Ни хлеба, ни горючего. Как эвакуировали и возрождали в войну белгородские заводы и колхозы

Скот на мясо, ульи по дворам

Осенью, перед приходом немцев, из региона в глубокий тыл спешно вывозили заводское оборудование, перегоняли скот и трактора. Согласно директиве Совнаркома врагу не должно было достаться ничего хоть сколько‑нибудь ценного. А потому колхозники жгли хлеб, который не на чем было увезти, взрывали мельницы, разбирали технику и разбрасывали запчасти по полям.

30 сентября Курский обком партии и исполком облсовета депутатов трудящихся объявили о начале эвакуации колхозного хлеба и скота, имущества машинно-тракторных станций (МТС) и заводского оборудования сразу в половине белгородских районов: Ивнянском, Краснояружском, Ракитянском, Грайворонском, Борисовском, Микояновском, Белгородском, Томаровском, Шебекинском, Сажновском и Большетроицком.

В Государственном архиве новейшей истории Белгородской области сохранилось немало документов, из которых можно узнать, как проходила эвакуация.

Так, в докладной записке секретаря Грайворонского райкома партии Кирвера, адресованной курским властям, содержится подробный отчёт, что и сколько успели вывезти из района: лошадей – треть от общего количества (2 065 голов), крупного рогатого скота – большую часть (3 779 из почти 6 000), свиней – половину от всего поголовья (3 512).

«Пчёлы все розданы колхозникам на условии сохранить 50 % для колхозов», – сообщается в записке.

Фото: Вадим Заблоцкий (архив)
В Белгородской области открыли музей «Битва за оружие Великой Победы»

Из райцентра успели вывезти банк, сберкассу и почту со всеми ценностями. Эвакуация районных МТС тоже прошла более-менее успешно: почти все трактора и комбайны перевезли в тыл, лишь небольшую часть техники передали Красной армии. А вот крупному промышленному предприятию района – сахзаводу «Большевик» – кое‑чем пришлось пожертвовать: эвакуировать оттуда смогли только динамо-машины, насосы и цветмет, а котлы взорвали. Сжечь пришлось и обе грайворонские мельницы – паровую и вальцевую – в Замостье и Новостроевке.

«Заготсено имело 450 тонн сена, которое также сожгли. Нефтебаза имела нефть и дизтопливо – всего 20 тонн, которое сожжено. Имелось в районе 5 вагонов кожсырья – всё оно отправлено в глубь страны. Всё имевшееся количество намолоченного хлеба в колхозах роздано на трудодни колхозникам», – подытоживает секретарь райкома.

Танк Т-34, подбитый у мельницы на окраине села Покровка Ивнянского района / Фото: waralbum.ru

Лошади на мосту

Почти везде эвакуационные мероприятия провели вовремя. 19 октября враг пересёк границу Белгородской области. В этот день он оккупировал Грайворон и Борисовку, на следующий – Ракитное и Красную Яругу. Уже 22 октября немцы подошли к Белгороду, из которого на восток страны спешно вывозилось оборудование промышленных предприятий.

«На железнодорожном узле прогремели тяжёлые взрывы. В паровозном депо взорвана парокотельная, рухнул в Северский Донец пролёт железнодорожного моста. Станцию покидали последние эшелоны», – читаем в книге известного белгородского архивиста Александра Чиченкова «Белгородчина в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

До конца октября вся западная часть области попала во власть врага. А в восточных районах тем временем продолжалась эвакуация. Через Алексеевский и Ровеньский районы ещё с июля проходили огромные стада скота, который гнали из западных областей страны. Местные власти должны были оказывать гуртовщикам посильную помощь: предоставлять пастбища и водопои, выделять проводников из числа колхозников, чтобы те проследили за сохранностью колхозных полей – их могли вытоптать, оставив местные хозяйства без урожая. Однако стада, часто сопровождаемые несовершеннолетними или просто неопытными погонщиками, шли медленно, скот голодал и погибал, коров не доили вовремя, а если и доили, то молоко не сдавали, как положено, на молокосборные пункты, а использовали по своему усмотрению.

Случались и более серьёзные происшествия. Например, в конце июля на перегоне между станциями Алексеевка – Мотома произошла 30-минутная задержка воинского поезда, что для военного времени было событием из ряда вон:

«При перегоне партии лошадей через железную дорогу, испугавшись проходящего в это время поезда, лошади бросились бежать по путям железной дороги. Добежав до решётчатого моста высотою в 8–10 метров, часть лошадей застряли в нём, образовав своими телами сплошной мост, через который другая часть лошадей перебежала на другую сторону моста, при этом пять лошадей разбились», – сообщается в выписке из протокола заседания Алексеевского райкома от 23 июля 1941 года.

Немецкое подразделение переправляется через реку в Белгородской области / Фото: waralbum.ru

Расхищено и брошено

К ноябрю 1941 года наступление врага удалось затормозить, и паника понемногу улеглась. Линия фронта разделила Белгородскую область на две части (полностью наш регион немцы оккупировали лишь летом 1942-го – прим. авт.).

Часть колхозного имущества вывезти не удалось – было не на чем или не успели: враг продвигался слишком быстро. Скот и мелкий сельхозинвентарь распределили среди колхозников: что‑то отдали на сохранение, что‑то – во временное пользование.

«Борьба за сохранение колхозного имущества принимала самые разнообразные формы. Колхозники выводили из строя сельскохозяйственный инвентарь и машины, разбрасывали их по полям и оврагам, топили в прудах и реках», – пишет Чиченков.

И приводит в пример корочанский колхоз «Красногорье», работники которого разукомплектовали сельхозмашины, из‑за чего оккупационные власти воспользоваться ими не могли. А рабочие Пушкарской МТС Старооскольского района подготовили к весенним полевым работам всего один трактор, да и тот не смог работать в поле (забегая вперёд: когда врага прогнали со Старооскольской земли, те же самые рабочие отремонтировали почти 70 тракторов, которые успешно обрабатывали колхозные поля).

Местное население саботировало попытки врага обжиться на захваченной земле: люди отказывались сдавать хлеб, прятали и резали скот, избегали работать на врага, за что нередко платили жизнью. Так, в конце ноября оккупанты повесили троих рабочих Ракитянского сахзавода за отказ восстанавливать предприятие. А вот наладить мыловаренное производство немцам удалось: на запущенном предприятии сварили 2 тонны мыла для нужд вермахта.

20 месяцев ада

Вернуть и восстановить

Много месяцев враг хозяйничал на белгородской земле и разорял её. Народному хозяйству региона был нанесён огромный – многомиллионный – ущерб. Например, только в Новооскольском районе враг разграбил и разрушил все МТС, несколько заводов – спиртзавод, маслозавод и кирпичный, школы, больницы, кинотеатр, уничтожил более 8 тысяч лошадей, более 7 тысяч голов крупного рогатого скота. Аналогичная ситуация сложилась и в других районах.

Однако к весне 1943 года благодаря успешному наступлению Красной армии враг был вытеснен с востока области. И сразу же районные власти предпринимают попытки восстановить предприятия и колхозы и МТС. Райкомовские резолюции предписывали весь колхозный скот, переданный до оккупации частным лицам, немедленно у последних изъять. Для восстановления животноводческих ферм был введён учёт молодняка скота у колхозников и единоличников, а его убой запрещён.

Однако не везде этот процесс прошёл гладко. Люди приветствовали возвращение советской власти, но восстанавливать колхозное стадо и постройки не спешили. Например, власти Будённовского района в конце февраля докладывали наверх: сельхозинвентарь и лошади до сих пор находятся во дворах колхозников и не сводятся в колхозы. Но к лету этот процесс удалось урегулировать, и уже в августе восстановленные колхозы наперегонки начали сдавать зерно, молоко, мясо, яйца и овощи в фонд Красной армии. А к осени 1943-го представители райсоветов отправились в Воронежскую, Сталинградскую и Саратовскую области за эвакуированным скотом. Вместе с ними туда были командированы специальные гонщики скота от колхозов.

Советские бойцы на улице Ленина в освобождённом Белгороде / Фото: waralbum.ru

Мария Ивановна Краснокутская из Грайворонского округа в этом году отметила 95-летний юбилей. А в начале войны она была одной из тех, кто спасал колхозный скот от приближающегося врага. Будучи 16-летней девчонкой, она уже трудилась учётчицей на колхозной молочно-товарной ферме. В начале сентября 1941 года директор колхоза отдал приказ эвакуировать скот. Вместе с другими работниками фермы Мария Ивановна погнала колхозное стадо на Белгород. Там скотину погрузили в вагоны и отправили в Воронеж.

А в апреле 1945 года её и ещё нескольких колхозниц послали в Германию – за особо ценной чёрно-рябой высокоудойной породой коров. Однако уехать вместе с ними на поезде из Бреслау, как изначально планировалось, не было возможности. И тогда девушки погнали стадо из более чем 100 голов в родные края своим ходом.

«Коровы плохо переносили переход. Их копыта, не приспособленные для дальней ходьбы, забивались – они начинали хромать», – вспоминает Мария Ивановна.

Мария Краснокутская с мужем-фронтовиком Николаем Антоновичем / Фото: личный архив