«Мирандолину» Беляковича впервые увидели в его Театре на Юго-Западе в 1985-м. И вот ещё один «Юго-Западный» спектакль перемещён на белгородскую сцену. Определять его как комедию было бы неверно. Жанр комедии характеров, весёлой буффонады, в каком в XVIII столетии «Трактирщицу» (или «Хозяйку гостиницы» – ещё один вариант названия) Гольдони представил миру, режиссёр трансформирует в трагикомедию.
Смешного, конечно, здесь хватает, но комедийную лёгкость и социальное измерение произведения итальянца он нивелирует, обращая к гамлетовскому мраку, к метафизике человеческой души. Чего следовало ожидать после его «Кукол», «Дракулы», «На дне», «Бабы Шанель» и «Гамлета».
И хотя «Мирандолина» вполне себе самодостаточна, всё же лучше рассматривать спектакль в контексте с предыдущими. Тогда легче воспринять ещё одно сценическое воплощение рассуждений этого художника о любви и одиночестве, свободе и фатуме, границах реальности и иллюзии и всё дальше погружаться в театральную вселенную Беляковича.
В которой свои константы. В сценографическом решении «Мирандолины» нет ничего, что подобало бы интерьерам гостиницы – ничего предельно бытийного: всё то же неуютное, необжитое пространство, существующее на каком-то космическом сквозняке. Ощущение его бесконечности создают сцены, практически вынесенные за зримые пределы куда-то в закулисье – там за казённым столом гудят обитатели трактира.
Тонущие в шуме голоса, гром музыки, смех, звон колокольчиков… Первое появление героев «Мирандолины» сопровождает суета. Они будут танцевать для вас (как и обычно дивертисментов здесь предостаточно), а после каждый из них займёт своё место в проёмах садовых арок (точно кукла возвратится в свою коробку). Вместе эти поглощённые виноградной лозой полукружья образуют некое подобие амфитеатра, арены. Внутри этого очерченного круга, который будет по временам приходить в движение и напоминать гигантскую карусель, бурлит карнавал. И его бушующий поток, точно песчинку, увлекает человека куда-то в недра своей стихии.
Да, карнавал предстаёт здесь не в том своём поблекшем, затёртом временем смысле, а в самом что ни на есть сакральном. Только у этого карнавала конца не предвидится. В его туманном мороке от рождения до смерти персонажи натужно веселятся, повинуясь чьей-то могучей воле. В своих достаточно условных, лишённых определённых временных и социальных маркеров светлых костюмах они могут разыграть любые пьесы.
«Вы – карнавальные персонажи, дешёвые марионетки», – кинет им Рипафратта (то будут слова не Гольдони, но Беляковича). Но ведь и он сам. Скажем, когда граф и кавалер сойдутся на дуэли, последний будет повержен. Но стоит Мирандолине приказать: «Синьор кавалер, вставайте – хватит мелодрам» – и он оживёт. Перед зрителем – игра, в которой грань между актёром и персонажем невероятно шаткая.
Фото Алексея Германа
Всё же Рипафратта от остальных кое-что отличает – трагичность (такой образ создаёт Дмитрий Гарнов). Только поначалу он напоминает челентановского Илию из «Укрощения строптивого» – от гримас до мироощущения (они оба мизантропы). Герой Гарнова также провозглашает свободу, одиночество, независимость.
Кстати, «Мирандолина» вообще связана прочными нитями с личностью Адриано Челентано. Этот великолепный итальянец воплотил роль Рипафратта в фильме «Хозяйка гостиницы» (1980). Кроме того, музыкальная партитура спектакля соткана в основном из популярных итальянских песен (La shate mi cantare, Mamma Maria, Felicita, Памяти Карузо). И среди них – Confessa Челентано.
Но есть и более тонкие аллюзии. «Ночные бабочки» – так называется карнавал в спектакле. Белякович делает своего Рипафратта энциклопедистом, изучающим бабочек. И Илия восторгается ими: «Какая красивая бабочка, редчайшая ночная бабочка». Произносит её название по-латыни. Тщетность усилий или возрождение для новой жизни – что бабочки символизируют в контексте спектакля Беляковича, зритель решит для себя. Но каждый, безусловно, почувствует глубоко личное отношение режиссёра к Челентано, вопрос – всё ли считает.
Строптивость же Рипафратта – неуклюжие попытки спрятаться, почувствовать себя в безопасности. За железным панцирем чёрствости, толстокожести, грубости – разбитое сердце, помнящее предательство и страшащееся нового. Но от этого страха кавалер попытается освободиться, обнаружив своё сходство с Мирандолиной – она будет ему понятной.
Прошло время Трактирщицы, которая к самостоятельности не стремилась и хотела замуж. Вероника Васильева воплощает образ женщины-эмансипе. Её находчивая и обаятельная героиня сама может постоять за себя. И вроде бы она не отказывается от общества маркиза, от даров графа, но принимает их снисходительно, нехотя даже. В обхождении Мирандолины с ними нет кокетства, флирта, есть усталость от тех предсказуемых слов, жестов, ситуаций, в череде которых проходит её жизнь. И Фабрицио (Антон Ермак) становится её избранником от этой усталости. Влюблённый увалень не так навязчив, не так противен – удобен. Он – лишь декорация для жизни Мирандолины, ширма, которая прячет её от любопытных глаз внешнего мира.
Помните у Булгакова в «Мастере и Маргарите»: «Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые». Так и во всех постановках Беляковича, в «Мирандолине» в частности – всё сплошь несчастливые люди. Ведь не злые в сущности граф Альбафьорита (Дмитрий Евграфов) и маркиз Форлипополи (Андрей Зотов). Просто первый в плену жёлтого дьявола и уверен в том, что так же легко, как он купил титул, и человека можно купить. Второй одержим тщеславием и снобизмом и считает, что любого прельстят громкое имя и благородная кровь. Их перепалки за расположение Мирандолины – по сути, борьба за власть, за утверждение силы денег либо происхождения. От того, что их попытки потерпели неудачу, они страдать не будут. Быстро забудутся в объятьях падких до их «достоинств» актрис Кончиты (Татьяна Макарова) и Розетты (Ольга Решетова). Штука в том, что все они – маски.
В то время как Рипафратта и Мирандолина в режиссёрской интерпретации окажутся теми, кого атмосфера непрекращающегося праздника рано или поздно начнёт тяготить, и они нет-нет да обнаружат искусственность своего существования. Попытаются преодолеть путь от маски к человеческой душе, но возвратятся к исходной точке. А в иллюзию кукольного счастья погрузиться не смогут, всё понимая между строк, страдая и… бездействуя. Тогда чувство героев обернётся лишь карнавальной шуткой, и стихия карнавала снова поглотит их.
Следующий показ «Мирандолины» – 10 мая.