Эбо рядом. Как живёт единственная в Белгороде собака-проводник

Каждое утро в начале седьмого Эбо выходит на крыльцо общежития Белгородского индустриального колледжа и спускается по ступенькам. Через внутренний дворик – гулять! – попадает в ближайший сквер.

Виктору Максимову 78 лет, и не видит он с детства, диагноз – пигментная дегенерация сетчатки глаза. Эбо из Купавны – официальная кличка лабрадора – летом исполнится 11. Вместе они почти 10 лет.

До встречи

Вторая прогулка (а всего их три в день) у Эбо и Виктора Моисеевича примерно в час. Человека с белой тростью и собакой на поводке замечаю издалека. Они прохаживаются по скверу, несмотря на начавшийся мелкий дождь. Знакомимся, дальше идём вместе.

Фото: Павел Колядин

Пёс подводит хозяина к скамейке, ровно к середине. Такое у него правило, говорит Виктор Моисеевич. Он садится, а Эбо устраивается у его ног.

«Можно, можно!» – разрешает Максимов, и я запускаю руку в чёрную шерсть задумчиво-спокойного лабрадора. 

В этот раз погулять Эбо вышел при параде: с медалью на шее, которую получил на конкурсе в подмосковной Купавне в 2013 году как лучшая собака-проводник страны.

Виктор Максимов перебрался в Белгород больше 20 лет назад из Костромы. И там, и здесь он преподавал юридические дисциплины, как говорит, всю сознательную жизнь. В своё время после школы для незрячих в Рязанской области, откуда Максимов родом, он поступил на исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, заочно окончил юридический.

Когда Виктор Моисеевич работал в Белгородском индустриальном колледже, ему помогали ассистенты из студентов: заполняли журналы, следили за дисциплиной на занятиях. Перед тем как уйти на пенсию, он решил взять собаку-проводника – по‑простому их зовут поводырями – и обратился в Купавну.

«Пойдём домой, милый друг! – обращается Максимов к Эбо: прогулку всё‑таки прерывает дождь. И говорит уже мне: – Как он меня поведёт, так и пойду».

Так мы за лабрадором проходим через внутренний двор колледжа к его общежитию.

— Правильно идём? – спрашиваю я с непривычки.

— Правильно, сейчас пройдём через арку, – успокаивает Виктор Моисеевич.

— Машина! – сбоку от него разворачивается автомобиль.

— Пусть Эбо идёт, куда хочет, – останавливает моё инстинктивное желание броситься в сторону Максимов. – Зачем он под машину полезет? У него свой ход. Да и он так привык, даёт тут полукруг, не то что студенты, напрямик. А перед ступеньками приостанавливается, чтобы я не упал. Потом я его погладить должен, и он дальше пойдёт.

Эбо и правда останавливается у крыльца, чтобы его хозяин понял: впереди препятствие.

«Эбо, молодец!» – хвалит Виктор Моисеевич.

Фото: Павел Колядин

Собачья работа

В здании пёс уверенно шагает к двери напротив лестницы. Тут, на первом этаже, в перепланированной квартире, он живёт вместе с Максимовым 10 лет.

После улицы Виктор Моисеевич протирает лапы Эбо.

«С грязными в комнату не пойдёт, – объясняет хозяин и берёт тряпку. – Сейчас грязи такой нет, а бывает, что и повозиться приходится. Вытру – и лакомство дам».

С чистыми лапами Эбо, не дожидаясь угощения, идёт в комнату, обнюхивает мои руки и садится рядом. Виктор Моисеевич зовёт его на кухню полакомиться кефиром.

— Потом я ему буду вытирать нос, – говорит Максимов. – Это всё эпизоды очень интересные для нас с ним.

— Вы его приучили?

— Может быть, я, может, он был готов.

Перед тем как получить собаку-проводника, необходимо пройти экспертизу. Пса предоставляют людям старше 18 лет с инвалидностью по зрению I группы. Прежде всего Виктору Моисеевичу надо было заполнить анкету с множеством вопросов: работает ли, быстро или медленно ходит, с кем живёт…

«Когда проходил комиссию, приходилось много ездить, собирать документы. Это сложное дело: я всё лето этому посвятил», – рассказывает Максимов.

В самой школе в Купавне на таких псов очередь: в год их выпускают в ограниченном количестве. В конце 2012-го Виктор Максимов поехал туда на курсы, чтобы научиться жить вместе с Эбо. Лекции, знакомство, практические занятия на площадке, где незрячих учат полагаться на собаку и преодолевать с ней встречающиеся на пути препятствия, выход в город вместе и, наконец, экзамен. После Виктор Моисеевич и Эбо уехали в Белгород – адаптироваться друг к другу. А пёс ещё должен был выучить незнакомые для него маршруты.

— Я неправильно сделал. У меня в Подмосковье живёт племянник, и он мне помогал на курсах. И вот я приехал в Белгород, а помощника у меня нет, который бы умел с Эбо обращаться. Пришлось кое‑как со студентами приучать его к маршрутам: где библиотека для слепых, аптека, больница, – говорит Виктор Максимов.

— Почему так мало незрячих берут собаку-проводника? Насколько я знаю, Эбо сейчас единственный в Белгороде.

— У меня тоже такой вопрос всегда был. Так вот первая причина – у человека есть кому его сопровождать по городу. Вторая, я так считаю, – всё‑таки с собакой тяжело. Бывало, когда работал и собачки не было, у меня тут ковёр лежал хороший, цветы стояли. Я уберу один раз в неделю, всё протру тряпкой, если здоровье позволяет, у меня тут чистота и порядок. Ковёр я отдал, теперь он не нужен. А так Эбо же отряхивается, шерсть летит с него, всё это тут заметно. На лапах всё равно он песочек проносит. Третья причина – общественная среда. Я, когда собачку получил, собрался ехать обратно поездом и вот с чем столкнулся: не знают люди, что это за собака – проводник. Меня родственники проводили на вокзал, к вагону подходим, а проводница не сажает ни за что с собакой! А поезд вот-вот отойдёт. Я и паспорт на Эбо показал, и карту реабилитационную, и договор со школой, где прописан закон, на основании которого нам вместе можно заходить в поезда, и в самолёты, и в рестораны, и в больницу. Пока начальника поезда не позвали – не пустила. А уже в Белгороде пошли в магазин, там тоже на меня напустилась продавец, потом вторая подошла. Ну, я и ушёл. А потом приучил их: обратился в Роспотребнадзор, пообещал и в прокуратуру написать.

— Получается, пёс знает несколько маршрутов: аптека, магазин, библиотека и больница?

— Ещё на улице Садовой живёт преподавательница университета, он дом её знает, магазин «Колос». В колледже Эбо знает, где кабинет директора, актовый зал – там выступаю, бывает, стихи читаю, песни пою. Я когда выхожу с гитарой на сцену, он около микрофона ляжет – и кому аплодисментов больше?

Пёс состоит на учёте в ветстанции по Белгороду, там его лечат, ставят прививки, проводят профилактические осмотры. Эбо знает, как туда дойти, да и директор колледжа даёт машину, чтобы добираться было комфортнее. Иногда ветеринар приходит и на дом. Лечение при необходимости, питание собаки Максимов оплачивает сам. Раз в год из Фонда социального страхования он получает компенсацию на расходы за содержание пса. По официальным сведениям, в 2022 году эта сумма чуть больше 28 тыс. рублей. Для сравнения: только пачка корма для Эбо, которой хватает на месяц-полтора, обходится в 7 тыс.

«Лучше я буду за ним ухаживать как следует, чем по аптекам и клиникам ходить, – говорит Максимов. – В основном уши надо смотреть, а я не могу, прошу ветеринара».

Эпизоды из жизни

В Москве Виктор Моисеевич ходил с Эбо в консерваторию. После сомнений – «а вдруг залает?» – их всё же пустили в зал, и в антракте дирижёр оркестра похвалил пса за безупречное поведение. В Белгороде они были вместе в театре, до органного зала, куда бы хотел попасть Максимов, не дошли: в первый раз нужен сопровождающий.

Я удивляюсь, когда узнаю, что при Викторе Моисеевиче Эбо лаял всего трижды.

«Первый раз в Купавне. Мы пришли в гостиницу, а там по телевизору показывали цирк. И как он начал гавкать! Второй раз – когда меня приучали гулять с ним. Вышли мы вечером, а напротив были дома двухэтажные, и он загавкал. Я: «Батюшки, что такое?» Оказалось, на балкон второго этажа вышла женщина, а он и не понял, как она там оказалась. А третий раз: окно я открыл летом, и, видно, охранник подошёл или ещё кто. И Эбо гавкнул! А так, больше никогда», – перечисляет Максимов.

У Эбо и Виктора Моисеевича строгий режим дня и дисциплина.

— Его покормлю сначала, а потом уж сам. Иначе он начинает лапой шмыгать, челюстями звенеть. Подойду к нему, за мордочку возьму, тогда он рот откроет и показывает, что есть хочет, – рассказывает Виктор Максимов. – Я ему стараюсь давать что‑то вкусное. Яичко, но нечасто, творог даю – пачку себе, другую ему, разбавляю кефиром. Мясо варю, вот так его балую.

— Знаю, что в крупных городах собак-проводников просят водить в наморднике. А вы с этим сталкивались?

— Сталкивался. У нас меньше этого, может, потому что меня тут знают и постесняются сказать, а в Москве караул. Например, в поезде еду, и выходить надо, намордник на него надеваю, иначе не пропустят, и снаряжение обязательно.

Снаряжение – это жёсткая шлейка, специальная конструкция, которая отвечает за контакт собаки-проводника с человеком. Виктор Моисеевич показывает нам Эбо в полной амуниции. Обращает внимание на указанные на ошейнике адрес и номер телефона, чтобы пёс не потерялся. Надевают на Эбо намордник, и кажется, что он грустнеет. Виктор Максимов рассказывает: кинолог пояснил, что собака, поскольку носит его не всегда, думает, что это наказание.

Больше чем друг

— Как Эбо реагирует на кошек и других собак?

— Их же учили в Купавне, где одновременно до 90 собак находится. И там догадались завести целую кошачью стаю. Собаки к ним привыкают, поэтому с проводником можно спокойно заводить в доме кошку. С людьми бывает тяжелее: выгуливают собаку без поводка, она к Эбо подлетает, а он работает, ведёт слепого по маршруту. И как ему реагировать? Я говорю хозяину: «Нельзя к собачке так». – «Она не тронет. А вот ваша…» Не буду же я спорить!

Вот вы не узнали у меня, почему лабрадор, а не какая‑то другая порода. Я спросил совета у знакомого кинолога из Москвы. Сам овчарку хотел, видел, ещё когда учился, незрячего с ней. Кинолог ответила: «Бери лабрадора». Есть у собак-проводников проблема с тем, чтобы перейти дорогу. И тогда кто‑то из зрячих пытается помочь человеку с собакой, а овчарки это не понимают, сразу защищать бросаются. Я сам сейчас стал побаиваться переходить проспект Богдана Хмельницкого от улицы Мичурина, потому что сколько раз было так, что у меня машины трость выбивали из рук. Светофор говорящий, объявили, что переход разрешён, я тростью щупаю, а автомобили едут…

Фото: Павел Колядин

Из помощников у Виктора Моисеевича есть соцработник, который приходит к нему несколько раз в неделю. С ним он иногда выходит в город вместе с Эбо.

«Ему не нравится, когда соцработник меня провожает, под руку берёт. Эбо сразу в сторону меня уводит: он тут работает, надо это понять. А может, и ревность какая есть. Вообще, он любит людей, – рассказывает Максимов. – Я заболел, не выходил, и выгуливал его парень. Ушли, и нет их, я даже волноваться стал. Оказалось, в парке были. А меня Эбо так далеко не заводит, понимает, наверное, что я в возрасте и ко мне надо осторожно относиться. Он прекрасно знает все команды общего курса: вперёд, направо, налево, сидеть, лежать, апорт. Я нарочно, чтобы не терять навык, брошу ключи у двери, а он их поднимает».

По документам почти 10 лет назад Виктор Моисеевич взял Эбо в аренду у школы собак-проводников, и формально он – не его собственность. Но, кажется, что этот пёс больше, чем принадлежит своему человеку.

Фото: Павел Колядин