Даниил Крамер в Белгороде не впервые, но после долгого перерыва. В этот раз вместе с симфоническим оркестром филармонии (главный дирижёр – заслуженный деятель искусств России Рашит Нигаматуллин) он исполнил сочинения Моцарта и Цфасмана. В моцартовском концерте № 12 для фортепиано с оркестром Крамер солировал и одновременно управлял белгородскими музыкантами.
О себе в роли дирижёра и импровизациях
«Я буду играть концерт и сам собой дирижировать вместе с оркестром. Я уже это делал, но не часто. В основном такой опыт у меня с ансамблем «Виртуозы Москвы». В Самаре я так выступал с камерным оркестром, так что это будет шестой или седьмой раз в моей жизни. Но мне это интересно: получается, что ты играешь на двух инструментах – «оркестр» и «фортепиано». Это нелегко, но удивительно: иногда ты забываешь, кто ты – дирижёр или пианист».
О белгородском симфоническом
«Я получил удовольствие от репетиции. Это тоже был для меня сюрприз – прекрасно выученная оркестром программа, прекрасно приготовленная дирижёром. Мы просто сели и сыграли Цфасмана, фактически без репетиций. Такое редко бывает».
Фото Владимира Юрченко
О самом тонком инструменте – оркестре
«Я не профессиональный дирижёр и не собираюсь им быть. Я пианист, который хочет попробовать объединить два инструмента, как я объединяю две руки во время исполнения. Это очень непросто. Управление оркестром – великое искусство. Я здесь рассчитываю на профессионализм музыкантов и самое главное – на доброе отношение. Если оно действительно таково, то очень многие вещи оркестру объяснять не надо. Всё‑таки оркестр – это не только инструмент: он состоит из музыкантов. А в Белгороде, как я понял, оркестр состоит из хороших музыкантов. Первая же репетиция Моцарта показала, что я имею дело с профессионалами с хорошей школой».
О самом главном секрете исполнителя
«Самый главный мой секрет – я не отношусь к оркестрантам как к винтикам в машине. Они часть команды. И белгородские музыканты – часть моей команды. Мы договорились, как мы будем играть. И я уже понял, что некоторыми вещами даже не стоит дирижировать: они их слышат, понимают. Это черта джазовых музыкантов: они привыкли с незнакомыми людьми с ходу договариваться.
В своё время Луи Армстронг так сказал, когда его спросили, что такое свинг: «Если вы это знаете, вам не нужно объяснять». Это и есть суть моих личных взаимоотношений с музыкантами. Я с ними разговариваю на том языке, на котором музыкантам положено. Я считаю, что музыканты, особенно джазовые, умеют делать то, что на словах умеют делать политики, а на практике не всегда».
О всеобщем энергообмене и искренности
В одном из интервью Даниил Борисович заметил: «Музыкант начинается с того, что человек готов к публичному раскрытию собственной души». В Белгороде, отвечая на вопрос, необходимо ли слушателю помогать исполнителю раскрыть душу, добавил:
«Вопрос в том, зачем вы приходите в концертный зал. Если вы приходите с личным желанием: «Ну‑ка, ну‑ка, что мне за мои деньги покажут?», то вы сами себя грабите, потому что убиваете энергообмен, который музыкант готов с вами произвести. Если вы приходите открыть свою душу навстречу музыканту, тогда всё зависит от него, умеет ли он открыть свою душу. То, что называется сценическим душевным стриптизом, очень тяжело. Вы попробуйте сами себе рассказать о собственной душе: что вы о ней знаете? А музыкант, если он искренний и не врёт на сцене, должен это проделывать каждый раз».