«Приносить пользу дома». Легко ли внедрять инновации в России*

Нефть

Владимир Гаргома всю жизнь работал в нефтяной промышленности. Он начинал разнорабочим в американской компании, не имея высшего образования, обучался тонкостям инженерного дела в процессе работы. Через три года стал международным специалистом, руководил проектами в Алжире, Бенине, Казахстане и Норвегии.

В Белгород он переехал вместе с семьёй, в 2015 году открыл компанию, которая разрабатывает оборудование для переработки отходов нефтяной промышленности.

«В России огромное количество территорий, на которых разрабатывают месторождения и добывают нефть, – говорит Владимир. – При добыче образуется буровой шлам. Это довольно токсичная штука, и распространённые способы его утилизации в России несовершенны».

Буровой шлам относится к III и IV классу опасности в зависимости от состава. Он содержит горную породу с остатками бурового раствора, буровую смазку, соли, тяжёлые металлы – всё это токсичные вещества.

Фото: Павел Колядин

Распространено несколько способов утилизации шлама: его сжигают, капсулируют и закачивают в пласт (слой горных пород) на большую глубину; создают шламовые амбары; вывозят на полигоны для захоронения, где отходы лежат десятилетиями, не разлагаясь. 

Места захоронений становятся непригодной для жизни территорией. В России большую часть нефти добывают на Крайнем Севере и Сибири, где очень хрупкая экосистема и закон ограничивает создание полигонов. Буровые отходы приходится увозить в другие регионы, что обходится компаниям очень дорого, поэтому их часто утилизируют нелегально, иногда оплачивая огромные штрафы.

При этом есть современные установки, которые перерабатывают буровые отходы. Они позволяют работать более экологично и в перспективе обходятся компаниям дешевле. К тому же продукты переработки можно продавать и получать дополнительную прибыль, создав практически безотходное производство.

Фото: Павел Колядин

Перипетии

«Я всю жизнь работал за границей, но мечтал работать дома и приносить пользу здесь, – рассказывает Владимир. – Я знаю, что наши установки полезны и нужны сейчас, но, видимо, мне не удавалось постучать в нужные двери, донести их ценность и пробудить интерес у российских компаний. В итоге мы начали работать с норвежской фирмой». 

Компании подписали договор и собрали установку. Однако в прошлом году норвежскую компанию выкупила другая фирма и расторгла контракт с фирмой Владимира:

«Это было огромным потрясением. Я четыре года вкладывал всё до копейки в развитие компании, и мне пришлось выставить её на продажу. Я действительно был в отчаянии, появились долги, я подумывал продать дом. Но, когда до банкротства оставалось две недели, мне пришло предложение о сотрудничестве из московской фирмы».

Так Владимир Гаргома продал половину компании и сейчас работает в партнёрстве с московскими предпринимателями в новой компании PMI-Solutions.

«Москва занимается продвижением, продажами и поиском партнёров, а моя задача – строить и улучшать установки. Я начал искать возможности в Белгороде, и нас очень поддержал заместитель губернатора Олег Абрамов, – говорит Владимир. – Мы записались к нему на личный приём, рассказали о проекте, он ему понравился, и работа закрутилась. Он оказал нам поддержку, после чего мы начали производство в промпарке «Северный». Сейчас практически готова первая установка». 

Фото: Павел Колядин

Установка

Экологичный способ переработки – это разделять буровой шлам на воду, углеводородную жидкую фазу и сухой твёрдый остаток. Владимир Гаргома вместе с командой усовершенствовал существующую установку по переработке шлама и запатентовал несколько модификаций: 

«Первое важнейшее свойство нашей установки – она современная и экологичная. Она работает на горелке и электричестве, в закрытом режиме, и производит меньше выбросов в атмосферу, чем трактор или другая дизельная техника. 

Второе – она мобильная и автономная. Если нет электричества, то для её работы потребуется совсем небольшой генератор. Для него подойдёт топливо, которое установка производит в процессе переработки. 

Третье – скорость работы. Мы четыре года разрабатывали специальный шнек – это транспортирующее устройство для твёрдых материалов, который позволяет эффективно и очень быстро разделять буровые отходы на фракции». 

После загрузки буровой шлам поступает в закрытую камеру, где он нагревается, выпаривается и разделяется на несколько фаз. Весь процесс осушки занимает всего 7 минут вместо обычных 30–60. 

Фото: Павел Колядин

Здесь сухая фаза отделяется от вредных примесей, и дальше её можно гранулировать. Пары воды и углеводорода отправляются дальше, где их очищают и разделяют на углеводородную фазу и воду.

Полученная углеводородная фаза (минеральное масло, синтетическое масло, нефть, жидкий парафин или буровое масло) можно использовать повторно для приготовления бурового раствора. Также её можно продавать, использовать как топливо для дизель-генератора или печное топливо. Сухой остаток можно прессовать в грануляторе и использовать для отсыпки промысловых дорог. Техническая вода после очистки также подходит для нужд производства.

Эта установка – тестовый прототип, который собирали 8 месяцев. В дальнейшем для сборки рабочих моделей достаточно будет 4–5 месяцев. В установку можно загрузить 5 тонн буровых отходов, которые она будет перерабатывать со скоростью 1 тонна в час. 

«Этого хватит для одной разведывательной буровой установки, с которой наша может работать в паре», – замечает Владимир.

Фото: Павел Колядин

Перспективы

В ближайшее время Владимир отправит установку на тестовый полигон в Ижевске. Около 20 нефтяных компаний намерены приехать на испытания, посмотреть на её работу и, если результат им понравится, заказать такую для своей работы. Также компания представила свой проект в «Сколково», в белгородском центре поддержки предпринимательства и на выставке технических достижений в Абу-Даби.

«Наши технологии вызвали большой интерес у промышленников в Арабских Эмиратах, и сейчас мы ведём переговоры о том, чтобы протестировать и открыть совместное производство там. 

Всё это открывает новые перспективы сотрудничества. Однако, прежде чем мы получили поддержку, мы уже наработали огромный опыт, создали прототипы, вложили свои деньги и силы. Это, быть может, не самый простой путь, и, наверное, не всегда удаётся выстоять, когда компания переживает такой кризис. 

Сначала я воспринимал расторгнутый контракт с норвежской фирмой как негативный опыт, а сейчас оцениваю это по‑другому: благодаря работе там нам удалось опробовать и обкатать многие технологии, провести тесты, и когда мы стали делать собственную установку, то уже могли избежать этих ошибок», – поясняет Владимир.

В Белгороде работает десять человек на производстве и столько же в офисе. Все сотрудники первой фирмы смогли пережить её развал, перестройку компании и продолжили работу. 

«Я очень ценю преданность нашей команды и рад, что рядом те, кто так же верит в наше дело и его пользу, – отмечает Гаргома. – Здесь важны принципы, которым я научился ещё на своей первой работе: поддерживать порядок и всегда быть ближе к людям. Поэтому первым делом мы сделали ремонт, удобно оборудовали рабочие места, организовали все условия для комфортной работы. Я сам ежедневно работаю в офисе и на производстве. Иначе и быть не может, когда сбывается мечта».