Белгородский историк Юрий Коннов: «Искать опору нужно в своих корнях»

Неоправданная паника

— Юрий Васильевич, стала ли для вас неожиданностью специальная военная операция на Украине?

— Шоком для меня, как, наверное, и для многих белгородцев, это не стало. Ситуация с каждым годом нагнеталась. На политическом уровне всё больше появлялось поводов для противопоставления русских и украинцев. Постепенно ужесточался режим пересечения границы: сначала отменили электрички между Белгородом и Харьковом, потом перестали пускать туда наших мужчин призывного возраста, сократили количество пассажирских поездов, а потом и вовсе их отменили. Всё свидетельствовало о том, что ничем хорошим это не кончится. И все эти эшелоны и колонны с военной техникой, двигавшиеся в сторону границы в последнее время, – все мы их видели. Удивило меня другое…

Фото: Владимир Писахов
Какие продукты в белгородских магазинах временно продают в ограниченном объёме

— Что именно? 

— Я не понимаю той паники, которая появились у многих моих земляков после событий утра 24 февраля. Это сметание продуктов с полок магазинов и билетов на поезда в Москву и Санкт-Петербург. Куда и отчего люди пытались бежать? Да, я понимаю тревогу женщин, которые в первую очередь беспокоились о детях. Но мужчины! Они же в большинстве своём служили! Неужели забыли прописные армейские истины? 

Например, я, услышав утром канонаду, первым делом включил телевизор и компьютер и послушал новости. Из них сразу стало ясно: боевые действия идут не на нашей территории. Да, несколько снарядов залетели к нам с той стороны, но это единичные случаи. Из‑за них и развилась паника. Но она необоснованная. В первых же сообщениях подчёркивалось: на границе боевых столкновений нет, и украинские пограничники практически не оказывают сопротивления. Вот в начале Великой Отечественной войны повод для паники действительно был: враг пришёл на нашу землю, начал нас бомбить, танки и пехота очень быстро продвигались по тогда нашей общей земле. 

Я не сомневаюсь в том, что, если бы было что‑то серьёзное, какая‑то угроза для населения, нас бы обязательно предупредили. Для этого существует служба оповещения МЧС.

Фото: Елена Коржова

— Люди испугались самолётов и вертолётов, которые очень активно начали летать.

— А ничего, что это наши вертолёты и истребители? И в небе они находятся для того, чтобы никаких других там не было… Ведь это наша армия ведёт специальную военную операцию. И в ней в том числе служат наши земляки, белгородцы. Поэтому нельзя в ходе военных действий хаять и бросать камни в свою армию. В целом «армия» – понятие абстрактное, но люди в ней наши, для многих родные и близкие.

— Юрий Васильевич, у многих, наверное, сработала генетическая память жителей порубежья, заселявших Белгородскую черту. Ведь они первыми принимали на себя удар.

— Да, это так. Всегда были наготове, как бы мы сейчас сказали, тревожные чемоданы. Но для женщин и детей, а не для мужчин. Ведь в первую очередь здесь селились люди не робкого десятка. Можно сказать, что в чём‑то авантюристичных, искавших возможности померяться силами. И оружие у них всегда было под рукой, наготове.

А по нынешним событиям так скажу: мы, жители пограничной территории, даже более защищены. Здесь у нас большая концентрация силовых структур, а наши органы безопасности более настороже, чем в той же столице и других регионах. Но людям нашим надо тоже быть более бдительными, осторожными и внимательными. Например, обращать больше внимание на бесхозные сумки в общественном транспорте, на нестандартное поведение людей.

Фото: Павел Колядин

Информация как оружие

— Проблема, как мне кажется, ещё и в недостатке достоверной информации о происходящем. А запрос на неё у людей сейчас очень высок.

— Да, мы привыкли к тому, что нам надо всё «от» и «до» разложить по полочкам. Но нужна ли эта правда, этот натурализм людям на самом деле? Военная операция в любом случае – это страшно: это кровь, это смерти. А с другой стороны, армия должна выполнять поставленную задачу – и с этим связана определённая секретность. Зачем противнику знать, какие силы сосредоточены в каждой из наших группировок? Ведь слушают же нас очень внимательно на той стороне – я в этом уверен. Поэтому информация подаётся очень осторожно и дозировано. Заметьте, о потерях сказали только на пятый день операции. Опять вспомним Великую Отечественную войну. Совинформбюро работало по тому же принципу: оно никогда не сообщало о потерях. О них начали говорить только после войны. Говорилось: «честь и слава воинам, отдавшим жизнь за свободу и независимость нашей Родины». О жестокости конкретно упоминалось в рассказах о зверствах оккупантов, но это совсем не те потери, не потери армии.

Естественно, раз боевые действия ведутся, кто‑то в них и гибнет. А информация об этом даётся дозированно – в том числе чтобы не раскрывать всех планов. Кроме того, в наших группировках, если вы заметили, нет военных корреспондентов. Они есть только в войсках ДНР и ЛНР.

Конечно, сейчас многие обсуждают ситуацию «на кухнях». Мы рассуждаем в разговорах со знакомыми, друзьями, на улице. Но обычные люди не обладают всей полнотой информации, которая есть у руководства страны. К тому же не каждый может правильно сформулировать свои мысли, особенно находясь в стрессовом состоянии. Так и множатся слухи, домыслы и фейки. 

Фото: Алексей Стопичев
Быстро и без паники. Как действовать при угрозе минирования здания

— Как показывает жизнь, много информации, особенно непроверенной, – тоже плохо. Сейчас жители нашей страны, и в том числе белгородцы, столкнулись с информационно-психологической войной. По Белгороду прокатилась волна ложных минирований, какие‑то вандалы разбили мемориальную табличку на памятнике в честь героев Курской битвы. Как по‑вашему, это звенья одной цепи? И что это за цепь?

— Воевать с памятниками – последнее дело. И самое страшное, что люди, которые это делают, считают себя правыми. В нашей стране всегда, во все исторические эпохи, была часть общества, которая не приемлет власть и общественное мнение. Открыто выступить против она боится, потому что знает, чем это чревато. В итоге это неприятие выплёскивается в виде войны с памятью и памятниками. Что же касается информационного терроризма, его цель – посеять панику, а потом сидеть дома и тихо похихикивать над организованным переполохом. 

Сценарий украинского нацизма

— Юрий Васильевич, у многих белгородцев на Украине есть родные и друзья. Наши люди, особенно живущие в приграничных сёлах, никогда не чувствовали украинцев чужими. Наверное, это ощущение опять же идёт из глубины веков, когда представители наших народов заселяли эту землю. 

— Да, генетически мы ощущаем это родство. Оно выросло из событий XVII века, когда образовалась Белгородская черта, были выстроены крепости по этой линии и под их защитой начали селиться люди – причём не только из Центральных районов России, но и переселенцы из подконтрольной тогда Речи Посполитой, части нынешней Украины. И даже в начале XX века население, которое жило ближе к Харькову, Сумам, в той же Екатеринославской губернии (Екатеринослав – ныне Днепр – прим. авт.), называло себя не украинцами, а малороссами. Само определение «украинцы» в документах того времени не встречается. А нынешние русские тогда назывались великороссами. И вот здесь у нас, на стыке двух очень близких славянских народов, формировалась общая культура: смешивались кулинарные традиции, язык. Отсюда, например, на Белгородчине появилась традиция на старый Новый год готовить вареники – это типично малороссийское блюдо. А люди в приграничных сёлах говорят на суржике, являющемся смесью украинского и русского языков.

Фото: Владимир Юрченко

— И как же так вышло, что всё это: общую культуру, традиции, многолетние дружеские и родственные отношения – так легко и быстро смог победить национализм?

— Знаете, если каждый день с утра до вечера по телевидению и радио слушать о том, какой великий украинский народ, что укры были тогда, когда русских и близко не было, и что чуть ли не Чёрное море они выкопали… Это всё следствие очень активной пропаганды и агитации. И началась она гораздо раньше 2014 года. Националистические идеи стали распространяться на территории Малороссии ещё в конце XIX века. Это так называемое возрождение национальных чувств поддерживало и социал-демократическое движение. А Западная Украина по большей части тогда была под властью Австро-Венгрии, которая культивировала там ростки национализма в пику Российской империи, война с которой планировалась. 

Всё это делалось для того, чтобы стравить один по сути народ, живший по разные стороны границы. Затем в 1918 году, когда существовала Украинская Народная Республика, часть Грайворонского, Белгородского и Валуйского уездов присоединили к Харьковской и Сумской губерниям. А сам Белгород в 1918 году полгода был под немецко-гайдамацкой оккупацией. Да и при советской власти тоже начудили: вспомним украинизацию Белгородчины, которая продолжалась с начала 20-х до начала 30-х годов. Тогда ведь весь документооборот вёлся только на украинском языке. Потом случилась Великая Отечественная война, во время которой немецких оккупантов на Западной Украине хлебом-солью встречали. И не только на Западной. 

Всё это наложило свой отпечаток и способствовало проявлению националистических черт. Ну а когда в начале 1990-х появилась независимая Украина, она начала искать, на чём строить свою государственность. А её без идеологии никак не построишь. Тут и пригодился национализм. 

Фото: Павел Колядин

Мосты между душами и умами

— Юрий Васильевич, военная операция на Украине рано или поздно закончится, но пропасть между народами останется. Сможем ли мы когда‑нибудь её преодолеть и сколько времени, по‑вашему, на это понадобится?

— Да, военную операцию провести легче, чем вправить людям мозги. На это уйдут годы. Ведь национализм насаждался на Украине не 30 лет. В конце 1940-х годов его загнали в подполье, но он ведь не исчез совсем и в 1980-е снова поднял голову. А когда Украина стала самостоятельным государством, прогрессировал особенно активно. 

Обратный процесс может занять десятилетия: возможно, должно смениться не одно поколение. Родственные отношения восстановятся быстрее всего, но тоже не за день и не за два. Постепенно будут восстанавливаться и теплеть приграничные отношения. Когда горячая фаза противостояния закончится, на первый план выйдет экономика – она и будет двигать политикой.