Как получить рецидивиста
Представители адвокатского сообщества Белгородской области, приглашённые на заседание совета региональной Общественной палаты, констатировали отсутствие прогресса в деле гуманизации уголовного права. По словам адвокатов, сегодня им куда легче добиться оправдания подзащитного, чем прекращения уголовного дела ввиду примирения сторон. В свою очередь, такой подход не позволяет снизить рецидив преступлений, считают они.
По данным Управления судебного департамента в Белгородской области, количество осуждённых белгородцев в последние годы относительно стабильно и колеблется на уровне 6 000 человек в год. Однако число уголовных дел, прекращённых ввиду примирения сторон, за последние годы снизилось более чем в 200 раз. Если в 2006 году примирением прекращено 2 916 дел, то в прошлом году этот показатель составил всего 11 дел.
«Суды области стабильно используют в качестве наказания лишение свободы, – отмечает адвокат Борис Золотухин. – Среди коллег из других регионов мне не раз доводилось слышать мнение, что на Белгородчине не применяются ни статья 25 Уголовно-процессуального кодекса, позволяющая прекратить уголовное дело за примирением сторон, ни статья 73 Уголовного кодекса, предполагающая условное осуждение».
По мнению Золотухина, сложившаяся ситуация ударяет не столько по осуждённому, которого отправляют в места, не столь отдалённые, сколько по потерпевшим. Например, статья 112 Уголовного кодекса не предусматривает никакого иного наказания за умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, кроме как лишения свободы на срок до пяти лет. Осуждённый попадает на зону или в колонию-поселение (а значит – в криминальную среду, что автоматически повышает вероятность рецидива), хотя вполне мог бы возмещать потерпевшему компенсацию за причинённый ущерб, оставаясь на свободе и сохраняя социальные связи.
Муж ответит за жену
Белгородские адвокаты считают, что сегодня у виновника и жертвы почти нет возможности договориться о компенсации вреда. В подавляющем большинстве случаев суды отклоняют ходатайства о примирении.
«Закон гарантирует потерпевшему право участия в правосудии, но де-факто сегодня он этого права лишён, – считает адвокат Куаншкалей Бердыгужиев. – На моей памяти было дело, когда муж и жена попали в ДТП по вине супруга. Муж, который вёл автомобиль, стал подсудимым, получившая тяжёлые травмы жена – потерпевшей. Она ходатайствовала о прекращении уголовного дела за примирением сторон, но суд ей отказал. Мужа приговорили к лишению свободы, хотя он мог бы, оставаясь на свободе, зарабатывать деньги на лечение супруги».
Аналогичным образом обстоят дела и в сфере применения условного наказания. В 2006 году лишение свободы условно назначалось в отношении 2 916 осуждённых (более 10 % от общего количества), в 2013-м этот показатель снизился до 4 человек (менее 0,1 %). К слову, в Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года заложена прямо противоположная идея, суть которой состоит в постепенном снижении уровня карательной уголовной юстиции и увеличении доли приговоров, не связанных с изоляцией осуждённых от общества.
Трудотерапия для инвалида
В свою очередь, заместитель начальника УФСИН России по Белгородской области Виталий Авдеев отмечает, что при исполнении наказаний, не связанных с лишением свободы, сотрудники уголовно-исполнительных инспекций порой сталкиваются с серьёзными трудностями. По его словам, суды, которые назначают гражданам наказание в виде исправительных работ, не всегда утруждают себя изучением личности осуждённых. Из 1 534 человек, которым на 1 июня нынешнего года белгородские суды прописали «трудотерапию», двое являются иностранными гражданами, трое вовсе не имеют гражданства, ещё восемь человек на момент вынесения приговора не имели российского паспорта.
Закономерно возникает вопрос: каким образом структуры УФСИН могут оформить с ними трудовые отношения? Трудовое право вступает в противоречие с нормами Уголовно-исполнительного кодекса.
«11 осуждённых имеют 2-ю и 3-ю группы инвалидности, а значит, по состоянию здоровья не могут выполнять тяжёлые физические нагрузки, хотя именно с ними связано абсолютное большинство видов исправительных работ, – говорит Авдеев. – Поэтому сотрудник уголовно исполнительной инспекции не может обеспечить в соответствии с действующим законодательством своевременное привлечение осуждённого к отбыванию наказания в виде исправительных работ, к которым тот должен приступить в течение 30 дней с момента вынесения приговора».
Суд отчитываться не обязан
Говоря о неработающих институтах гуманизации системы уголовного права, белгородские адвокаты занимаются подменой понятий и манипулируют статистикой, считает заместитель председателя Белгородского областного суда Олег Усков.
«В последнее время в Белгородской области снизилось число граждан, осуждённых к реальным срокам лишения свободы, – говорит он. – Адвокатскому сообществу следовало бы обсуждать проблему адаптации осуждённых к наказаниям, не связанных с лишением свободы. Вместо этого адвокаты пытаются, по сути, обвинить суды в вынесении неправосудных приговоров. Более того, всё это выглядит как попытки втянуть Общественную палату в своего рода междоусобные войны, чтобы суды отчитались, почему они не применяют условное наказание и примирение сторон. Если приговор вступил в законную силу, он обязателен для всех и не должен быть предметом обсуждения. По закону суды не обязаны никому давать отчёт по поводу вынесенных решений».
Иной точки зрения придерживается председатель Комиссии по развитию гражданского общества, соблюдению законности, правам человека и противодействию коррупции Общественной палаты Белгородской области Михаил Бажинов.
«Подавляющее большинство обращений к уполномоченному по правам человека в Российской Федерации связаны с уголовным судопроизводством, – отмечает он. – Поэтому поднятый вопрос является для нас актуальным. Подписанный президентом России закон об общественном контроле прямо предоставляет Общественной палате полномочия озвучивать любые проблемы, которые волнуют общество, в том числе и те, которые затрагивают граждан при осуществлении правосудия. Я не усматриваю в освещении данного вопроса нарушений и вижу, скорее, возможность наладить дополнительный диалог между обществом и органами государственной власти – этого диалога очень ждёт общество. Думаю, никому не надо объяснять, к чему приводит отсутствие общественного диалога и замалчивание проблем».
В сухом остатке
Члены совета Общественной палаты выразили надежду, что представители областного суда донесут общую обеспокоенность затронутыми на мероприятии вопросами как до своих руководителей, так и до судейского сообщества в целом. В то же время в кулуарах по окончании встречи отдельные представители юридического сообщества озвучивали причину многократного снижения числа дел, закрытых за примирением сторон.
«В середине 2000-х белгородские суды столкнулись с большим количеством случаев, когда подсудимые попросту откупались от потерпевших, – рассказал один из участников встречи, попросивший не называть его имени. – Подсудимые оказались в неравном положении: если у тебя нет денег – отправляйся за решётку, если деньги есть – можешь купить у потерпевшего индульгенцию. Это приводило к тому, что на скамье подсудимых во второй и в третий раз оказывались своего рода богатые рецидивисты. Та же золотая молодёжь с её ночными гонками по улицам знала, что родительский кошелёк является страховкой на случай попадания в неприятность. Другое дело, что сегодня мы наблюдаем другую крайность: суды категорически не желают слышать о примирении сторон. Думаю, юридическому сообществу Белгородской области ещё предстоит найти разумный компромисс между этими двумя крайностями».