«Наготовлю всячины, и прозы и стихов…» Как Пушкин в своё время переживал карантин
В день рождения поэта «Белгородская правда» рассказывает, как он проводил свою Болдинскую осень
Усадьба А.С.Пушкина в Болдино (господский дом, зальце). Элементы интерьера-
Статья
-
Статья
«Сижу в Болдине да кисну», – писал Александр Сергеевич невесте Наталье Гончаровой в ноябре 1830 года. Карантин по причине холеры, который на три месяца законсервировал его в Болдино, он называл «пленом».
Однако поэт признавался: «Я в Болдине писал, как давно уже не писал…» В Международный день русского языка, отмечаемый сегодня, 6 июня, – в день рождения Александра Пушкина, вспомним самую известную и продуктивную писательскую изоляцию в истории русской литературы.
Колера Морбус в России
Осенью 1830-го до России добралась эпидемия холеры, которую в письмах Александр Пушкин кокетливо называет «очень миленькой особой» или по‑медицински сухо «Колера Морбус». Оказаться вдали от Москвы и её оперативных новостей о распространении страшной болезни ему было невыносимо. Лицейскому другу Антону Дельвигу он пишет: «Я живу в деревне как в острове, окружённый карантинами…»
Болезнь пришла из Персии. Москву оцепили войска, въезд и выезд перекрыли, начался строгий карантин – там же оказалась и Наталья Гончарова, чем был очень озабочен Пушкин. Все фабрики, театры, учебные заведения и многие магазины закрылись. Благодаря принятым мерам к концу 1831 года с холерой удалось справиться. По официальной статистике, в России заболели больше 400 тысяч человек, умерли – около 200.
«Перед свадьбой поэт отправился в Болдино (село в нынешней Нижегородской области – прим. авт.), которое принадлежало его отцу. Заставили деловые нужды: соседнее село Кистенёво перешло 31-летнему Пушкину во владение, – рассказывает заведующая музейным отделом Пушкинской библиотеки-музея Ольга Коровина. – Начало семейной жизни – лучшее время, чтобы поправить финансы. И совершенно неожиданно для самого себя он остаётся там на три месяца вместо запланированного одного».
Невесте Наталье Гончаровой Пушкин пишет:
«…Наша свадьба точно бежит от меня; и эта чума с её карантинами – не отвратительнейшая ли это насмешка, какую только могла придумать судьба?»
Но этот русский интеллигент-островитянин за такой короткий срок успел на славу пополнить золотой фонд мировой словесности.
Пора трудов
Произведения, созданные во время карантина, исследователи признают вершиной творчества Александра Сергеевича.
За одну осень создано целое полотно разножанровых произведений: от заключительных строк романа в стихах «Евгений Онегин» и неповторимого цикла «Повестей Белкина» (если вам забылись завораживающие сюжеты «Выстрела» и «Метели» – скорее перечитывать!) до вечных «Маленьких трагедий» и критических статей, насыщенных литературной полемикой. К списку прибавьте и 32 стихотворения.
«Ах, мой милый! Что за прелесть здешняя деревня! Вообрази: степь да степь; соседей ни души; езди верхом, сколько душе угодно, пиши дома, сколько вздумается, никто не помешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы и стихов…» – из письма другу Петру Плетнёву.
Ольга Коровина обращает внимание: это был период уединения, когда поэта посещало вдохновение.
«Осень подходит. Это любимое моё время – здоровье моё обыкновенно крепнет – пора моих литературных трудов настаёт…» – из письма Петру Плетнёву.
В поездку Пушкин взял с собой всего три книги: второй том «Истории русского народа» Николая Полевого, «Илиаду» в переводе Николая Гнедича и сочинения английских поэтов. Так и жил в деревне: «перечитывал Кольриджа, сочинял сказки и не ездил по соседям». Его письма «на волю», сменявшие окрылённое настроение, порой полны романтичной тоски и поэтической задумчивости.
«…Ни соседей, ни книг. Погода ужасная. Я провожу время в том, что мараю бумагу и злюсь. Не знаю, что делается на белом свете и как поживает мой друг Полиньяк. Напишите мне о нём, потому что здесь я газет не читаю. Я так глупею, что это просто прелесть…» – из письма Наталье Гончаровой.
Рисунки поэта / Фото: boldinomuzey.ru
Карантинные мотивы
Сатирические замечания Пушкина о карантинных мерах и холере, которая страшила его, сегодня звучат остро и своевременно.
«…Я знаю, что всегда преувеличивают картину опустошений и число жертв; одна молодая женщина из Константинополя говорила мне когда‑то, что от чумы умирает только простонародье – всё это прекрасно, но всё же порядочные люди тоже должны принимать меры предосторожности, так как именно это спасает их, а не их изящество и хороший тон…» – из письма Наталье Гончаровой.
И в лучших традициях любых эпидемий писатель не забывал пожелать своим «собеседникам» главного:
«…Дай бог вам всем здоровья, друзья. Покамест желать лучшего нечего. Здесь крестьяне величают господ титлом Ваше здоровье; титло завидное, без коего все прочие ничего не значат…» – из письма князю Петру Вяземскому.
А всем не соблюдающим самоизоляцию прописываем обязательным к прочтению «Пир во время чумы» из «Маленьких трагедий» Пушкина. Всё сразу встанет на свои места, как только картина чумного пира увидится на расстоянии:
«Итак, – хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьём дыханье, –
Быть может… полное Чумы!..»
В этом году с той Болдинской осени минуло 190 лет – удивительная случайность: юбилейный год совпал со временем всемирной самоизоляции. Проводим ли мы её так же плодотворно, как в своё время Александр Сергеевич? И, может, соблюдаем карантин так же строго?
«Время, когда мы оторваны от мелких бытовых дел и общественной суеты, значимо для нашего внутреннего мира, – считает Ольга Коровина. – Именно тогда мы способны создать нечто новое и по достоинству раскрыть свой творческий и интеллектуальный потенциал».
Валерия Черемных