Дело всей жизни. Как белгородская семья жила и работала на Байконуре
Олег и Галина Лапины отдали космодрому почти 20 лет
-
Статья
-
Статья
Днём рождения легендарного космодрома Байконур, с которого началась новая космическая эра, принято считать 2 июня 1955 года. Работать и служить туда попадали лишь те, кто прошёл жёсткий профессиональный отбор. Такой счастливый билет в конце 1960-х выпал и семье Лапиных из Белгорода.
Их сын Владимир провёл там своё детство и юность. Сейчас семья признаётся, степи и ветра Байконура из сердца не вытравить. Поскитавшись по свету, знают точно: то было подлинное братство увлечённых, трудолюбивых, сильных духом людей-романтиков.
«Белгородская правда» записала воспоминания семьи.
Кутаиси и грузин эдуард
Два года назад семья Лапиных осиротела – ушёл из жизни Олег Фомич. Но даже сейчас в квартире Галины Михайловны всё напоминает о самом главном деле жизни её супруга. Ракеты на фотографиях, в виде моделей, на обложках книг. А памятные фотоальбомы полны чёрно-белых снимков с легендарными космонавтами и испещрены многочисленными автографами. Сама Галина Михайловна всю жизнь посвятила медицине. В 1958 году окончила Белгородское медицинское училище и стала фельдшером.
«В детстве я делала операции куклам, – смеётся она. – Потом я о них заботилась, бинтовала, жалела. Вот только нитки мне не давали, чтобы я могла их зашить, потому что маленькая ещё была. И запах медицинский мне всегда нравился. Если прививки где‑то делали, пахло эфиром, вот это я прямо любила».
Галина Михайловна Лапина / Фото: Анастасия Состина
В студенческие годы юная Галя и познакомилась с Олегом. Он тогда учился в Белгородском артиллерийском училище. Бегали на танцы в Центральный городской парк, кружились под звуки оркестра, в котором играл на трубе младший брат Олега.
«Оканчивал училище он уже в Киеве, расформировали, – вспоминает Галина Михайловна. – А потом приехал за мной. Сыграли простую свадьбу. Я на тот момент успела несколько месяцев поработать первой медсестрой в недавно открывшемся глазном отделении городской больницы. После окончания медучилища меня распределили в Удмуртию. Но судьба решила иначе – Олег увёз меня в Кутаиси. Там и родился наш сын Вова».
Сидящий рядом Владимир шутит:
«Поэтому я грузин».
Семья Лапиных / Фото: Анастасия Состина
В своё время он пошёл по стопам отца и тоже стал военным. Теперь вышел на пенсию и живёт в Белгороде.
«Когда я приехал после службы в город и устроился на белгородскую ТЭЦ, каждый день ходил на работу через вокзал. Так полиция, завидев в паспорте место рождения Кутаиси, сразу меня забирала. Говорили, ты грузин. Мало того, я ещё и не Вова».
Галина Михайловна смеётся и вспоминает ещё одну семейную легенду. У Олега Фомича в училище был лучший друг Эдуард. Товарищи – не разлей вода – решили: родятся сыновья – назовём в честь друг друга. Олег своё обещание выполнил. Только когда дали телеграмму прабабушке в Белгород «родился внук Эдик», та возмутилась.
«Прабабушка простая у меня была, – рассказывает Владимир. – Два класса школы окончила. Говорит, что это такое «Гэндик». Как я его звать буду? Нет, раз уж появился на свет 21 апреля, в день рождения Ленина, Володей будет. Так и пошло».
После Кутаиси семью перевели в военный городок Шадринск, где в то время начали ставить первые ракетные шахты на боевое дежурство. Жили в бане – сугробы выше крыши, мороз. Но оставались там недолго, Олег Фомич решил продолжить обучение и поступил в Харьковское высшее военное училище ракетных войск.
Под рокот космодрома. Как белгородец Михаил Жихалкин оказался на знаменитом Байконуре
Ананас, жара и Сырдарья
В Харькове поселились в семейном общежитии – восемь семей и одна кухня. Олег учился, а Галина устроилась операционной медсестрой в областную обкомовскую больницу. Работала много и хорошо, так что коллеги советовали: становись врачом. И Галина Михайловна, не побоявшись трудностей, отучилась на зубного врача.
Не успела взяться за новую работу, как огорошили новостями: Олег прошёл комиссию по успеваемости и состоянию здоровья, и семью отправляют на Байконур.
«Отец уехал первым, в 1966 году, – вспоминает Владимир. – Мы от него получили посылку. Открываем, а там какой‑то непонятный орех. А нас в общежитии – восемь семей, все собрались, гадают, что это. Один говорит, кокос. Его надо молотком разбить. Другой отвечает: нет, это надо прояснить».
Галина Михайловна уточняет:
«И стали ждать ещё одного нашего соседа, тот по заграницам много ездил, всё знал, – уточняет Галина Михайловна. – Он пришёл аж в три часа ночи, завалился спать, мы его под утро разбудили. Говорит: вот дураки, это же ананас. Так мы этот диковинный ананас и делили всем общежитием».
В центре космонавт Светлана Савицкая / Фото: Анастасия Состина
А потом была долгая дорога в Казахстан. Ехали жарким летом, поезд плёлся по одноколейке почти четверо суток. На редких станциях бабушки совали в открытые окна пассажирам газетки с заботливо приготовленной картошкой и солёными огурцами. Чтобы охладить воду, приходилось обматывать бутылки мокрыми тряпками и выставлять в окно. Когда, наконец, добрались до Ленинска – так назывались жилые кварталы возле стартовых площадок Байконура – отец сразу повёл на речку.
«Жилые кварталы огибала Сырдарья, – рассказывает Владимир. – Полноводная речка, илистая. Идём, зной, 40 градусов в тени. Я увидел реку, скинул сандалии и бросился к воде. И как только ступил на песок, начал кричать – как будто на раскалённой сковородке оказался. Хорошо, отец меня подхватил. Это было первое впечатление от Байконура».
«А сама Сырдарья – река коварная, – добавляет Галина Михайловна. – Там глинистое, как бы двойное дно, наступил, провалился, и тебя затянуло. Но зато там водилась редкая рыба – змееголов, она только в пяти реках мира встречается. А ещё огромные сомы до 120 кг. И рыбаков такая рыбина могла утащить, случаи бывали».
«Попросите – Гагарин не убьёт». Как живут белгородские ветераны космической отрасли
В байконурской степи
Со временем жизнь устоялась. Каждый день, кроме воскресенья, около семи утра родители уезжали на тяжёлых, медленных мотовозах на работу. Олег Фомич занимался ракетой Н1, был инженером-испытателем лунной программы. В том числе разрабатывал рационы питания для космонавтов, потом занялся системами заправки ракет. Много изобретал, рационализировал. Галина Михайловна 15 лет проработала в жаркой байконурской степи зубным врачом на самых отдалённых строительных площадках.
«Жара невыносимая, кругом песок, пыль, работали то в бараках, то в вагончиках, – рассказывает она. – Условия ужасные. Я в первый отпуск приехала в Белгород, а мне коллеги говорят с придыханием: «Байконур, вот это да». Смотрю, у них чистота, новое оборудование. А я там среди этой пыли, инструментов не хватает, рукомойник невозможный. Но настолько захватывающая была работа, что никто не хныкал. Трудно, жарко, ответственность, секретность, а мы счастливы».
Пока родители работали, второклассник Вова целый день проводил в Ленинске один. Сам ходил в магазин, закупал продукты и, конечно, безобразничал с мальчишками.
«Я был записан во все возможные кружки, – смеётся Владимир Олегович. – Ходил в бассейн, учился на киномеханика, посещал авиа- и ракетомодельную секцию. Ну и однажды залез в отцовский шкаф, набрал пороху и смастерил ракету. С пацанами пошли её запускать, а спичек было мало, начали раздувать. Она пыхнула и обожгла мне всё лицо. Я прибежал домой и давай кожу обгоревшую с лица соскабливать, думал, соскребу и родители не узнают.
«Я когда приехала, увидела его, так кричала! – продолжает Галина Михайловна. – Лицо – сплошное месиво чёрно-красное. Хорошо, что у нас в Ленинске был хороший ожоговый центр. Много же ракетчиков гибло, и там самые современные методы лечения осваивали. Вылечили его там, так что почти и шрамов не осталось. С тех пор очень боялась его оставлять».
Рокот космодрома
Космическая тема для мальчишек Байконура была чем‑то обыденным. В магазине запросто можно было встретить легендарного Алексея Леонова или пробраться в лунный дом, где жили космонавты, а вместо уроков встречать международный экипаж экспериментальной программы «Союз–Аполлон».
Целина, Байконур, Медео. Какой помнят свою родину белгородские казахстанцы
«Наибольшее впечатление у меня было от запуска «Союза-17», – вспоминает Владимир. – Нас с товарищем его отец провёз на «уазике» под брезентом на вертолётную площадку к спасателям прямо перед запуском. Мы с периодичностью 15–20 минут облетали на этом вертолёте стартовую площадку с ракетой, которая была высотой с девятиэтажный дом, а потом смотрели запуск на расстоянии всего 3 км. Ночь, свет прожекторов, небо там какое‑то удивительное с низкими-низкими звёздами. И тут вдруг становится светло как днём, гул бьёт в грудь, так что прямо отталкивает тебя. Такой мощный рокот и ракета уходит. Незабываемые ощущения».
Как вспоминают Лапины, запуски было видно и из Ленинска. И в какой‑то момент это стало чем‑то будничным. Были и опытные старты баллистических ракет, которые могли закончиться чем угодно. А потому в ночи таких стартов весь Ленинск не спал, выходили погулять, прихватив из дома деньги и документы. В радиусе 300 км от Байконура стояли системы ПВО, которые уничтожали испытываемые ракеты. И тогда весь Ленинск содрогался от взрывной волны, так что даже в магазине с большими витринами трескались стёкла.
Питание космонатов в 1976–1977 годах / Фото: Анастасия Состина
Саксаул вместо дров
Рассказывая о тяготах Байконура, Галина Михайловна вспоминает и о бытовых трудностях.
«Проблема была с пропитанием, – говорит она. – Овощи какие‑то привозили только из Москвы, а хранить их негде было. Летом такая жара. Так что картошку, например, всегда делили между собой, хоть по пять штук. Алкоголь тоже не приветствовался. Для праздников иной раз бегали на станцию, покупали вино в вагонах-ресторанах поезда, который стоял всего две минуты. Большой редкостью было пиво. И это было досадно, особенно при том количестве рыбы, которой славилась Сырдарья. Так что из отпуска соседям это был лучший подарок».
Зато летом прямо на лоджиях жарили шашлыки. У всех был под рукой маленький мангал, а вместо дров использовали саксаул. Сверху он колючий, а корни толстые. Такие дрова долго горели и не давали дыма. Жарили в основном мясо сайгаков.
Фото: Анастасия Состина
Пока обсуждаем особенности быта, Галина Михайловна достаёт откуда‑то семейные раритеты. Привезённые с космодрома настоящие космические приборы – ложку, вилку и открывашку на верёвочке. Такие были в комплекте у космонавтов, а бичёвкой их привязывали к руке, чтобы не улетали в невесомости. Есть тут и два пакетика с печеньем и хлебом. Их нужно было разводить водой. На пакете печатная надпись: 76, 77-й год.
«Когда Олег уходил в запас и мы собрались возвращаться в Белгород, у него случился инфаркт, – говорит Галина Михайловна. – Он очень не хотел бросать дело своей жизни. Потом долго и тяжело приходил в себя, но мы всё‑таки вернулись в Белгород в 1985 году».
«С одной стороны, на Байконуре был очень жёсткий климат, – замечает Владимир. – Летом плюс 40 в тени, а зимой минус 40 на солнце. И потому, конечно, многие уезжали оттуда с радостью, вот только потом очень скучали по людям, друзьям, которые за это время уже успели стать семьёй».
Теперь байконурцы каждый год собираются в Москве. 12 апреля на ВДНХ возле ракеты и в первое воскресенье июля возле Центрального Дома Российской армии.
В свободное время Олег Фомич играл на домре / Фото: Анастасия Состина
«Я каждый год туда езжу, – говорит Владимир. – Возраст участников от 12 лет, а верхнего предела нет. Вот раньше там в основном родительское поколение собиралось, а теперь наше. Люди гуляют в Екатерининском парке после торжественной части, общаются, вспоминают. В юбилейные годы туда не только из России, со всего мира люди приезжают».
Галина Михайловна добавляет:
«Забыть эту часть жизни невозможно. Вот мы как приехали, здесь жизнь наладили. Олег работал в БГТУ, преподавал материаловедение, патентоведение, занимался изобретательской работой. Я устроилась в железнодорожную больницу. Но всё равно часто вспоминали Байконур и скучали».
Галина Михайловна перебирает лежащие на столе многочисленные семейные значки и награды. «Строитель Байконура», ветеран Байконура и многие другие. Целый пласт большой интересной жизни.
«Хаты горели, как спички». Каким было военное детство у белгородца Николая Примакова
Сейчас Байконур уже совсем другой. Теперь это большой открытый город, там построили много новых домов, запустили по улицам транспорт. А ещё там выросли деревья, которые сажали Галина Михайловна и Олег Фомич.
Но почему‑то отчаянно помнится другое: непостижимый аромат байконурских тюльпанов, сносящий с ног пыльный ветер бескунак, взмывающие в небо ракеты и родные люди, ставшие друг для друга большой, дружной семьёй. Братство Байконура.
Анастасия Состина