Под сводами монастыря
Съездить на ноябрьских праздниках в монастырь в деревню Зимовенька Шебекинского района предложила подруга. Вначале я планировала побыть в монастыре полдня, затем уехать на следующий день, но пробыла здесь более двух суток. Я постаралась забыть о своей воле, но это было непросто. Обо всём по порядку.
После службы пошли в трапезную. Ели за длинным столом вместе с монахинями и сёстрами. Еда постная, хотя поста в это время не было. Позже сёстры рассказали, что в монастыре мясо не едят совсем. Рыбу – по большим праздникам. Нет поста – значит можно растительное масло, на нём готовят. Ещё на столе стояла трёхлитровая банка с молоком. Молоко своё: держат коров. Еда в монастыре однообразная, простая, но вкусная. Обязательно первое – борщ, рассольник. Второе блюдо – картошка, макароны или гречка. К гарниру соленья собственного производства: солёные огурцы, помидоры, икра из кабачков. На десерт – хлеб с вареньем, но бывают и оладушки, пирожки. Матушки едят два раза в день. В 10–11, иногда в 12–13 после службы. А ужин – в 16–17 часов и всё. А мужчин, которые помогают в монастыре, кормят три раза.
Приняли нас с подругой хорошо – накормили, поселили. Сложилось такое ощущение, что здесь примут любого страждущего, нуждающегося и просто имеющего желание погостить. И мужчину, и женщину, и девушку, и юношу. Оставайся, кушай с нами, помогай нам, трудись и молись с нами. Взамен за еду и кров больше ничего не попросят. И гнать не будут: живи, сколько душе угодно. Скорее наоборот, будут просить остаться подольше и приезжать ещё.
Помогла убрать на кухне. После меня попросили почистить лук. Разговорилась и познакомилась с сёстрами. Молодых мало – всего две девушки. Обе добрые, исполнительные, дружелюбные, всё расспрашивали обо мне. Ещё ко мне проявила интерес монахиня лет сорока. Она спросила, есть ли у меня семья. Я ответила, что есть. Она отозвалась: «Жаль! А то бы у нас осталась. Нам сёстры нужны. А мужики только в искушение вводят, я их на штуки считаю. До сих пор отмолить свои грехи не могу».
В храм как на работу
Пришли в келью, точнее, в номер монастырской гостиницы. Это комната с двумя окнами и пятью кроватями. Устали сильно, поэтому сразу уснули. В 17:00 прозвенел колокол на ужин. Пошли в трапезную. Снова ели борщ, гарнир с соленьями и чай с вареньем. Помыв посуду, к 18:00 я пошла на вычитку вечернего правила. В малом храме, освящённом в честь иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость», в полумраке собрались матушки. По несколько раз в день они приходят сюда, это их служение. Утром читают утренние молитвы, вечером – молятся на сон грядущий. Даже ночью храм не пустует – читается так называемая полунощница. Действо чем‑то напоминает репетицию: матушки договариваются, кто за кем и что читает. Здесь, в отличие от литургии в большом храме, можно сидеть, вставая лишь на особо важных молитвах. Вычитка правил длится от двух до трёх часов. Большинство матушек пожилого возраста, поэтому разумно, что разрешено сидеть.
Я очень удивилась, когда меня тоже попросили почитать пару молитв на сон грядущий. К сожалению, прочитать молитвы на церковнославянском языке оказалось для меня сложной задачей. В университете я изучала этот язык, но многое порядком подзабылось. Некоторые слова с ходу не прочитаешь: то «титло» (сокращённые слова), то особые буквы «Юс малый» и «Юс большой» встречаются. А слово «яко» так замудрили, что сразу его и не узнаешь.
Крестный ход для двоих
Не успела я опомниться после неудачного опыта чтеца молитв, как ко мне подошла матушка Магдалина и позвала на крестный ход. Она ни о чём меня не спрашивала, не уточняла, воцерковлена ли я, знаю ли наизусть молитвы. Просто дала мне икону Пресвятой Богородицы «Неупиваемая Чаша», сама взяла икону «Воскресение Христово», и мы пошли. К сожалению, к нам больше никто не присоединился.
Мы вышли на улицу, и матушка Магдалина попросила, чтобы я спела молитву «Богородице Дево, радуйся!» Я от неожиданности забыла слова. Однако собралась и запела. Раньше участвовала в крестных ходах и подпевала толпе. А сейчас пела сама, и матушка мне тихо подпевала. Прошли мы вокруг храма, останавливались в четырёх углах, крестились. Я спрашиваю: «Всё?» А она мне: «Так три круга надо!»
Уф, надо так надо, подумала я. Постоянно крестилась, повторяя заученную однажды молитву. Старалась петь громко и радостно. Слава Богу за терпение – я выдержала испытание.
Вместе молятся и трудятся
На другое утро встала в шесть утра, чтобы сходить на вычитку утреннего правила. Сижу в храме, чувствую, что засыпаю. Хорошо, что настоятельница монастыря, матушка Марфа, дала мне почитать Псалтырь. Ещё я читала имена, которые нужно каждый день поминать. И я поняла, что, оказывается, в монастыре молятся за мирских днём и ночью.
После службы я подошла к матушке Марфе и рассказала свою историю: долго нет детей, предстоит операция. Она записала моё имя, обещала, что сёстры будут и за меня молиться. Однако ехать домой в этот день меня матушка не благословила. Сказала в сердцах: «К нам люди со всей области приезжают, чтобы попасть на наш престольный праздник, а ты уезжать собираешься!»
Пришлось покориться, хотя воля моя бунтовала.
После утренних молитв помогала убирать в храме перед праздничной службой. Вначале снимала пыль в углах – матушка дала такое послушание. Я была первая, кто стал убирать в храме. Причём молитвы ещё читали. Заглянула в храм одна сестра и сказала: «Как можно убираться, когда читают Священное Писание!» Я к матушке, она говорит: «Продолжай!»
После пришли другие сёстры на подмогу с тазами и тряпками. Всё вокруг завертелось, закрутилось. Потом меня направили на мытьё люстр, которых довольно много в храме. Я взяла лестницу, перетаскивала её с места на место, немного гремела. Было неудобно, ведь ещё читали молитвы. Ещё руки быстро уставали… Зато, когда я стояла на службе, было приятно смотреть на чистые светящиеся люстры и понимать, что я тоже внесла свой вклад в общее дело.
У каждого – свой монастырь
Я чуть отдохнула в келье. Попыталась связаться с мужем. Получила от него смс, а сама не смогла отправить. Стала носиться по комнате: нет сети, и всё тут! Вышла в коридор. Смотрю: одна из матушек тащит мешок с мусором. Давай помогать. Мешок и ещё один пакет потащила в мусорный бак, что за территорией монастыря. Тяжёлые, а ещё дождь идёт. Он весь день моросил. По грязюке моталась из храма в трапезную, а оттуда в келью. Грустно как‑то сделалось, и по мужу тосковала. Наконец‑то дозвонилась до него. Так было приятно услышать его голос. Он не сердился, что остаюсь подольше. Только пошутил: сказал, чтобы насовсем не осталась, иначе он приедет забирать.
После пошла на кухню. Подруга уже заканчивала выполнять своё послушание, она более шести часов помогала по хозяйству, ни разу не присела. Мы попили с ней чаю с оладушками, которые матушка Афанасия готовит на хмелю вместо дрожжей. Очень вкусные!
Фото Анны Аткиной
Поговорили по душам. Подруга сказала, что в монастырь уходить не собирается. Хотя такой возможности не исключает. Она считает, что монастырь не панацея от грехов. Здесь кипят свои, невидимые на первый взгляд страсти. Ещё она добавила, что выполнять послушания и спасать свою душу в миру, в семье подчас сложнее. Каждый выбирает для себя свой монастырь!
Бесконечная служба
Затем пошли с подругой в келью, чуть поспали до начала службы. Она началась в пять и продолжалась до девяти вечера. Целых четыре часа! Давно я так долго не стояла на службе. Однако время пролетело быстро. Я то плакала, утирая слёзы платком, думая о предстоящей операции, то радовалась, предвкушая, как я напишу про своё пребывание в монастыре. После службы еще полчаса слушала вечернее правило. Я поняла, что служба в монастыре длится бесконечно. Однако я к этому стала привыкать. И в то же время накапливалась усталость. На утреннее правило я не пошла.
На другое утро началась праздничная служба в продолжение вчерашней. Она была посвящена престольному празднику малого храма – иконе Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость». Эта служба длилась не так долго – чуть более трёх часов, но далась мне тяжело. Пока за окном было темно, на душе было спокойно. Вот стало светать, появилось солнышко, осветило всё вокруг. Стало так красиво за окном. И мне вдруг захотелось на волю! Я стала сетовать, что заключена здесь, как в темнице, и не могу никуда выйти без разрешения. Сильно захотелось домой! Вспомнилось, что много нужно дома сделать. Заныла душа, забеспокоилась, как всё успеть.
Наконец по завершении службы матушка Марфа подозвала меня и показала людей, которые едут в Шебекино. Это были давние прихожане храма, и она их попросила меня подвезти. Я побежала в трапезную, покушала тыквенную кашу, творог, запила цельным молоком. Попрощалась с матушкой Афанасией, она положила мне на дорожку пирожок с гречкой. Забрала вещи, попрощалась с матушкой Марфой, батюшкой Александром и поехала домой, в Белгород.
Значит, хорошо молились
Прошло пять лет, и я снова приехала в Зимовеньки. Как раз в день своего рождения – 21 ноября, когда совершается память Архангела Михаила. Я приехала со своей семьёй – мужем и двумя дочками. Настеньке тогда было почти четыре годика, Алёнушке – полгодика. Приехала, чтобы поблагодарить матушек. Вскоре после возвращения из монастыря я благополучно перенесла три операции, а через три месяца забеременела. Беременность и роды прошли легко. Малышка развивалась замечательно. Кормила грудью её до двух с половиной лет. А затем стала мамой во второй раз.
В монастыре нас встретили очень тепло, душевно. Ещё на службе матушки мимоходом угощали старшую – Настеньку – просвирками. Подходили и к Алёнке, улыбались младенцу. Мы причастили детей. Так совпало, что в день, когда мы приехали, настоятель монастыря, батюшка Александр Деревянко праздновал 25-летие, как его рукоположили в сан священника. К нему подходили люди, поздравляли и дарили цветы. Я тоже подошла и подарила ему свою счастливую историю. Рассказала, что матушки молились за меня, и Бог даровал мне двух дочек. Батюшка улыбнулся и сказал: «Значит, хорошо молились!»
Я подошла к матушке Марфе. Она тоже порадовалась за меня. Узнала матушку Афанасию. Именно она готовила такие вкусные оладушки на хмелю. После службы она раздавала конфеты всем прихожанам в честь праздника. Сладости всё равно остались, и матушка подошла к нам, чтобы подарить Насте ещё две конфеты. Я спросила её, печёт ли она ещё те вкусные оладушки. Она ответила, что сейчас уже не так часто, чтобы не избаловать сестёр. Я попрощалась с матушками, ещё раз поблагодарила их за молитвы. Прогулялась по монастырскому двору. Снова, как пять лет назад, моросил мелкий дождь. Однако он не вызывал грусти и уныния. Со мной были мои девочки, которые прижимались ко мне, чтобы поместиться под одним зонтиком. Вспомнились слова Священного Писания: «По вере вашей да будет вам…».