекал в художественные формы этапы собственной жизни. И сейчас живу иначе. Зачем мне к прошлому возвращаться?»
О Льве Толстом
«Когда что‑то делаешь не ради похвалы или награды, то вдруг ловишь себя на мысли: как же хорошо бывает, когда сделал что‑то доброе просто так, как у нас говорится, ради Христа.
Наша вера христианская такая: приходится всё время себя в струну держать, никаких релаксов. Но при этом получается деятельная творческая жизнь. Каждый раз думаешь: как же поступить? И можно творчески всё обыграть и сделать.
К вере я пришёл в очень большой степени благодаря чтению дневников Льва Толстого. Это замечательное чтение. Я увидел, как же он борется с собой!»
О приоритетах
«В жизни важнее всего то, что умрёшь. Вопрос ведь только один – что будем делать в четверг, когда умрём в среду. Важно, какова будет душа каждого из нас, когда мы перешагнём этот порог. Эти мысли совсем не печальные, а радостные, потому что заставляют взбодриться, пошевелиться, что‑то сделать хорошее.
Если мы успеем освободиться от гадостей, то мы с такими же хорошими, светлыми, добрыми [мыслями] будем жить. Это и будет рай. Стоит потрудиться, правда?»
О Боге
«Мой любимый святой Исаак Сирин сказал: «Мудрость, не оправданная деятельностью, – залог стыда». Я никого не поучаю, а только рассказываю маленькие моменты, какие вышли у самого. Со всякими вредными привычками я очень долго боролся, у Бога помощи просил. Лет 15 у меня ушло, чтобы увидеть подлинную радость жизни. Вообще, сколько во всём этом бултыхаешься, столько придётся и выкарабкиваться. И никаких там «с понедельника я бросил пить».
Человек сам ничего сделать не может. Может нас изменить только Бог. Но ему надо от нас твёрдое искреннее желание. Он хочет всё наше сердце. Как говорили древние, Бог ревнив. И пока я оставлял себе всякие щёлочки для отступления, ничего не происходило. Господь открылся мне, когда мне стало надо позарез, когда стало очень трудно идти. Я верю не просто в Бога, а верю Богу».
О святых
«Почему святые люди видели себя всегда хуже всех? Лукавили они? Да нет. Когда приходит в сердце Господь, этот свет настолько яркий, что озаряет все углы в душе, которые при горящей спичке не видны. Сразу становится видно, сколько всего ужасного в ней.
Я не философ. Просто мне Бог открылся, я увидел свет, и мне весь ужас в себе открылся – стало стыдно-стыдно».
О кино
«Мне часто дают сценарии, но в них ничего практически нет. Есть хорошие молодые режиссёры, но прям на пальцах одной руки можно пересчитать. Они, как правило, без денег, а кино – это большие деньги.
Не люблю в кино все эти скользкие темы, голые тела, матерок. Я считаю: если цель благая, то и средства должны соответствовать. А то говорят: ну, в жизни ведь это есть. Мало ли, что в жизни есть! Я в молодости делал такое, что они даже придумать не смогут. Но это не значит, что я буду об этом фильмы снимать».
О фильме «Остров»
«Если бы искусство меняло что‑то в этой жизни, то мы бы давно жили в раю. Ведь столько удивительного создано за всю историю! Искусство – только лишь своего рода костылики, чтобы легче было идти.
В «Острове» очень сложная тема, мы и плакали, и молились, и недоумение было, но за весь съёмочный период не было ни одной ссоры, злобы и интриги, хотя народу в съёмочной группе – около 100 человек.
«Остров» меня не изменил, я просто изо всех сил старался и знал, о чём речь. Когда пить и курить бросал, также плакал, валялся, просил Бога. Всё это мне было очень знакомо».
О творчестве
«Дух творит себе формы. Поэтому нельзя быть плохим человеком и писать хорошие стихи.
Надо быть кисточкой в руках художника. И неважно, снимаешь фильм или пишешь стихи.
Мы дружим с протоиереем Дмитрием Смирновым. Я спрашиваю: «Отец Дмитрий, кто я такой – поэт, музыкант, рок-н-ролльщик, писатель, актёр?» Он ответил: «Вы Мамонов Пётр Николаевич».