«Живу пока, вроде ничего!» Василию Нетребенко из Новой Таволжанки исполнилось 95 лет

Мой собеседник – современник этих и многих других событий, о которых поколение даже моих родителей знает только из учебника истории, и это трудно осмыслить.

Как поживаете?

Скромный домик напротив сахарного завода скрывают разросшиеся деревья. Должно быть, здесь? Откинув железный крючок и пройдя через зелёную галерею яблонь и слив, я нерешительно останавливаюсь у деревянного крыльца. На звонок открывает сам хозяин.

— Здра-авствуйте, проходите.

— Как поживаете, Василий Николаевич?

— Живу пока, вроде ничего! – смеётся он в ответ и ведёт в большую комнату.

Его дом и ещё четыре таких же построили ещё при Боткиных для работников сахарного завода, как раз напротив проходной. Дом на две квартиры с высоченными потолками, просторными комнатами и широким коридором. В комнате на белёной стене красный ковёр над диваном. Стёкла старинного буфета украшают чёрно-белые фотокарточки, а за ними видны рюмки и фужеры на кружевных салфеточках. Под посудой множество открыток с 9 мая. На одном из конвертов «Москва, Кремль» – президент поздравил. Бережно хранится и открытка, и конверт. Посреди просторной комнаты стол, на нём расставлены шашки и шахматы.

— Это мы с дочкой играем, – говорит Василий Николаевич.

— Кто выигрывает?

— Да что‑то последние два раза я.

Фото: Владимир Юрченко

Убивать не пришлось

В этот дом семья переехала 50 лет назад. За это время обстановку изменили, кажется, только пластиковые окна – подарок администрации к одному из юбилеев Победы и плоский белый телевизор.

— За новостями следите?

— Да, новости смотрю, слушаю всегда, интересуюсь, что в мире происходит.

— И что происходит?

— Вчера про Ефремова было и его адвоката.

— А кино смотрите?

— На диване ложусь, если не заснул – значит, посмотрел.

— Какие фильмы любите?

— Про войну.

— Вы и сами, наверно, войну видели? Расскажите про детство, юность.

— Я родился в селе Стрелица-Вторая, тут недалеко, в Шебекинском округе. Детство у меня было плохое. Мать умерла с голоду в 1933 году, и мы с отцом остались вдвоём. Он завербовался на Дальний восток в нынешний город Белогорск, взял меня, и мы уехали. Жил я там, пока меня в армию не призвали – в декабре 1942 года в снайперскую школу в Шкотово.

Под шебекинским небом. О чём рассказала фронтовая фотография из Вознесеновки

Нетребенко и ещё около 80 юношей стали первыми призывниками новой снайперской школы. Необходимость подготовки снайперов в широких масштабах появилась в ходе Сталинградской битвы. Тогда по приказу Сталина на Дальнем Востоке и сформировали три снайперские школы. После обучения курсантов распределили по разным полкам.

— Война шла далеко на западе, но мы там тоже были наготове. Многие подавали рапорты, просились на фронт, но нам сказали: когда надо будет – тогда возьмём и спрашивать не будем! Помню, 9 августа 1945 года мы перешли границу у деревни Градеково в Маньчжурию и пошли на город Муданьцзян.

— Японцев через прицел видели?

— Было дело. Снайперы в паре работали: наблюдающий и стрелок. Я в прицел наблюдал за ними, а убивать людей мне не пришлось.

Фото: Владимир Юрченко

Это было наше всё

После демобилизации в 1948 году решил вернуться на свою родину. Оказалось, рабочие руки нужны на сахарном заводе.

«Когда я пришёл, завод только восстанавливался после войны, оборудование было немецкое, привезённое по репарации. Тут всё кипело! В 1949 году был пуск завода, я помню митинг праздничный. По профессии я был когда‑то слесарем, а потом главным механиком, отвечал, чтобы завод работал без остановок. На мне были ремонтные бригады. Ох, тогда и весёлая жизнь была, хорошая!».

Фото: Павел Колядин
«Такой завод был!» Как сахарный завод Боткиных под Шебекино шагнул из истории в бездну

Василий Николаевич трудился на заводе до начала 1980-х, потом его закрыли.

«Я хоть тогда уже давно на пенсии был, но расстроился, это же было наше всё! Жалко было, аж слёзы шли. Когда завод работал, с утра все шли на смену, у всех настроение хорошее, мне это нравилось…»

Нина Андреевна

Он вспоминает былое, сидя в зелёном кресле. В покрывалах я узнаю знакомые мотивы из далёкого детства – такие же были у моей бабушки, да и в каждой советской семье, наверное. Взгляд переходит к книжному шкафу: Толстой, Маяковский, Грин, Макаренко, «Очерки истории КПСС», «Теория механизмов и машин», благодарность от главы поселения за многолетний добросовестный труд и подарочные книги о Белгородской области. Книг он давно не читает, говорит, что очки никогда в жизни не носил, а сейчас, когда правый глаз не видит совсем, они уже и ни к чему.

Перед книгами расставлены фотографии: пожилая пара на фоне цветочной клумбы, молодая пара с ребёнком, чёрно-белый снимок ребёнка на пляже.

— А это ваша жена?

— Да, Нина Андреевна!

Нину он увидел в клубе на танцах в 1948 году, тогда и поженились. Свадьбы никакой не было. Посидели за столом, выпили да песни попели. Даже гармошки не было.

Нина Андреевна вела домашнее хозяйство, воспитывала сына и дочку, вышивала крестиком. Её две вышивки и сейчас украшают стену над журнальным столиком. Единственный внук и правнучка живут на Украине, и редкое общение происходит по телефону. Иногда к Василию Николаевичу приходят школьники. Последний раз были весной, он вышел на крыльцо, и дети спели несколько песен под баян. Говорит, понравилось.

Не о чем жалеть

Его прогулки давно ограничены двором и палисадником. В нём очень пахнет яблоками, они усыпали деревья и лежат в траве. Раскидистые сливы покрывает лишайник, их урожай тоже созрел – вот бы кому собрать.

— 95 лет – много или мало?

— Это уже мно-о-ого. Уже, наверно, скоро будем покидать.

— Страшно?

— Страшного ничего нет. Сама придёт как‑то внезапно, я об этом не думаю.

— В свои 95 вы о чём‑то жалеете в своей жизни?

— Вроде не о чем жалеть.

— А есть на что пожаловаться?

— Особо не на что жаловаться. Разве что вот штакетник во дворе старый…