Николай Николаевич заканчивал бриться и вдруг охнул: порез. Он не стал бы так расстраиваться, если бы знал, что через 40 минут заглянет в лицо собственной смерти. В машине играло радио, на пассажирском сиденье лежал пакет с термосом и контейнерами с едой на обед. Было пасмурно, накрапывал дождь и, чтобы взбодриться, Николай Николаевич потянулся сделать радио погромче, как вдруг перед ним на дорогу выскочила лиса. От неожиданности резко дав по тормозам, он закружился на дороге.
Машина вылетела на обочину, где и затормозила. Когда едущий следом водитель подбежал узнать, всё ли в порядке, лицо Николая Николаевича было белее мела.
— Да что тебя дёрнуло‑то так? – психовал водитель.
— Так лиса же выскочила…
— Да какая лиса, не было ничего! Пьяный ты, что ли, водишь!
Это случилось на пути из Белгорода в Шебекино. Николай Николаевич потом долго не садился за руль…
Глюки и немцы
Про этот отрезок длиной около километра неподалёку от посёлка Ржавец давно ходит дурная слава. Здесь было много, слишком много аварий. Переворачивались автобусы, машины сталкивались лоб в лоб, гибли люди. Рассказывают, что на участке шалят механизмы: начинают глючить мобильники, возникают помехи в связи, сбои в радиовещании, а то и барахлит управление машины. Люди говорят, что чувствуют недомогание, боль в сердце.
Так почему же на этом участке дороги, абсолютно ровном, без резких поворотов, регулярно случаются аварии? В миру гуляют разные истории. Есть версия, что трасса проходит через местность, где во время войны производились массовые расстрелы. По другой – здесь проходили кровопролитные бои. В то время образовалось небольшое кладбище, где хоронили немцев. Суеверный народ убеждён: на дороге, проложенной по костям, добра ждать не приходится.
Зная о повышенной аварийности участка, водители не ездят осторожнее. Напротив, начинают больше нервничать, а такое настроение тоже не способствует аккуратному вождению. Почти два десятка лет назад у проклятого места установили высокий деревянный крест, а священник специально освятил его. Количество аварий как будто уменьшилось, но цветы на обочинах продолжают появляться.
Утки, у-у…
Крест поныне там. Повязанный на него платок прикрывает надпись «Спаси и сохрани», кто‑то из скорбящих сплёл сосновый венок. «Венок не снимать», – выведено на бумажке с тыльной стороны. Метрах в 20 останавливается «шестёрка» с наклейкой «Я люблю Шебекино». Молодой водитель Сергей выходит на перекур.
— Вы про немецкое кладбище слышали?
— Я ж местный – слышал, конечно. Только не верю в это.
— А лисы здесь часто пробегают? Может, логово какое‑нибудь рядом?
— Не смешите. Вот дорога, вот лес, за поворотом ферма утиная… Ничего особенного, место как место. А бьются везде. Ездить надо нормально, а не на немцев сваливать!
Сутки, проведённые в архивах различной степени секретности, не дали никаких зацепок. Нигде ни строчки о захоронениях близ Ржавца. Белгородские исследователи живой природы отрицают наличие в этом районе аномальных лисьих выводков. Полиция – по‑другому и не должно быть – верит не в мистику, а в статистику. Но настоящий агент не упускает деталей. Что там говорил Сергей об утиной ферме? Немедленно собрать птичье досье!
Пара бессонных ночей – и крючок найден. В ныне почившей газете «Меридиан» 13-летней давности. Статья «Гиблое место» повествует о мутных происшествиях на зловещей дороге и приводит ценный комментарий тогдашнего начальника шебекинского ГИБДД. По его словам, виновником ДТП стала… местная птицефабрика! «Её убойный цех расположен недалеко от трассы. В период массового убоя птицы отходы производства сжигались, в результате чего горячий жир тонким слоем оседал на дорогу. И во время дождя дорога становилась скользкой, хуже чем на льду», – предположил сотрудник милиции.
Впрочем, уже к моменту той самой публикации убойный цех несколько лет ничего не сжигал. Пишут, что даже специальная комиссия приезжала, но и она не смогла доказать «утиную» версию. Истина снова затаилась где‑то рядом, легла костьми и обросла жиром.