Освободили убийцу
Его зовут Вадим Войтенко. До того как покатиться по криминальной дорожке, он жил в Губкине. Первый срок получил в 1995-м за изготовление, сбыт, хранение крепких спиртных напитков домашней выработки. В то время ещё действовал советский уголовный кодекс, Вадима Войтенко посадили на три года. А было ему всего 18 лет.
За решёткой юный самогонщик набрался криминального опыта. И пошло-поехало по стандартной формуле «украл – выпил – в тюрьму». Статьи обвинения каждый раз становились всё более тяжкими: неуважение к суду, мошенничество, кража, разбой и наконец убийство. Если сложить по шести приговорам все сроки наказания, то Войтенко должен провести за решёткой 29 лет и 8 месяцев. Но его дважды освобождали условно-досрочно. И всякий раз, выйдя на свободу, он совершал новые преступления.
Первым досрочным освобождением Войтенко, уже имевшего в багаже пять судимостей, осчастливили в декабре 2007 года, когда из назначенных ему за мошенничество 4,5 года лишения свободы он отсидел половину. Вернулся домой в Губкин, устроился монтажником, женился. А через месяц убил свою жену. С его слов, заподозрил в измене, хотя позже, в суде, свидетели указали, что повода для ревности у Войтенко не было. Спрятал труп в ванной и уехал с приятелем в Старый Оскол, где отдыхал в сауне, ресторанах и на берегу пруда. Там, в одной из гостиниц, загулявшего убийцу и задержали.
За убийство жены Губкинский городской суд приговорил Войтенко к 11 годам и 10 месяцам лишения свободы в исправительной колонии особого режима. В одной из таких колоний Мордовии убийца провёл 7 лет. А в октябре 2015-го ему смягчили наказание «за хорошее поведение и добросовестное отношение к труду»: перевели из мордовской колонии особого режима в белгородскую ИК № 5 строгого режима. Ещё год спустя, в октябре 2016-го, Свердловский районный суд Белгорода «удовлетворил ходатайство осуждённого Войтенко В. А. об условно-досрочном освобождении».
Под маской послушного
Впрочем, к суду никаких вопросов нет. Суд принимает решение на основе тех документов, которые ему предоставляют. А руководство исправительной колонии сделало всё возможное, чтобы у Фемиды не возникло никаких сомнений относительно права Войтенко на условно-досрочное освобождение.
Как следует из характеристики осуждённого, на которой стоит подпись начальника исправительной колонии Михаила Полуэктова, в белгородской ИК № 5 Войтенко был «трудоустроен нарядчиком производственной и жилой зоны, к труду относился добросовестно. Работы по благоустройству общежития отряда и прилегающей территории выполнял должным образом, к имуществу учреждения относился бережно».
В свободное от работы время, пишут в УФСИН, Войтенко «ограничивался просмотром телепередач и чтением газет». А ещё «старался делать выводы из проводимой воспитательной работы… В беседах с представителями администрации исправительного учреждения нетактичного поведения не допускал, всегда вежлив, тактичен, корректен».
И вот самое главное: «В содеянном раскаивался, высказывал намерения, что после возможного освобождения будет честно трудиться и вести правопослушный образ жизни».
Неужели Войтенко действительно прикинулся раскаявшимся человеком? Или просто руководство колонии не разглядело под маской прожжённого рецидивиста? Верится в это с трудом. В полиции Губкина на заключённого Войтенко дали совсем другую характеристику: «по характеру вспыльчивый и неуравновешенный, агрессивный». Но в исправительной колонии при подготовке документов для суда высказали иное мнение.
Незадолго до новогодних праздников вор, мошенник, разбойник и убийца получил свободу.
Зарубил топором
Свобода рецидивиста опьянила. Он пожил некоторое время у мамы и решил обустраивать личную жизнь. Познакомился в Интернете с жительницей села Городище Старооскольского городского округа Мариной. В феврале нынешнего года переехал к ней. Устроился грузчиком на мясокомбинат.
У Марины трое детей-школьников. Обычная семья. Жили небогато, но вполне благополучно. Радовалась, наверное, Марина, что нашёлся хороший человек, который станет ей опорой в жизни, а её детям – добрым папой. Впрочем, мы уже никогда не узнаем, что думала эта женщина. Потому что рано утром 9 марта 2017 года Войтенко зарубил Марину топором и тяжело ранил её 13-летнего сына.
Убийцу задержали на следующий день. Он прятался в лесополосе недалеко от Губкина.
«Войтенко сразу признался в совершении преступления и на следственном эксперименте показал, как всё произошло, – говорит Алексей Глазкрицкий, замруководителя следственного отдела по Старому Осколу СК РФ по Белгородской области. – Он рассказал, что приревновал сожительницу к мужчинам, которые по СМС поздравили её с 8 Марта. Назначены экспертизы Войтенко, в том числе психолого-психиатрическая. Ждём результаты».
Жизнь пострадавшего мальчика вне опасности. Скоро его выпишут из больницы.
Представители Следственного комитета направили запрос в полицию. Их интересует, каким образом стражи порядка обеспечивали надзор за условно освобождённым Войтенко. Весьма вероятно, что СК обратится в прокуратуру с просьбой провести проверку надзирающих органов.
Евгений Филиппов
Комментарий
Игорь Видашев, начальник УФСИН России по Белгородской области:
«На условно-досрочное освобождение имеет право любой человек вне зависимости от количества судимостей и срока. УДО даёт оценку поведению человека в местах лишения свободы. Даже те, кто был пожизненно лишён свободы, могут подать на условно-досрочное освобождение. И таких в стране уже более 200 человек.
У Войтенко было несколько судимостей и более 11 лет срока. Вначале он отбывал наказание в колонии особого режима. За хорошее поведение суд Мордовии, где он отбывал наказание, смягчил ему режим. И у нас он также не имел ни одного взыскания. За те почти 10 лет, что он провёл в местах лишения свободы, у него 21 поощрение и ни одного взыскания.
Процесс условно-досрочного освобождения изменился несколько лет назад. Раньше на УДО подавала администрация исправительного учреждения. Сейчас человек обращается в суд лично. Администрация предоставляет в суд документы. У него было идеальное поведение. Какую характеристику мы могли дать?
Процесс характеристики формализован. И в данном случае мы не имели никакого основания дать ему отрицательную характеристику. Он 10 лет работал. Поддерживал связи с родственниками. Платил иск. Психолог после обследования сделал вывод, что у него стремление трудоустроиться и жить нормальной жизнью. Более того, он вышел и сразу же нашёл работу, семью. Нет такого прибора или специалиста, который мог бы полностью прочитать человека и предугадать его действия.
Что касается надзора, можно много рассуждать о том, что недосмотрели. Но кто мог досмотреть? Он подпадал после выхода под надзор полиции. Ну а полиция при чём? Участкового между ним и женой не положишь. Если бы он бродил по ночам и кого‑то грабил, можно было бы сделать вывод, что недосмотрели. Но здесь…»