Заспиртованные акулы и др. Чем живут заграничные музеи и арт-рынки

Об экспертизе

«Я проходила практику в Эрмитаже – в отделе, где занимаются экспертизой картин. Находящиеся в музеях работы всё время проверяются. В каждом музейном списке на первом месте то, что не вызывает вопросов, потом то, чья подлинность под сомнением.

При помощи ультрафиолетовых лучей можно определить время краски: в зависимости от возраста она по‑разному светится. Карандашные или угольные наброски художников можно увидеть благодаря инфракрасным лучам. То, что мы видим под краской, можно сравнить с другими работами художника, чтобы понять, оригинал это или подделка.

На работах фальсификаторов иногда можно найти сетку, которая помогает им рисовать.

Рентген позволяет увидеть всё, что происходило с полотном. Например, с его помощью удалось найти ещё одну работу Рафаэля – «Даму с единорогом», которая была позднее переписана другим художником: рентгеновские лучи показали первоначальное изображение, а по нему исследователи смогли установить автора».

О Восточном институте

«После обучения в Санкт-Петербурге мне захотелось продолжить работать по моей теме – история Древнего Ближнего Востока. В Восточном институте в Чикаго можно было пройти курсы по этой теме, получить диплом и практику по реставрации металла. Кроме того, нас учили делать археологические раскопки и объясняли, как раньше мумифицировали людей. За образование я не платила, а в обмен на знания водила экскурсии по музею.

Он состоит всего из четырёх залов, в которых все предметы связаны с Древним Ближним Востоком. Вход в музей за пожертвования: можно оставить даже доллар.

Но главная цель музея – научная деятельность: его создали археологи, которые с помощью других учёных смогли разработать ассирийский и шумерский словари».

Юлия Чмеленко / Фото: Наталья Малыхина

О Британском музее

«В Великобританию я отправилась, потому что фокус моей исследовательской работы находился там. В Британском музее есть ассирийские рельефы IX века до н. э., которые я и изучаю. Есть два варианта для работы там: по контракту или через грант. В первом случае вам платит Британский музей, во втором – фонд-грантодатель оплачивает исследовательскую работу. Я выбрала второе, поэтому у меня свободный график. Тем не менее мне помогает куратор Британского музея в работе, а я ему в его проектах. Если вы работаете по контракту, через некоторое время вас могут попросить уйти, потому что нужны люди со свежими идеями. Так работают многие западные музеи.

Британский музей бесплатный для посетителей и с минимальным финансированием от государства. В Англии больше ценится актуальное искусство – туда направляются все деньги, поэтому археологический музей получает мало.

Несмотря на это, музей остаётся бесплатным, потому что в Лондоне по сей день много мигрантов, у которых нет интереса к искусству и возможности платить за вход. Англичане считают, что если музей останется бесплатным, то есть большая вероятность, что искусством заинтересуется больше людей.

Но из‑за плохого финансирования многие экспонаты стоят в ящиках, в которых их вывозили в другие страны. Некоторые не доступны посетителям по 15 лет».

О посетителях

«Есть музеи, которые нацелены на то, чтобы объяснить, почему их собрание очень важно. Таких музеев много в Европе. Там раз в два-три часа экскурсовод бесплатно рассказывает об экспозициях. Одно дело – посмотреть и прочитать, другое – когда вам объяснил специалист. С аудиогидами проблемы практически во всех странах одинаковые: вы слышите только описание и больше ничего интересного. Посетителей боятся перегрузить, поэтому не дают специальной информации. Но иногда на этикетке экспоната информации больше, чем в аудиогиде.

Есть много интересных интерактивных форм работы. Например, в институте в Чикаго детей учат раскопкам, во многих музеях есть квесты. В европейских музеях принято сидеть на полу напротив картины, многие рисуют. У нас такие формы начинают появляться.

В Британском музее и других европейских есть клуб друзей. За членство в Британском вы платите 40 фунтов за год. За это вы получаете доступ на платные выставки, скидку в музейном магазине и другие привилегии. Такая форма очень популярна. Те люди, которые любят искусство, покупают этот абонемент.

Думаю, в России на людей большой отпечаток наложила советская эпоха, когда всё было бесплатно. Поэтому билет в Эрмитаж кажется дорогим. На западе даже если выставка бесплатная, люди оставляют пожертвование, потому что понимают, что над экспозицией трудились».

В Британском музее / Фото: Наталья Малыхина

О раскопках

«Есть много вариантов, как поехать на раскопки. На сайтах часто ищут добровольцев, которые даже не связаны с археологией и историей искусства. Я была на раскопках в Аммане: мы выезжали в четыре утра, а заканчивали в два часа, потому что в пустыне очень жарко. Там мы находили петроглифы – изображения на камнях.

Все группы курирует бедуин, которые следит за археологами. Мусульманам не очень нравится, что кто‑то роется в могилах их предков. Поэтому археологи договариваются с племенем бедуинов, чтобы те объясняли другим, что мы раскапываем с научной целью. Приятно, что местные относятся к нам хорошо. Несмотря на то что я женщина, сын шейха пригласил меня к себе в дом».

Об антиквариате

«Ещё в студенческие годы я ходила на блошиные рынки, что‑то покупала и перепродавала немного дороже. Потом я стала ездить в Прибалтику и привозить оттуда русские книги, которых очень много вывезли в начале ХХ века. В Англии я открыла небольшую фирму. Сейчас люди обращаются за экспертизой и оценкой и просят помочь продать. Кроме того, всё время хожу на выставки, где нахожу и свожу покупателей и продавцов. За это всё я получаю комиссию.

Самая длительная продажа – 5 лет. Это была картина художницы из Ниццы примерно 1940-х годов. На ней был нарисован мрачный Арлекин. Работа была цепляющая, и мне казалось, что я быстро найду покупателя. В итоге её купила художественная галерея.

После арабских революций в Европу хлынули мигранты, которые прихватили с собой семейные реликвии. Поэтому на антикварном рынке появилось много восточных предметов, в том числе подделок. Однажды мне принесли Новый Завет, написанный позолотой на коптском языке. Продавцы уже нашли покупателя из Франции, который был готов купить за 100 тыс. долларов. Меня просили сделать заключение, что это оригинал, чтобы продать дороже. Пергамент был действительно старым, но на нём можно написать всё, что угодно. Специалист, который знал коптский, определил, что это не язык вовсе. Это одна из самых необычных подделок, которую я раскрыла».

О том, как определить подделку

«Содержание должно соответствовать эпохе. Всегда нужно сравнивать предмет, который попадает к вам, с подобными. Например, в Китае в XVIII веке дракона могли изображать только на вещах императора на красном фоне. Если вы видите дракона на зелёном предмете, то это, скорее всего, подделка. Стоит обращать внимание и на провенанс – историю предмета.

Мне приносили вещь, о которой была сказано, что в 1901 году Александр III подарил её немецкому императору. Дело в том, что в 1901 году Александра уже не было в живых, так что вещь уже не вызывает доверия.

В Британском музее есть хрустальные черепа, которые долго считались наследием майя. Однако современные учёные доказали, что некоторые из них (всего 13 в разных музеях мира) были сделаны в XIX, а другие в XX веке. Дело в том, что изготовители использовали свёрла, которые появились не раньше XIX века. Поэтому стоит обращать внимание на то, как сделан предмет. В Британском музее любой специалист бесплатно сделает экспертизу. Мы, люди искусства, боремся с подделками, поэтому готовы консультировать».

Фото: Наталья Малыхина

О гениальном фальсификаторе

«Критикам не нравилось творчество Хан Ван Меегерена, потому что он писал реалистичные картины (в начале XX века были популярны авангардные течения: экспрессионизм, кубизм, футуризм и т. д. – прим. авт.). Чтобы доказать всему миру, что он талантлив, Меегерен стал подделывать старых мастеров. Он настолько умело копировал манеру Вермеера или Хальса, что никто не мог заподозрить фальсификацию (Меегерен использовал печь, что достичь эффекта старины – прим. авт.).

Во время войны Меегерен продал работу под Вермеера нацисту Герману Герингу. Потом за продажу национального достояния художника осудили. Только тогда он признался, что подделывал работы.

Но даже тогда ему не поверили, закрыли на шесть недель в кабинете и заставили нарисовать картину. Поэтому до сих пор некоторые работы Вермеера спорные. Но ни один музей мира не хочет узнать, что у него подделка».

О блошиных рынках и аукционах

«В Англии есть такой закон: всё, что продано до восхода солнца, принадлежит тому, кто его купил. Поэтому, когда на рынках было много краденых вещей, появилась традиция открывать прилавки в четыре утра. В Лондоне есть несколько хороших блошиных рынков, но везде нужно тщательно расспрашивать о предмете. Иногда видят, что вы заинтересовались, тут же подходят сообщники продавца и смотрят ту же вещь. Так вас побуждают купить.

Раньше таким образом повышали стоимость на аукционах. Это называли игрой в барона: приходил богато одетый человек и создавал ажиотаж.

Ещё были интересные покупатели, которые хотели остаться инкогнито. Они договаривались с тем, кто ведёт торги, что если они чешут нос – значит поднимают цену. Одна баронесса так договорилась с ведущим, но в итоге картина ушла другому, и она подняла скандал. Тогда появилась карикатура в газетах с подписью «Если мадам стоит на голове, значит, она торгуется».

Юлия Чмеленко / Фото: Наталья Малыхина